Третий эксперт, на котором был самый дорогой из всех участников костюм и угловатые дизайнерские очки, слушал всё это со снисходительной улыбкой, и тут ведущий движением руки передал слово ему.

– Пересмотр запасов, о котором вы упомянули, есть следствие глубоководных исследований и касается резервов, которые по ряду причин действительно трудно поддаются оценке. Но, – продолжил он и выпрямился, – вы тоже заблуждаетесь. Мы провели последовательный анализ полей, который показывает ясную тенденцию, что в течение ближайших пяти-шести лет мы получим доселе невиданную прибавку производственных ёмкостей; на двадцать процентов, если не больше. – На экране возникли его имя и звание: он возглавлял World Energy Research Institute.

– Последовательный анализ полей? – возразил бородатый. – И как же вы его проделали? ОПЕК уже больше двадцати лет не публикует никаких данных по отдельным нефтяным полям. В Саудовской Аравии эта информация считается государственной тайной.

Это нисколько не смутило мужчину в дорогом костюме.

– Прогнозы, естественно, в принципе сопряжены с неопределённостью. Однако в нефтяном деле самые большие неопределённости таятся не под землёй, а на земле. Политическая нестабильность, конфликты, терроризм – или просто запоздалые решения. Нефтяное дело функционирует длительными периодами. Сегодня невозможно принять решение о строительстве нефтеперерабатывающего завода, а завтра уже иметь его.

– Вы говорите полный вздор! – воскликнул бородатый. – Мы потребляем по двадцать пять миллиардов баррелей нефти в год, тенденция растущая, а находим всего лишь семь миллиардов баррелей в год, тенденция падающая. И вспомните о Мексике. В начале 2005 года правительство объявило, что поле «Кантарель», самое крупное в стране и второе по величине в мире, больше не может давать такую производительность, какая ожидалась. Теперь приходится закачивать туда азот, чтобы снова вывести производительность на желаемый уровень…

– Это совершенно нормальный технический процесс. Пластовое давление на любом поле со временем падает. Такими мерами его снова повышают, всё очень просто.

На миг показалось, что бородатый сейчас схватит мужчину в дорогом костюме за горло.

– Вам прекрасно известно, что такими мерами можно поддерживать производительность на постоянном уровне лишь некоторое время, а когда они становятся недостаточны – а когда это случится, вы не знаете, – то всё, резкий обвал вниз. Вместо того чтобы естественным ходом, постепенно, а главное, предсказуемо свести добычу на нет.

– Вы впадаете в ту же ошибку, что и все пророки гибели, а именно: вы берёте в расчёт лишь нынешние технологии. Но ведь постоянно разрабатываются новые методы, технический прогресс делает возможным…

– Вы намекаете на метод Блока, что ли?

– Пусть он имел плохую прессу, но результаты он давал.

– С тем изъяном, что никто не знает, какони были достигнуты…

Ведущий, который временами терял нить диспута и сидел с остекленелым взглядом, поднял табличку с названием канала, как судья поднимает желтую карточку.

– Я хотел бы вернуть вас к поводу сегодняшнего разговора, к аварии в порту Рас-Танура. Что она означает?

Эксперт, который брал слово в самом начале, заявил без промедления:

– Что количество нефти, находящейся в распоряжении потребителей, сократится на пять процентов и будет оставаться на этом уровне до тех пор, пока порт не отремонтируют. И больше ничего не означает.

– Сокращение поступления нефти на пять процентов, – вставил бородатый, сверкая глазами, – в 1973 году вызвало первый нефтяной кризис.

Первый эксперт отмахнулся:

– Да, но с тех пор, наученные горьким опытом, все обзавелись стратегическим резервом нефти. Как раз его-то правительства теперь и пустят в ход, чтобы пережить время ремонта.

– Итак, причин для беспокойства нет? – спросил ведущий.

– Нет. Тем более что хранилище в Роттердаме, самом крупном европейском порту, в это время года всегда заполнено до краёв, поскольку зима на носу и потребность в мазуте вырастает.

– Должны ли мы рассчитывать на повышение цены?

Эксперт свирепо кивнул.

– В этом я уверен. Концерны, как всегда, воспользуются ситуацией. Однако объективно повышение ничем не оправдано, или, если оправдано, то лишь в минимальной степени.

Ведущий повернулся к камере с примирительной улыбкой и сказал:

– На этом, дорогие зрители, мы заканчиваем нашу передачу. Её итогом, я надеюсь, явился вывод: сохраняйте спокойствие. – Он посмотрел в свои бумажки. – А сейчас мы переключаемся на наших репортёров Бербель Мюллер и Торстена Ребуса, которые расскажут нам об открытии автомобильной выставки в Пекине. – Он на мгновение замолк, сообразив, чтоон тут сейчас сказал, и затем продолжил: – Ну, это как раз в тему. Наслаждайтесь.

Пошли титры. На заднем плане в студии ещё были видны дружно смеющиеся участники передачи, потом картинка сменилась.

Самая важная новость дня осталась неоценённой в её значении и потому даже не появилась в большинстве газет. А там, где появилась, занимала лишь побочную колонку в разделе экономики.

Опять все были недоступны. Абу Джабр захлопнул свой телефон. По телевизору шла передача CNN, убийственная для нервов, со всеми их бегущими строками и лихорадочной сменой картинок.

Было утомительно целые дни просиживать в клинике. С другой стороны, на улицу его не тянуло. Того, что он увидел по дороге сюда, ему вполне хватило. Во Франкфурте на каждой трамвайной остановке висели гигантские плакаты, на которых выгибались женщины, одетые лишь в нижнее бельё. А ведь на остановках стояли школьники! Об этом, похоже, никто не думал.

Несколько раз он видел на улицах явно пьяных людей, они валялись на скамейках, а то и просто на земле. Омерзительное зрелище. А стоит отвернуться, как упрешься взглядом в магазины, где торгуют алкоголем – покупай хоть ящиками.

Нет, уж лучше он посидит здесь. Хотя в помещении, предоставленном ему, было скорее тесновато. Оно состояло из двух смежных комнат, пусть и комфортабельно обставленных, но размерами всего в несколько шагов.

Васима не отходила от своего ребёнка. Мандур в перерывах между процедурами много смотрел телевизор, при этом Васима переводила ему. Абу Джабр и не знал, что она говорит по-немецки. Это произвело на него впечатление. Она оказалась более образованной, чем он предполагал. Возможно, она это скрывала. Ведь многие священнослужители утверждают, что избыток образования вредит душе женщины. Абу Джабр, которому пришлось немало побороться за своё образование, находил этот взгляд достойным презрения, однако знал, что он распространён весьма широко.

Именно Васима обратила его внимание на катастрофу в Рас-Тануре. Она случилась в пятницу, во время вечерней молитвы – и слава Аллаху, иначе погибло бы много людей. А так получили ранения лишь несколько иностранных рабочих, пренебрегавших предписанным перерывом на молитву.

Тем не менее это была катастрофа. И никто ничего не знал. Телевидение показывало картинки, на которых ничего не разберёшь, а репортёры всё время вещали одно и то же. Поэтому он и пытался дозвониться до своего сына. Поскольку Саид был в комитете, который консультировал короля по всем вопросам, касающимся нефти, он наверняка знал подробности. Но Саид был всё время вне зоны доступа.