Но ей снова пришли на ум слова, которые она столько уже раз повторяла той ночью: у них нет выбора.
— Возьми ее. — Бринн протянула зажигалку Мишель.
— Обойди листья, — показала она на противоположную сторону кучи. — Держи ее как можно ниже и води над поверхностью.
Мишель переместилась в указанное место и прошептала:
— Готова.
— Включай!
Щелчок, и расцвел язычок пламени. Свет оказался даже ярче, чем Бринн ожидала. Его наверняка можно было заметить ярдов за сто.
Бринн подалась вперед и осматривала листья, постепенно подбираясь все ближе.
Есть! Что-то блеснуло. Но что? Бринн осторожно протянула руку и подняла маленькую веточку с прилипшим птичьим пометом.
Второй обманный проблеск дала вкрапленная в камне слюда.
И все же в конце концов Бринн заметила серебристый отсвет в ночи, исходивший с полусвернувшегося дубового листа. Она аккуратно взяла иголку и сказала Мишель:
— Все, можно выключать.
Окрестности снова погрузились во мрак, ставший даже гуще, потому что глаза успели привыкнуть к свету. И Бринн еще острее почувствовала их уязвимость. Двое мужчин могли сейчас идти прямиком к ним, и она бы их не увидела. Только треск ветки под ногой или шуршание листьев способно выдать приближение врага.
Мишель склонилась к ней.
— Нужна моя помощь?
— Пока нет.
Девушка уселась на землю, скрестив ноги, и достала пакет с печеньем. Она предложила его и Бринн, которая съела несколько штук и принялась стучать обратной стороной лезвия по иголке. При этом она дважды угодила себе по пальцу, морщась от боли. Однако стучать не прекращала, и, как свет от зажигалки, звенящий звук — тин, тин, тин, — казалось, разносился на мили вокруг.
После бесконечных пяти минут она сказала:
— Давай теперь попробуем. Нужна какая-нибудь нитка. Желательно тонкая.
Им удалось вытащить шерстинку из лыжной куртки Бринн и примотать иголку к небольшой веточке.
Бринн вылила из пузырька остатки спирта, наполовину наполнила его водой и, запустив внутрь веточку с иголкой, положила его набок. Включив зажигалку, женщины напряженно всматривались внутрь бутылочки. Кусочек дерева медленно повернулся влево и замер.
— Действует! — радостно прошептала Мишель и, наверное, впервые за эту ночь улыбнулась.
Бринн посмотрела на нее и ответила на улыбку. «Черт побери! — подумала она. — А ведь действительно сработало».
— Да, но где север, а где юг?
— В этих местах возвышенности обычно располагаются с западной стороны. Значит, они должны быть слева от нас.
Они выключили зажигалку, и, когда глаза снова привыкли к темноте, Бринн указала на вершину высокого холма в отдалении.
— Следовательно, север там. Пошли в ту сторону.
Бринн закрутила пробку на пузырьке, сунула его в карман и подобрала свое «копье». Они снова двинулись в путь. Время от времени останавливались, вновь проверяя направление. Шагая на север, они рано или поздно выйдут к тропе «Джолиет».
«Даже странно, — размышляла про себя Бринн, — насколько увереннее она себя почувствовала, изготовив эту маленькую игрушку». Кристен Бринн Маккензи больше всего на свете боялась потерять контроль над ситуацией. В начале этой ночи ни о каком контроле не могло быть и речи. У нее не осталось ни телефона, ни оружия. И она, насквозь промокшая, замерзшая и беспомощная, с трудом выбралась из черной озерной воды. А сейчас с импровизированным копьем в руке и «компасом» в кармане она вдруг почувствовала себя такой же уверенной, как герои комиксов, которыми увлекался Джоуи.
Как какая-нибудь «королева джунглей».
«Танец».
Так называл это Харт.
Это было неотъемлемой частью профессии, и Харт не только привык «танцевать», но и достиг в этом деле изрядного мастерства. Умелец же, в конце-то концов.
Месяц назад Харт сидел в кофейне — он не проводил время в барах, вел трезвый образ жизни, — когда услышал голос и поднял взгляд.
— Привет, Харт! Как поживаешь?
Последовало крепкое рукопожатие.
— Отлично. А ты?
— Все о'кей. Послушай, мне нужен кто-то для одной работы. Тебя это не интересует?
— Не знаю. Может быть. Скажи, и давно ты знаешься с Гордоном Поттсом? Небось старые друзья?
— Не такие уж и старые.
— Как вы с ним повстречались?
— Через общего друга.
— Через кого бы это?
— Фредди Ланкастера.
— А, конечно, через Фредди. Как себя чувствует его женушка?
— Вряд ли теперь это узнаешь, Харт. Она ведь умерла два года назад.
— Ох, верно! Память стала ни к черту. Фредди нравится в Сент-Поле?
— В каком Сент-Поле? Он же живет в Милуоки.
— Да, память у меня просто никуда…
«Танец». Он продолжался и продолжался. Так и должно быть.
Только во время их третьей встречи доверие было окончательно установлено, риск подставы определен как минимальный, и тогда «танец» закончился. Они перешли к обсуждению деталей дела.
— Деньги действительно большие.
— Так и есть, Харт. Ну как, возьмешься?
— Рассказывай дальше.
— Вот карта той местности. Это частная дорога Лейк-Вью. А это национальный парк — вся остальная прилегающая территория. Людей там практически не встретишь. А вот план дома.
— О'кей… Дорога мощеная или проселок?
— Проселок… Слушай, Харт, мне говорили, ты хорош. Это верно? Тебя еще называют Умельцем.
— Кто называет?
— Люди.
— Что ж, все правильно. Я — умелец.
— Могу задать тебе вопрос?
— Валяй.
— Мне просто любопытно. Почему ты занялся такой работой?
— Она меня полностью устраивает, — просто ответил он.
— Действительно, похоже на то.
— Так. Какие возможны проблемы?
— Чего?
— Я спрашиваю, насколько рискованна работа? Много ли там будет народу, есть ли у них оружие, далеко ли до полицейского участка? Дом стоит у озера. А остальные дома? В них живут?
— Просто, как дважды два, Харт. Риска вообще никакого. Остальные дома пусты. Их там будет всего двое. И ни одного рейнджера из заповедника или полицейского на многие мили кругом.
— У них есть оружие?
— Смеешься? Оба — городские стиляги. Она юрист, а он соцработник.
— Значит, только Фельдманы и никого больше? Это очень важно.
— Так меня информировали. И источник надежный. Там будут только эти двое…
И вот теперь в самом сердце заповедника Маркетт Харт с Льюисом огибали опасный с виду колючий куст. Он выглядел, словно инопланетное растение из фантастического фильма.
Харт с горечью вспоминал тот разговор. Да, как же, «только двое». Боль в руке не позволяла забыть об этом.
Злился он на самого себя.
Сделал дело на девяносто пять процентов.
А должен был на сто десять.
По крайней мере, сейчас они уже знали, что идут по верному следу. С полмили назад они нашли бумажный платок фирмы «Клинекс» с пятнами крови. И пролежал он в том месте не более получаса. Харт остановился и осмотрелся по сторонам, обратив внимание на вершины нескольких холмов и узкий ручей.
— Все в порядке. Было бы намного труднее в безлунную ночь. Но мы на правильном пути. Видно, кто-то свыше заботится о нас.
Ловкач…
— Свыше?.. Ты действительно так думаешь? — спросил Льюис, словно сам в это верил.
Харт, само собой, не верил. Но времени на лекции по теологии не было.
— Нам надо двигаться немного быстрее. Добравшись до тропы, они могут перейти на бег. И нам придется сделать то же самое.
— Мы побежим?
— Непременно. Ровная поверхность даст нам преимущество. Мы можем бежать быстрее, чем они.
— То есть потому, что они — бабы?
— Да. К тому же у одной из них какое-то повреждение. Боль заставляет передвигаться медленнее.
Он примолк и бросил взгляд вправо. Потом склонился низко над картой и принялся сверяться с ней при свете фонарика, который приглушил, натянув поверх него подол майки.
Ткнул пальцем:
— Как думаешь, это наблюдательная вышка?
— Вышка? Для чего?
