Последовала пауза. Виктор глубоко вздохнул.

— Конечно, я его простил. Даже больше того, я подумал, что наша дружба — навсегда. А потом все прошло. Мы повзрослели, и наши пути разошлись. Мы не перестали общаться, получилось еще хуже: мы отгородились друг от друга. Все равно он и дальше пытался затащить меня в свой мир. Рассказывал, что по-прежнему приглашает в Ольеро девушек. Он тайно снимал их, иногда во время занятий любовью. А потом показывал им фильмы и… и шантажировал их. «Хочешь, чтобы это увидели твои родители или друзья?» — говорил он. И заставлял их снова позировать… — Немного помолчав, он добавил: — Ясное дело, что он никогда не нарывался на неприятности с полицией. Он всегда был очень осторожен, а девушки в конце концов предпочитали молчать…

— Ты когда-нибудь это видел? — спросила Элиса. — Ну, как он шантажирует кого-нибудь.

— Нет, но он мне рассказывал.

— Наверняка гордясь собой.

Виктор посмотрел на нее так, словно радом с ним был кто-то, кто вызывал у него огромное восхищение, но кто только что разочаровал его в чем-то конкретном и крайне важном.

— Ты не понимаешь… Ты не в состоянии понять, каким образом обращался с ними Рик…

— Виктор, возможно, Рик Валенте — извращенец, но в сущности он просто самый обыкновенный придурок. Я в этом уверена.

— Думаешь, ты смогла бы его ослушаться? — вдруг жестко спросил Виктор. Вся медлительность его речи куда-то испарилась. — Думаешь, если ты согласишься играть в его игру, ты сумеешь воспротивиться и не выполнить все, что он тебе прикажет?

— Я думаю, что ты все еще им восхищаешься, несмотря ни на что. — Ей надоело слушать его. — Валенте — идиот, который за всю свою жизнь не получал от родителей по попе, а ты представляешь его бессовестным садистом, способным на любую дикость. Не знаю, может, тебе нравитсядумать, что он такой… — Она сразу поняла, что сболтнула лишнее. Виктор смотрел на нее сверхсерьезно.

— Нет, — сказал он. — Тут ты ошибаешься. Мне это совсем не нравится.

— Я просто хотела сказать…

Разговор прервали звуки электронной мелодии. Полуиспуганная Элиса взяла мобильник и посмотрела на экран: этого номера она не знала.

На мгновение перед ее мысленным взором возник Валенте, скользящий по ней взглядом водянистых глаз из-под челки: Я скажу, куда тебе идти и как, что ты можешь взять с собой, а что нет, и ты повинуешься… И это будет только начало. Вот уж я оттянусь, обещаю…Какую-то долю секунды она боялась ответить. Казалось, мобильный телефон со своими настойчивыми трелями приглашает ее ступить в другой мир, отличный от уже знакомого, мир, в котором разговор с Риком Валенте и рассказанная Виктором история будут лишь вступлением. Может, — мелькнуло в голове, — лучше выставить себя трусихой и лгуньей, чем принимать это мрачное приглашение…

Она, колеблясь, подняла глаза и взглянула на Виктора, его огромные глаза загнанной в угол бездомной собаки, казалось, говорили: «Не отвечай».

И именно эта слабость, этот глубинный страх, который она заметила в нем, заставили ее окончательно решиться. Она жаждала доказать Рику Валенте Шарпу и Виктору Лопере, что сделана из другого теста. Никто и ничто не сможет ее запугать.

По крайней мере так ей казалось в те счастливые времена.

— Да, — ответила она твердо, готовая услышать что угодно.

Но то, что она услышала, полностью выбило ее из колеи.

Закончив разговор, она уставилась на Виктора, как идиотка.

Мать — неслыханное дело — отменила все дела в «Пиккарде» и во вторник утром проводила ее в аэропорт Барахас. Она все время пыталась ей угодить, не скрывая своей радости по поводу случившегося. Может, — подумала Элиса, — на самом деле она радуется тому, что ее птенчик самостоятельно взлетает и покидает ее дорогое гнездо. Но не будем думать ни о ком плохо, особенно сейчас.

Больше всего она обрадовалась, увидев Виктора. Он был единственным из друзей, кто пришел с ней попрощаться. Целовать ее он не стал, но по спине похлопал.

— Поздравляю, — сказал он, — хотя до сих пор не понимаю, как тебе это удалось…

— Я тоже не понимаю, — призналась Элиса.

— Но это было логично. В смысле, выбрать вас двоих: вы были лучшими на всем курсе…

В горле Элисы стоял комок. Ее счастье не омрачалось абсолютно ничем, она даже не думала о Валенте, которого, несомненно, увидит в Цюрихе. В конце концов, в их пари не было победителя. У них, как всегда, была ничья.

До взлета оставалось более получаса, но она хотела подождать у выхода на посадку. В какой-то миг перед сканером на контроле пассажиров мать и дочь молча посмотрели друг на друга, словно решая, кто из них сделает следующий шаг. И вдруг Элиса протянула руки и обняла элегантное и пахнущее духами тело. Плакать она не хотела, но пока думала об этом, по щекам катились слезы. Застигнутая врасплох Марта Моранде чмокнула ее в лоб. Легкое, холодное, сдержанное прикосновение.

— Желаю тебе счастья и удачи, дочка.

Элиса помахала рукой и положила сумку на ленту сканера.

— Звони и пиши, не забывай, — говорила ей мать.

— Удачи тебе, большой-большой удачи, — повторял Виктор. Даже когда она уже не могла его слышать, по движению его губ ей показалось, что он все еще произносит эти слова.

С этого момента лица матери и Виктора остались позади. Из иллюминатора она посмотрела с высоты на Мадрид, и ей подумалось, что все это означает новую главу в истории ее жизни. Он мне позвонил. Он хочет, чтобы я поехала в Цюрих с ним работать. Уму непостижимо.Все для нее переменилось: она перестала быть студенткой «Робледо Моранде, Элиса» и действительно вступала в другой мир, совсем не тот, которого она боялась. Этот мир, казалось, ждет ее там вверху и подмигивает солнечным светом. И она летела к этому солнцу, как на крылатой колеснице, держа в руках ее поводья.

Она улыбнулась и закрыла глаза, наслаждаясь этим ощущением.

Спустя много лет Элиса станет думать, что если б она хоть самую малость догадывалась о том, что ждет ее в конце этой поездки, то бы никогда в жизни не села на этот самолет и не ответила на звонок мобильника в то воскресенье.

Если б она только могла это вообразить, она бы вернулась домой и заперлась у себя в комнате, забив все окна и двери, чтобы спрятаться там навсегда.

Но в то время она еще ничего не знала.

Глаза внимательно следили за ней, пока она ходила по комнате голышом.

Именно тогда у нее возникло первое предчувствие, легкая тень того, что должно было случиться позднее, хотя в тот момент она даже не знала, что это оно. Только потом она поняла, что эти глаза были только прелюдией.

На самом деле глаза не были тьмой — они были лишь вратами во тьму.

Беспокойство у нее возникло, только когда ее привезли в дом.

До этого момента все было вполне нормально и даже интересно. То, что в аэропорту Цюриха ее встречал хорошо одетый чудак с картонкой, на которой было написано ее имя, она посчитала проявлением швейцарской организованности. Идя вслед за уверенно шагающим мужчиной, она подавила смешок при мысли, что вначале приняла его за одного из коллег и была готова чуть ли не обсуждать с ним великие научные проблемы. Но это был водитель.

Поездка в темном «фольксвагене» была приятной, мимо проносились пейзажи, совсем не похожие на окружавшие Мадрид золотистые пустоши. Элисе показалось, что перед ней раскрылись тысячи оттенков зеленого, словно в наборах карандашей, которыми она в детстве разрисовывала альбомы (они, кстати, кажется, были швейцарскими). Она была уже немного знакома с этой страной: будучи студенткой, Элиса провела несколько недель в ЦЕРНе, Европейском центре ядерных исследований в Женеве. Теперь она знала, что они едут в Технологическую лабораторию физических исследований в Цюрихе, в общежитии которой ей была отведена комната. Она никогда не бывала в этой знаменитой лаборатории, где родилась «теория секвойи», но видела множество фотографий этого здания.