Крики на мгновение стихли, когда сияющая дверца одного из лимузинов открылась и появилось знакомое, изрытое оспинами лицо с густыми усами и глазами, которые, казалось, видели всех и каждого. У человека был мощный, повелевающий взгляд, уверенный, как у боксера-чемпиона, и Королев инстинктивно поднял руку в знак приветствия и присоединился к всеобщему ликованию. От возбужденных криков толпы у него мурашки бежали по спине.

— Сталин! Сталин! Сталин! — скандировал Королев вместе со всеми.

Широкоплечие чекисты обступили Генерального секретаря кольцом, но рядом со Сталиным они выглядели неприметными. Казалось, весь мир вынужден был подстроиться под его полутораметровый рост. Этот человек волшебным образом действовал на толпу, и Королев как завороженный продолжал выкрикивать имя Сталина с еще большим рвением. Сталин одарил толпу улыбкой, поднял руку и поднес ее к фуражке, всем своим видом говоря: «Вы приветствуете не меня. Вы приветствуете положение, которое я занимаю в партии. И я принимаю ваше приветствие».

Один из телохранителей наклонился и что-то сказал ему на ухо. Сталин кивнул в знак согласия, улыбнулся толпе и направился в метро. Из машин вышли другие высокопоставленные лица: Ежов, Молотов, Буденный с неповторимыми кавалерийскими усами, Орджоникидзе и Микоян. Неужели половина Политбюро собралась ехать домой на метро? Натянуто улыбаясь и прячась за высокими воротниками своих шинелей и кожаных курток, они молча проследовали за Сталиным. Некоторые из высокопоставленных товарищей плохо держались на ногах, будто выпившие. Они тоже приветствовали толпу легким взмахом руки и на их лицах читалось: «Мы все работаем ради дела революции, товарищи, поэтому не надо лишних почестей». Когда последний член Политбюро скрылся в метро, толпа попыталась было ринуться вслед, но чекисты сдержали натиск.

— Назад, граждане, назад! — повелительно сказал один из них в громкоговоритель.

И толпа послушно отступила. Люди принялись оживленно обсуждать увиденное. Их лица светились счастьем, как у детей. Королев обошел толпу, краем уха выхватывая обрывки разговоров.

— А он невысокого роста, правда? Но сильный — как бык!

— А вы видели у него трубку? Кстати, я тоже курю трубку. Интересно, какую марку он предпочитает?

Королев разделял всеобщее чувство гордости по поводу того, что сам товарищ Сталин решил выйти в народ.

Он уже отошел, как вдруг почувствовал, что кто-то крепко ухватил его под локоть. Он резко обернулся и увидел полковника Грегорина.

— Капитан Королев, вы что, только идете домой? Допоздна трудились над делом?

Грегорин достал из кармана кителя портсигар. На нем была вмятина, из-за которой он с трудом открывался. Чтобы удовлетворить любопытство Королева, Грегорин снова закрыл крышку и постучал пальцем по круглой вмятине.

— След от пули. Этот портсигар спас мне жизнь, теперь это мой талисман. Если бы не он, вместо живого полковника Грегорина был бы мертвый капрал Грегорин. Для меня это своего рода напоминание о капризах судьбы. А доктора говорят, что курение вредит здоровью…

Грегорин усмехнулся, и Королев натянуто улыбнулся в ответ. Полковник застал его врасплох. Он с удовольствием принял предложенную папиросу — будет чем занять руки — и полез в карман за спичками, которые обычно носил с собой. Но Грегорин остановил его, протянув зажигалку, и увел подальше от толпы.

— Товарищ Сталин решил посетить метро. Конечно, он видел, как шло строительство и был на открытии, но сейчас решил испробовать его как простой гражданин. Это была спонтанная идея, поэтому нас срочно собрали, чтобы обеспечить безопасность Генерального секретаря. Это ведь большая ответственность, скажу я вам.

Он указал на черную машину, припаркованную на улице в тридцати метрах от того места, где они стояли.

— Могу подвезти вас домой.

Королев только кивнул в знак согласия. Он понимал, что следует поддержать беседу, но был словно в ступоре.

— Большой Николоворобинский, правильно? — сказал Грегорин. — Да не пугайтесь вы так. Это моя работа — знать все о людях, которые меня интересуют, будь то по профессиональным или личным делам. У вас хороший дом. Уверен, вам понравятся соседи. На самом верху живет Бабель. Вы знаете его? Это писатель. Если не знаете, советую вам познакомиться с его литературным творчеством. В наши дни каждый советский гражданин просто обязан быть культурно образованным.

— Да, я знаю, — наконец выдавил из себя Королев, вспоминая детальные описания Бабелем русско-польской войны.

— Могу вас с ним познакомить, если хотите. Он может быть вам полезен. Да, я обязательно вас с ним познакомлю. Вы ему понравитесь. Два ветерана польской войны… Я уже представляю, как вы будете обмениваться воспоминаниями, словно старушки. Возможно, он даже о вас напишет, кто знает.

— Ну что вы! Чем может скромный милиционер заинтересовать такого человека, как товарищ Бабель? Да и зачем это?

Грегорин открыл водительскую дверцу своей черной «эмки», и Королев заметил, как его темные глаза сверкнули. Полковник всем своим видом внушал уважение. Глядя на его густые черные волосы, смуглую кожу и выразительные, волевые черты лица, Королев подумал, что, вероятно, он, как и Сталин, грузин, хотя акцента у него не было. Грегорин двигался величественно и важно, словно атлет. Он не был широкоплечим или высоким, но с первого взгляда становилось ясно, что это серьезный и влиятельный человек.

— Вы себя недооцениваете, товарищ, — ответил Грегорин, когда они уселись в машину. — Я ведь неспроста выбрал именно вас для чтения лекции. Вы добились неплохих результатов в работе. Нашим студентам будет очень полезно поучиться у эффективно работающего следователя. Кроме того, вас рекомендовал генерал Попов. Он очень высокого мнения о ваших способностях.

— Я польщен, — сказал Королев.

— А теперь расскажите, как продвигается дело. Вы уже что-нибудь раскопали?

— Дело только на начальной стадии. Пока удалось узнать немногое, но есть кое-какие наметки. Я написал первый отчет, захвачу его завтра утром с собой.

— Отлично! Очень удачно, что именно вы ведете это дело.

— Почему, товарищ полковник?

— Потому что высокопоставленные люди попросили меня обеспечить контроль над расследованием дела со стороны органов государственной безопасности.

Откинувшись на спинку водительского сиденья, Грегорин выдохнул кольцо дыма безупречно ровной формы, которое повисело несколько секунд в воздухе и растаяло. Грегорин выглядел довольным своим курительным экзерсисом.

— Но почему? Похоже, это дело без политической подоплеки, — озадаченно сказал Королев, пытаясь понять, почему НКВД интересуется этим убийством, пусть даже и кроваво-жестоким. Тут он сообразил, что девушка предположительно была иностранкой, и ответ сам собой слетел с его губ. — Хотя нет, это дело может носить и политический характер. Убитая девушка… Ее зубы пломбировались явно не здесь, да и одежда…

Королев запнулся. Он не хотел критиковать советскую одежду в присутствии полковника НКВД. Одежда девушки была из более качественного материала, которого в Советском Союзе не выпускали. Грегорин наклонился вперед, и довольная улыбка мгновенно исчезла с его лица.

— Так что там с девушкой? Вам удалось установить ее личность?

— Пока нет, товарищ полковник, но мы думаем, что она, скорее всего, иностранка.

Грегорин кивнул головой и жестом велел Королеву продолжать. Он выслушал подробности расследования, не прерывая капитана.

— Это все? Или есть еще что-нибудь? — спросил Грегорин, когда Королев окончил свой рассказ.

— Пока это все.

— Очень интересно. Похоже, наверху не ошиблись.

— Значит, у этого преступления были политические мотивы?

— Да, уверен.

— Но в таком случае дело передадут органам государственной безопасности.

Грегорин затянулся, и огонек, вспыхнувший на кончике папиросы, на мгновение осветил его задумчивое лицо.

— У этого убийства явно политическая окраска. Но все же это убийство.