Но если они думали, что смогут остановить Карла Вальтера Блока, то они просчитались. Он взял себе адвоката, по сравнению с которым голодный доберман показался бы комнатной болонкой, и тот заставил органы разобраться с заявками о выдаче разрешения на бурение. Разумеется, на заявки был получен письменный отказ, но причины отказа адвокат разобрал по косточкам, не оставив от них камня на камне, и в конце концов первые разрешения были выданы – правда, со строжайшими экологическими требованиями, и против этого был бессилен даже адвокат.

Теперь Карл Вальтер Блок мог бурить – но должен был, хотя нигде там даже близко не было жилья, соблюдать предписанную законом границу шума 45 децибел ночью и 55 децибел днём. К тому же его обязали оснастить все агрегаты и приспособления дорогими шумозащитными капсулами и, помимо того, возвести вокруг места бурения шумоизолирующую стенку высотой пять метров. Отходы, возникающие в процессе бурения, он должен собирать в специальные контейнеры, причём раздельно; эти отходы должны утилизоваться исключительно концессионными предприятиями, и должен вестись детализованный учёт всего потока отходов.

Неважно, нефтеносными окажутся скважины или нет, Карл Вальтер Блок по окончании работ обязан доверху заполнить их бетоном, устранить буровую площадку и рекультивировать местность. Да, ещё он был обязан при сооружении буровой площадки снять слой дёрна, складировать его в подходящих условиях, а по окончании работ снова вернуть на место.

Все эти меры будут контролироваться государственными инспекторами часто и без предуведомления – за счёт Блока, разумеется.

– Лишь бы я смог наконец бурить, – только и сказал Блок, когда его адвокат со скептической миной перечислил ему все условия разрешения.

Инвесторов-пайщиков он не нашёл, несмотря на щедрые условия. Маленький банк на другом конце Австрии, отыскать который ему стоило нескольких месяцев, предоставил ему в конце концов кредит, и он заложил под него дом, весь земельный надел, полученный в наследство, и, кроме того, инвестировал в дело каждый шиллинг и каждый доллар, отложенный им за несколько лет. Всё, что он имел, было пущено в ход с твёрдым намерением отвоевать нефть у каменистой почвы Австрии.

Но денег всё же было слишком мало. Поскольку он не мог себе позволить нанять рабочих, работал он один. Не мог он оплатить и современные машины, которыми можно было бурить под углом. Вместо этого Блок обзвонил весь мир и добыл себе подержанные агрегаты, изношенные, списанные буровые трубы, побитые буровые головки и обсадные трубы для крепления скважины, у которых для начала предстояло устранить производственный брак, из-за которого они попали в расход.

Деревенские смотрели издали с недобрым чувством, как постепенно вырастала буровая вышка, которая под конец достигла пятидесяти метров. Пять дизельных моторов, по 400 л.с. каждый, приводили в движение бур, который в конце концов забурился в австрийскую землю. Четыре промывочных насоса, каждый из которых прокачивал тысячу литров суспензионной жидкости в минуту, вымывали из скважины перемолотую каменистую породу. Сантиметр за сантиметром дело продвигалось вперёд в изматывающей гонке с тающими деньгами.

Блок всё делал один. Он скреплял трубы, запускал таль, подсоединял вертлюг, обслуживал лебёдки. И это была лёгкая часть работы. Если дело стопорилось, оттого что буровое долото окончательно изнашивалось, это значило: снова вынимать все буровые трубы, развинчивая одну трубу за другой, пока наверху не окажется буровая головка, подлежащая замене. И после этого всё в обратном порядке: закрепить трубы, привести в нужное положение, прикрутить и затем осторожно и чутко заглубить на несколько метров в скважину – и проделывать всё это с дюжинами, а под конец и с сотнями труб.

Деревенские лишь головами качали над этим безумцем, который от восхода солнца до поздней ночи вкалывал так, будто за ним гналась тысяча чертей. Да ел ли он когда-нибудь вообще? Да спал ли он? Медсестра, живущая в деревне, взяла себе за обыкновение по дороге на работу проезжать мимо двора Блока, чтобы глянуть, жив ли он ещё или уже не встанет.

Потом в один прекрасный день в скважину ушли уже все трубы, а нефти не было и следа.

– Теперь хоть до него дойдёт наконец, – говорили люди.

Однако Карл Вальтер Блок возразил:

– Труб надо больше.

Вот только денег у него больше не было. Несколько шиллингов в кармане, которых не хватило бы и на один горячий обед, – вот всё, что у него осталось. Последние недели он питался одной картошкой, которую выкапывал на старом картофельном поле своего отца и пёк в костре.

Он попросил медсестру отвезти его в больницу и там предложил сдать кровь, если ему за это заплатят. Врач сперва отказался, но потом согласился хотя бы обследовать его и, к своему удивлению, обнаружил, что мало кому случалось видеть перед собой столь здорового человека, да к тому же с редкой группой крови АВ, резус отрицательный. Блоку разрешили сдать кровь, он получил свою выручку и сверх того калорийный обед, и медсестра снова подвезла его в деревню.

Однако денег не хватило даже на одну-единственную следующую трубу.

Блок спрашивал у всех в деревне, нет ли для него какой работы, которая быстро принесла бы ему какие-то деньги. Один хозяин нанял его в конце концов ухаживать за скотом, но выдать аванс отказался. Однако Блок, несмотря на это, трубы заказал: с теми деньгами, что были, пошёл на почту и рассылал телеграммы, до тех пор пока не нашёл поставщика, который не требовал предоплату.

Через две недели трубы привезли. Транспортировка стоила дороже, чем сами трубы. Но в тот же вечер Блок подтащил их к своей буровой вышке, прикрутил, запустил дизеля и пробурился глубже ещё на двадцать метров. Манёвр был опасный, поскольку, если приостановить бурение на две недели, а потом возобновить, легко можно всё порвать.

Однако обошлось, трубы исчезли в скважине, как и все предыдущие – и опять безрезультатно. Блок выключил моторы и долго стоял молча, уставившись на скважину, которая в свете прожекторов походила на рваную рану. Затем он выключил свет и пошёл спать. А на следующее утро опять отправился в деревню работать у хозяина в хлеву.

Счёт за поставку и транспортировку труб он смог оплатить ещё до того, как пришло первое уведомление, и тут же заказал следующие. Те так же скрылись в земле без поломок, и тоже безрезультатно.

Блок повторил этот цикл в третий раз – с тем же результатом. Разве что постепенно наступила осень, дизельное топливо в баках подходило к концу, и долото, как видно, тоже.

– Пойми же наконец, – взмолился хозяин.

– Нет, – отрезал Блок.

Хозяин уже начал побаиваться этого безумца. Он воспользовался мелким недосмотром работника, чтобы уволить его, и Блоку пришлось искать другую работу: на фабрике в соседнем посёлке. Фабрика производила специальные шурупы и поставляла их по всему миру. Ему поручили грузить контейнеры во дворе. Ездить на работу было далеко. Блок откопал в кладовой древний велосипед своего отца и с грехом пополам привёл его в приличное состояние. Но всё равно хотя бы раз за поездку цепь у него соскакивала.

Между тем без предупреждения явилась комиссия по контролю и, не застав его на буровой, оставила извещение, чтоб он либо немедленно продолжил бурение, либо разобрал буровую площадку и приступил к рекультивации. Размер приложенного счёта отбросил бы его на несколько недель назад, поэтому он его игнорировал, а вместо этого заказал следующие трубы. На сей раз поставщик настаивал на предоплате.

Вскоре поступило извещение из органов с напоминанием об оплате, а трубы не пришли.

Второе предупреждение. Тогда Блок позвонил поставщику, металлозаводу в Англии, и ответил ему кризисный управляющий. Завод, как оказалось, ликвидируется и буровые трубы больше поставлять не будет.

– Но я уже заплатил! – вскричал Блок.

– Значит, вам не повезло, – невозмутимо ответил кризисный управляющий.

Пришло третье извещение из органов. Блок пошёл на почту и перевёл единственный шиллинг. На это приводной механизм бюрократии ответил новым первымпредупреждением, касающимся погашения остальной суммы. На оставшиеся деньги Блок заказал одну трубу у другой фирмы, на сей раз в Голландии.