Слушавшие его старики понимающе переглянулись и снова закивали седыми головами, признавая его правоту. Сообразив, что гигант подсказал ему правильный тон в разговоре с кормчим Леворукого, Вадим развернулся, вышел из дома и наткнулся взглядом на одинокую фигуру мужчины. Медленно подойдя к Анхелю, Вадим негромко кашлянул и, сложив руки на пряжке пояса, тихо сказал:

— Я сочувствую твоему горю, Анхель. Я не успел его хорошо узнать, но он мне понравился.

— Чем? — удивлённо спросил кормчий, поворачиваясь к Вадиму всем телом.

— Он умел думать не только о себе, но и о тех, кто рядом. А главное, он умел принимать трудные, отчаянные решения. Решения, принимая которые, он сам сознательно ставил себя в нелёгкое положение. Глупец сказал бы, что он выставлял себя на посмешище, я же скажу, что он поступал по совести.

— Спасибо, — тихо вздохнул Анхель. — Ты прав. Мне его не хватает. Умом я понимаю, что союз с вами — самый лучший выход для всего клана, а душа словно огнём горит.

— Знаю, — кивнул Вадим. — Потому и пришёл поговорить с тобой. С глазу на глаз. Там, в доме, многие думают, что мы уже стали врагами, но это не так.

— Разве? А я думал, ты пришёл мне морду бить, — грустно усмехнулся Анхель.

— Глупо. Мы же не мальчишки, чтобы в драке выяснять, у кого пиписька больше. Жизнь продолжается, друг. Поверь, клану Акульего зуба было ещё хуже, чем вам сейчас. Один корабль, который должен был обеспечить всех оставшихся в живых. Чума, после которой у них даже дома не осталось. Но они живут. И не просто живут, а ещё и мечтают поднять свой клан. И теперь, когда у них есть не просто надежда, а реальный шанс, я сделаю всё, чтобы это случилось.

— Прости, друг, что значит шанс? — слабо улыбнувшись, спросил Анхель.

— Это значит возможность, которая может воплотиться в жизнь, — вздохнул Вадим.

— Так о чём ты хотел говорить со мной? — глядя Вадиму в глаза, спросил кормчий.

— Странно, — улыбнулся Вадим, — шёл сюда, в голове много чего крутилось, а начали разговор, и всё самое главное в несколько слов уложилось. Теперь даже и не знаю, что ещё сказать.

— Тогда давай просто постоим и посмотрим на море. Мы рождаемся в нём, живём вместе с ним, в него и уходим, — тихо сказал Анхель, снова поворачиваясь к океану.

Встав рядом с ним, Вадим молча смотрел в свинцовые волны, медленно накатывающие на скальный отрог, и думал, что никогда ещё в своей жизни не видел такой мрачной и такой величественной картины. Это было действительно завораживающе. Море словно дышало, а солёные брызги заливали скалы.

Их затянувшееся молчание нарушили старики. Седые старейшины обоих кланов вышли на улицу, обеспокоенные долгим отсутствием двух воинов. Вышедший следом за ними Рольф, увидев их на пляже, покачал головой и, подойдя, негромко проворчал:

— Хватит с морем в гляделки играть. Пошли в дом. А то старики уже решили, что вы тут прирезали друг друга. Да и поесть пора. Бабы там уже все приготовили.

— Ступай, брат. Мы сейчас придём, — вздохнул Вадим, жалея, что очарование момента рассеялось.

Кивнув, гигант решительно зашагал к дому. В очередной раз вздохнув, Вадим медленно развернулся и направился было следом за ним, когда Анхель, быстрым движением ухватив его за локоть, тихо сказал:

— Прости, что не верил тебе. Ты прав, кланы нужно поднять любой ценой. И ещё, спасибо тебе.

— За что? — не понял Вадим.

— За то, что поверил мне, и не злишься, — улыбнулся кормчий.

— Тогда пойдём и просто выпьем вина. Помянем Сигурда и попросим богов помочь нам в наших делах.

— Пошли, — решительно кивнул Анхель, и воины дружно зашагали к дому.

По общему согласию решено было не дожидаться их возвращения. В доме уже вовсю раскручивался очередной пир. С интересом посмотрев на начинающееся безобразие, Вадим удручённо покачал головой и принялся проталкиваться к столу. Увидев его, Налунга ловко проскользнула поближе и, осторожно тронув хозяина за рукав, тихо предложила:

— Идите за мной, хозяин. Вам приготовлено место рядом с ярлом. Вашему гостю тоже.

Устроившись по правую руку от Свейна, они с Ан– хелем молча подняли наполненные Налунгой кубки и, выплеснув по нескольку капель на пол, выпили, справляя тризну по погибшему ярлу. Бросив удивлённый взгляд на рабыню, Анхель подставил ей кубок и, повернувшись к Вадиму, спросил:

— Чего эта девчонка всё время крутится рядом с тобой?

— Это моя личная рабыня. Свейн разрешил мне взять её себе, чтобы обычные дела не отвлекали меня в нужный момент от быстрых и правильных решений. Она следит за моей пищей и питьём, чинит одежду и чистит обувь. В общем, я могу не отвлекаться на мелочи и сосредоточиться на том, что важно.

— Ну, книгочея мне никогда не понять, — усмехнулся Анхель.

— Если честно, я и сам себя не всегда понимаю, — рассмеялся в ответ Вадим, салютуя ему кубком.

Отправленный в Нормандию Никодим вернулся перед самым сезоном штормов, привезя Олафу странные известия. Как оказалось, везде, где император собирался нанести удар, прежде успевал появиться синий драккар. Синий цвет корабля был отличительной чертой только одного человека, ярла по имени Свейн Акулий зуб. Изгоя, за голову которого Олаф назначил награду.

Проведя почти всё лето среди купцов, Никодим сумел выяснить, что синий драккар видели и в Египте, и в Византии, и в Персии, и даже в Нормандии, где проходила ярмарка. По всему выходило, что все неудачи Олафа не гнев богов, а человеческие происки. К тому же всё тот же драккар уже не раз видели и в водах

Нордхейма. Значит, ярл Свейн даже не пытается прятаться, а наоборот, делает свои дела, не оглядываясь на самого императора.

Из Нормандии Никодим привёз и другие новости. Среди ярлов упорно ходят разговоры, что всё тот же Свейн решился возродить свой клан и ради этого принимает под свою руку все слабые кланы. Это уже было откровенным вызовом ему, императору Олафу Рыжему. Ведь на территории одной страны не может быть сразу двух королей.

Сидя в своих личных апартаментах, украшенных коврами, и золотыми канделябрами, Олаф задумчиво поглаживал тщательно ухоженную бороду, пытаясь понять, как справиться с навалившейся напастью. Слухи, бродившие среди ярлов, были сильнее любых указов и увещеваний. Сколько ни рассказывай им, что всё это сделали люди, а не боги, они этому не поверят. Оставался только один выход. Найти место, где прячется Свейн, и уничтожить его как главный источник всех неприятностей.

Но как это сделать? Ведь за прошедшее время его отношения с ярлами складывались всё хуже. Ко всем прочим бедам из двадцати трёх кораблей, ходивших с парусами его личных цветов, в бухту вернулись только пятнадцать. Последние два корабля вообще исчезли бесследно, словно в воду канули.

Стоявший рядом с креслом хозяина Никодим замер, боясь нарушить размышления императора. Покосившись на него, Олаф мрачно спросил:

— А сам что обо всём этом думаешь?

— Даже не знаю, что и сказать, хозяин. Искать его надо. Свейна этого. Но, мне кажется, что не сам Свейн всё это придумал.

— Почему? — моментально насторожился Олаф.

— Будь этот Свейн таким умным, давно бы уже себя проявил. А он всё это время жил, как все эти глупцы, что не могут вашего великого замысла понять. К тому же в Нормандии я странный разговор слышал, что всю свою торговлю этот Свейн отдал какому-то пришлому воину, которого он книгочеем называет. Откуда у нищего ярла может книгочей взяться? И откуда среди жителей Нордхейма мог взяться книгочей, о котором никто не знает?

— И что ты этим хочешь сказать? — не понял Олаф.

— То, что этот книгочей — пришлый. Думаю, Свейн просто нанял его и теперь старательно набивает свою мошну.

— А где он мог нанять книгочея? И на какие деньги? — спросил Олаф.

— Где, я не знаю. А вот по поводу денег всё просто. После нападения на бриттов деньги у него были, значит, нанять книгочея он мог. Ну а после нескольких удачных сделок платить ему стало ещё проще.