Низшие чиновники были лишены теперь жалованья. Им предоставлялась возможность кормиться за счет подношений населения. Так были вновь вызваны к жизни старинные феодальные поборы «хоженое», «езд» и т. п. Большую деградацию, пожалуй, трудно представить. В 1736 г. дело дошло до того, что жалованье оплачивали натурой (китайскими и сибирскими товарами). Исключение составили лишь чиновники Кабинета, Академия наук и, разумеется, иностранцы. Впрочем, с 1739 г. чиновники Петербурга, как и при Петре I, стали получать вдвое больше остальных.
При всем этом областная контрреформа не была сплошным отрицанием. Правда, кое в чем изменения имели позитивный характер и были предприняты отнюдь не во имя срочного исправления тяжелого финансового положения. При всей широте замыслов Петра I вторая областная реформа 1719 г. осталась сооружением, не приведенным в систему. Введя три ранга учреждений (губерния, провинция, уезд), Петр I не привел в порядок их субординацию. Губернские учреждения во многом оказывались лишними либо дублировали центральные инстанции. Создалось такое положение, когда провинциальные органы управления сносились прямо с центральными коллегиями, минуя губернские инстанции, так как подчинялись в равной мере и тем и другим. Камериры, например, подчинялись одновременно и своему воеводе, и губернатору, и Камер-коллегии. Провинциальные воеводы подчинялись губернаторам только по военным делам (рекруты) и в области суда как апелляционной инстанции. Неразбериху вносило и переплетение и смешение функций гражданских органов власти и военной власти в виде полковых дворов, что усиливало путаницу.
Перестройка 1727 г. установила строгую последовательность подчинения: воевода уездный зависел только от провинциального воеводы, а последний подчинялся только воеводе губернскому. Это была строгая иерархия. Центром тяжести, основной ячейкой на местах стала губерния. Полномочия губернатора резко возросли. Он имел теперь даже право утверждения смертных приговоров. В губернии все нити управления сосредоточились в губернском правлении, при котором были полицмейстерская и крепостная конторы, губернский магистрат с таможней и кружечным двором. В провинции воевода возглавлял провинциальную канцелярию с крепостной конторой и провинциальным магистратом, имевшим соответственно таможню и кружечный двор, а также крепостную контору. Наконец, низшим звеном был городовой воевода и соответственно — воеводская канцелярия со своей крепостной конторой, магистратом, таможней и кружечным двором. Причем под началом канцелярии были старосты и десятские в сельской местности, а у городового магистрата — посадский сход. Параллельно шла вертикаль прокурорского надзора, который был восстановлен в 1733 г., потом вновь отменен и снова восстановлен лишь в 1742 г., когда с засильем иностранцев было покончено. Такова была структура местного управления по сути своей. Это положение просуществовало вплоть до областной реформы 1775 г.
§ 4. ЭВОЛЮЦИЯ ФИНАНСОВОЙ ПОЛИТИКИ. СОЦИАЛЬНЫЕ ИТОГИ
Крестьянство встретило подушную подать Петра I упорным сопротивлением, которое обнаружило себя уже при проведении первой ревизии. Жители той или иной местности при прибытии переписчиков либо убегали, либо утаивали часть населения.
Правительство вело жестокую борьбу с укрывавшимися от переписи. В связи с усилением бегства крестьян в Польшу на западных пограничных территориях были установлены специальные заставы для их поимки. Так, на территории только лишь Смоленской губернии и Великолуцкой провинции таких застав насчитывалось свыше 100. Беглые крестьяне подвергались жестоким наказаниям.
Однако к утайке душ прибегали и сами помещики, стремясь тем самым увеличить свои собственные поборы. В начале 20-х гг. систематически издавались указы, санкционировавшие различного рода наказания помещикам, вплоть до наказания кнутом и ссылки на каторгу. Поскольку все эти меры были малоэффективны, то вскоре от них отказались.
Неурожаи, голод, недоимки.Как уже упоминалось, в 1723–1726 гг. перед началом сбора подушных денег обширные территории России постиг неурожай, что резко ухудшило положение крестьян. Уже первый сбор подушного налога дал огромную недоимку (30 %) всей суммы налога.
На 1725 г. правительство вынуждено было понизить подушный оклад до 70 коп., но это не спасало положения. Недобор всей суммы налога вновь составил 30 %. В 1731 г. было жесткое указание собрать недоимки за 3 месяца. В 1732–1733 гг. был запрет переселять крестьян без санкции Камер-коллегии. Из-за страшного неурожая 1733 г. огромные массы крестьян пошли по миру. К 1734 г. недоимка достигла в итоге огромной суммы в 850 тыс. руб. В 1734–1736 гг. Россию вновь потрясли сильные неурожаи. Власти предпринимали немалые усилия по ликвидации голода, но усилия эти были несравнимы с размахом страшной беды. Не было семян, замерла торговля, сникла активность Макарьевской ярмарки. Ростовщики, по словам С. М. Соловьева, взимали чудовищные проценты (12 %, 15 % и даже 20 %). В результате за одну только первую половину 1734 г. недоимка достигла 720 тыс. руб. По данным Военной коллегии, к 1739 г. общая задолженность по подушной подати достигла фантастической цифры — около 5 млн руб., что служит сильнейшим показателем явного разорения крестьянства. В 1739–1740 гг., как уже упоминалось, вновь погибли все озимые. В такой обстановке правительство должно было неоднократно прощать недоимки. Так, треть сборов была отменена на 1727 г., на 1728 г., на 1730 г. В 1735 г. отменили сбор за целых полгода. Наконец, в 1740 г. ежегодный сбор был уменьшен на 17 коп. с души, а в 1742–1743 гг. — на 10 коп. (что составило около 1 млн руб.). После серии тяжелых неурожаев конца 40-х гг. в 1752 г. правительство вынуждено было «простить» всю старую недоимку с 1724 по 1746 г. (что составило около 2,5 млн руб.). К тому же еще в 1741 г. правительство ликвидирует злосчастную Доимочную канцелярию. Вместе с тем в 50-х гг. намечается тенденция к постепенному понижению подушного оклада. В 1751 г. оклад был понижен на 3 коп. с души, такое же понижение было в 1752 г. На 5 коп. понизили оклад 1753 г. и т. д. Впрочем, у этого щедрого жеста царского правительства была довольно мрачная закулисная сторона, но об этом чуть позже.
Нестабильность порядка сбора подушной подати.Важно подчеркнуть, что крайне разорителен был и сам порядок сбора подушной подати. Стремясь сломить сопротивление крестьянства, царское правительство поначалу передало функции сбора подати в руки армии. Стало быть, помимо местных учреждений, подчинявшихся Камер-коллегии, к этому делу были привлечены офицеры полков, расквартированных в той или иной местности. Это повлекло за собой огромные злоупотребления солдат и офицеров.
В записке императрице Екатерине I, составленной осенью 1726 г., озабоченные высшие сановники (А. Д. Меншиков, А. И. Остерман, А. В. Макаров, Д. В. Волков) приоткрывали завесу над действительным состоянием дел. В частности, имея в виду сбор налогов, они писали, что «мужикам бедным страшен один въезд и проезд офицеров и солдат, комиссаров и прочих командиров, тем страшнее правеж и экзекуция». Впрочем, занимались хищениями не только они, но и чиновники местных учреждений, лихоимство которых достигло, казалось бы, предела. Высшие сановники прекрасно отдавали себе отчет в том, как могло управлять страной чиновничество. В той же записке, составленной осенью 1726 г., подчеркивалось изобилие различных инстанций, всякого рода фискалов, комиссаров, вальдмейстеров и прочих, вплоть до воевод, из которых «иные не пастырями, но волками, в стадо ворвавшимися называться могут».
Ликвидация системы петровских учреждений, разумеется, не решила всех острых вопросов, хотя в итоге административных реформ расходы на госаппарат сократились более чем вдвое. По-прежнему огромные средства требовались на содержание армии и флота, грандиозными темпами росли расходы императорского двора. По-прежнему росли недоимки по подушной подати. Правительство лихорадочно шарахалось от одной меры к другой. Как мы видели, армия в 1727 г. от сбора подушных денег была отстранена. При воеводе был лишь один штаб— или обер-офицер для помощи. Основная роль в сборе денег возложена на земских комиссаров. Причем задолженность стали взыскивать не с самих крестьян, а с помещиков или со старост и приказчиков. Однако в 1730 г. сбор подушных был снова передан в руки армии — полковников и прочих офицеров, расквартированных в данном районе. И это вновь не помогло. Даже самые страшные экзекуции не могли выжать деньги у истощенного и разоренного населения.
