– Спасибо – нет, – покачал головой Президент. – Да, и кстати: полагаю, не нужно доводить вам в особом порядке, что новая служба будет иметь такой же экстренный и неограниченный доступ на все ваши объекты, как и на объекты всех остальных ведомств?

– Гхм… Нет-нет, я… понял.

– Ну вот и замечательно. Еще вопросы?

– Кто возглавит службу?

– Да, хороший вопрос. – Президент усмехнулся и простер длань в конец стола: – С удовольствием представляю вам нового коллегу: это Владимир Аркадьевич Домовитый.

Сидящий в конце стола хмурый товарищ встал и поклонился. Вид у него был такой, словно месяц назад его приговорили к смертной казни, а сейчас сообщили, что приговор обжалованию не подлежит и будет приведен в исполнение немедленно.

– Вы все его прекрасно знаете, так что в дополнительных рекомендациях нет необходимости.

Вот тут присутствующие не выдержали: зашумели, принялись роптать, а местами и откровенно возмущаться.

– Что такое, господа силовики? – Президент недовольно вскинул бровь. – Ну-ка, быстренько, сформулируйте причину вашего недовольства.

– Дело важное и ответственное, – сформулировал глава самой авторитетной службы страны. – Володя, конечно, парень неплохой, но… Он сугубо гражданский человек, далекий от специфики спецслужб. Он не потянет. Давайте сделаем так: на конкурсной основе выберем руководителя из нашей среды…

– Я вижу, вы совсем оборзели, господа силовики! – тихо и вполне интеллигентно вспылил Президент. – Что значит – «не потянет» и «далекий от специфики»?! Я вам так скажу: если прямо сейчас засыпать все ваши бункеры, лаборатории и прочие объекты «запретки» – никто и не почешется! А вот у нас самое главное военное ведомство, самое важное в плане обороноспособности страны, – возглавляет сугубо штатский человек, совершенно далекий от специфики, – и ничего, мы как-то все это терпим? О чем вы вообще говорите?!

– Ну, тогда готовьтесь к тому, что у нас госсекреты с «закрытых» объектов будут тоннами выносить, – тихо предупредил глава третьего по важности ведомства страны. – С таким-то руководством…

– Не волнуйтесь, – парировал Президент. – Больше, чем сейчас, – выносить просто невозможно. Так что я на этот счет особо и не переживаю. А вот когда новая служба начнет таких несунов из вашей среды хватать за разные интересные места – я посмотрю, что вы на это скажете. Еще ценные предложения есть?

– К кому поставим на баланс? – деловито уточнил министр финансов.

– Никаких балансов, – решительно отказался Президент. – На баланс – значит в кабалу и зависимость. Ну и какой тогда смысл во всем этом «автономном плаванье»?

– Тогда у нас сразу вырисовывается проблема с финансированием…

– Никаких проблем. – Президент небрежно махнул рукой – дескать, не вопрос, решим на два счета. – Моя новая служба вас не разорит. Она будет функционировать в режиме самофинансирования.

– Это каким образом?

– Да сами увидите. Вообще, все будет проявляться в процессе. Первое время служба будет работать в режиме бета-тестирования. По ходу дела обкатаем, поправим, внесем необходимые коррективы, разработаем нормативную и законодательную базу – под специфику задач. Еще вопросы?

Вопросы, разумеется, были, причем весьма насущные, – но озвучить их присутствовавшие не сочли уместным.

– Очень хорошо. – Президент встал, заканчивая заседание. – Итак, считайте, что с сегодняшнего дня новая служба начинает свою работу. Знакомьтесь, привыкайте, осваивайтесь – одним словом, прошу любить и жаловать.

И напоследок предупреждаю всех: за саботаж буду карать. Причем самым беспощадным образом…

В половине двенадцатого Я-Я заехали на своей потрепанной «Ниве» в прилегающий к полку правительственной связи двор и остановились рядом с детской площадкой.

Здесь их уже поджидал дед Егор, коротавший время в начертании мелками разных интересных слов на голубеньких бортах песочницы, совсем недавно окрашенных в честь грядущих майских праздников.

Дед Егор был немного не в себе и страдал старческой глухотой, но делу это не мешало: за сто рублей он честно охранял машину в отсутствие хозяев, и говорил всем интересующимся, что это приехал его племянник из Мосводоканала, и в настоящий момент они с напарником полезли заделывать течь. А если находились дотошные товарищи, которые пытались узнать, откуда у круглого сироты взялся племянник, дед Егор дико хохотал вопрошающему в лицо и замахивался крепкой узловатой клюкой – и вопросы, как правило, отпадали. Как говорится, молодым везде у нас дорога (фронт, тюрьма, коллектор – далее по списку), старикам везде у нас почет.

Вручив деду сто рублей, Я-Я неспешно облачились в спецовки и натянули забродники[4]. Прихватив пустые вещмешки, каски с налобниками и рукавицы, привычно дернули крючками литой чугунный люк с литерой «Д», коварно притаившийся в кустах, в пяти метрах от детской площадки, и спустились в колодец дренажного коллектора. Ну и, разумеется, поставили люк на место – хотя изнутри это сделать не так просто, как кажется на первый взгляд. Ребята добросовестные, привыкли все делать обстоятельно, аккуратно и надежно.

В Политехе их так и звали: Я-Я, поскольку один был Ян Лацис, а другой Яков Петерс, и за три года учебы никто не видел их врозь – разве что при сдаче зачетов, когда воленс-ноленс приходится отвечать по одному. Как это часто бывает с неразлучниками в молодежном коллективе, злые языки поговаривали: «А наши-то “латышские стрелки” – того… гхм-кхм… ну, в общем, мал-мал баловники по популярной части!», но мы-то с вами знаем, что на самом деле ничего такого не было, а просто парни выросли вместе, привыкли друг к другу буквально как братья-близнецы, и чужой город, в котором им пришлось учиться по воле родителей, эту привычку только укрепил.

Я-Я не были диггерами в общепринятом значении этого слова. Под землю они спускались отнюдь не за романтикой, а исключительно для того, чтобы зарабатывать деньги. Заработок был сравнительно небольшим, но регулярным: благодаря земляку, который служил в полку связи, удалось наладить бесперебойные поставки меди, так что в последние полгода Я-Я к этому заветному колодцу приезжали как на работу: раз в трое суток, к полудню, как правило, за полчаса, чтобы все сделать обстоятельно, аккуратно и не спеша.

Пройдя немногим более ста метров по бетонному тоннелю, по дну которого лениво струился мутный поток глубиной где-то по щиколотку, Я-Я свернули в короткую – бетонную же – врезку, перелезли через разрушенную кирпичную баррикаду и спрыгнули в старый кирпичный коллектор, сработанный, вполне возможно, еще в дореволюционные времена.

Врезка современной конструкции приходилась как раз на водосборную камеру, от которой в разных уровнях убегали три ответвления, каждое диаметром не более полутора метров. Камера была неглубокая и в забродниках вполне проходимая: но нашим приятелям при помощи крючьев предстояло вскарабкаться по пологому стоку в верхнее ответвление – и тут их поджидал неприятный сюрприз.

Обычно здесь тек мутноватый вялый ручеек без явно выраженного запаха. А сегодня этот ручеек был совершенно определенного цвета и источал вполне соответствующий аромат. И если в камере просто благоухало (туда поступали еще два потока, щедро разбавляя всю эту благодать), то собственно из нужного ответвления шибало так, что буквально перехватывало дыхание.

– О Боже… – Ян спрятал нос в рукавицу, забыв, что она, мягко скажем, не совсем стерильна. – Яша, это что… Гоффно?!

– Похоже, что так, – печально кивнул Яков. – Во всяком случае, на рижский бальзам это не похоже.

– И что мы теперь будем делать?

– Полезем туда, как обычно. – Яков снял с плеча веревку с тяжелым кованым крючком. – Только постарайся не упасть, как в прошлый раз. А то твои штаны на лямках потом придется выбросить.

– Это комм-би-незонн, – обиженно поправил Ян, также приводя свой крюк в состояние готовности. – Выражение «пацан – штаны на лямках» принадлежит вульгарному люмпену Иванову. Ты это от него нахватался?