В 1803 г. Карамзин был назначен официальным историографом для сочинения «полной истории Отечества», работа над которой стала его гражданским подвигом. Свои политические взгляды он изложил в «Записке о древней и новой России», где подвергал критике бюрократические реформы Сперанского и доказывал, что просвещение народа важнее административной стройности, «любезной систематическим умам». «Записка» Карамзина предназначалась для Александраi и осталась неизвестной широкой публике. Однако ее политическая концепция была развернута Карамзиным в его «Истории государства Российского», основная часть которой была написана к 1811 г., когда «Записка» была представлена императору. Для политических представлений Карамзина ключевым было утверждение: «Россия основалась победами и единоначалием, гибла от разновла-стия, а спаслась мудрым самодержавием». Особое внимание историограф и политический мыслитель придавал нерасторжимой связи России и остальной Европы. Для него Россия изначально была частью Европы, входила в систему «европейского политического бытия». Удельная система и татарское нашествие отторгли Россию от общего хода европейского развития, обусловили ее промежуточное положение «между европейскими и азиатскими царствованиями». Усилия Петра I и Екатерины Великой вернули страну на путь европейского развития.
Первые тома «Истории государства Российского» вышли в свет в 1818 г. Их выход стал большим общественным событием, современникам казалось, что Древняя Русь была «найдена Карамзиным, как Америка — Колумбом». Свою «Историю» Карамзин посвятил Александру I и адресовал всем слоям российского общества. Он полагал, что знание истории должно примирить «с несовершенством видимого порядка вещей, как с обыкновенным явлением во всех веках».
У Карамзина было немало последователей, которые ценили его как преобразователя русского языка и российской словесности, как историка, политического писателя и защитника устоев самодержавия. Среди них были такие влиятельные деятели, как Д. Н. Блудов, П. А. Вяземский, Д. В. Дашков, В. А. Жуковский, С. С. Уваров. В первые годы александровского царствования они вели полемику с А. С. Шишковым в защиту «нового слога», верили в самодержавную инициативу и поддерживали реформаторскую деятельность правительства. В 1815 г. составили литературно-общественное объединение «Арзамас», которое исповедовало умеренную либерально-консервативную программу. Не чураясь политических перемен, арзамасцы полагали, что те «суть медленный плод времени». Считая крепостное право несовместимым с христианской моралью и духом времени, деятели «Арзамаса», например Уваров, выступали против освобождения крестьян, ибо «освобождение души через просвещение должно предшествовать освобождению тела через законодательство». Карамзин и карамзинисты во многом определяли общественную атмосферу александровской эпохи. Некоторые из них — Блудов, Дашков, Уваров — делали успешную служебную карьеру, Вяземский деятельно участвовал в работе над Уставной грамотой 1820 г.
А.С.Шишков.Литературно-общественные противники карамзинистов группировались вокруг адмирала и литератора А. С. Шишкова. В 1803 г. вышла его знаменитая книга «Рассуждение о старом и новом слоге российского языка», где автор выступал против губительных нововведений в области русского языка и культуры, отстаивал «старый слог» и самодержавные устои. Обличая «порчу» родного языка Карамзиным и карамзинистами, он связывал ненавистный ему «новый слог» с французскими нравами и понятиями, с разрушительными революционными идеями. Его возмущала и тревожила галломания дворянского общества: «Дети знатнейших бояр и дворян наших прилепляются к их нравам, научаются презирать свои обычаи, нечувствительно получают весь образ мыслей их и понятий, говорят языком их свободнее, нежели своим». Шишкова беспокоило то, что «ненавидеть свое и любить чужое почитается ныне достоинством».
Шишков был убежденным противником французских просветителей и их российских последователей, которые «под видом таинственных умствований о вере разрушали веру, под видом утверждения власти низлагали власть, под видом закона вводили беззаконие, под видом человечества внушали бесчеловечие». Программное значение имела его работа «Рассуждения о любви к Отечеству», написанная в 1811 г., накануне наполеоновского вторжения. Шишков призывал к патриотическому сплочению, которое одно может «отвратить сию страшную тучу», он напоминал о героизме и подвигах предков и видел в русском народе носителя высших нравственных начал, основанных на христианстве. Крепость русского государства он объяснял верностью православию, которое есть основа любви к Отечеству и государю, верностью русскому языку, который обеспечивает единомыслие, и разумной организацией, где соблюдается иерархия сословий.
В 1812 г. Шишков, после отставки Сперанского, занял пост государственного секретаря. Он был автором патриотических манифестов, с которыми царь обращался к армии и народу. Эти манифесты читались с большим вниманием, они оказывали заметное влияние на национальное сознание, пронизывая его идеями преданности престолу и Отечеству.
Национально-патриотическая тема была основной и для других общественных деятелей. Постоянный оппонент александровских начинаний, обличитель Сперанского и выразитель настроений консервативного дворянства Ф. В. Ростопчин простонародным слогом высмеивал нравы и обычаи французов, которым противопоставлял добрые свойства русского народа. Его «Мысли вслух на красном крыльце» имели огромный успех, их тираж составил 7 тыс. экземпляров, что для того времени было невероятной цифрой.
Патриотизм и европеизм.После Аустерлица наблюдался подъем патриотического чувства, пробуждение интереса к национальной истории и культуре. Особое внимание привлекали события Смутного времени, герои которого — Минин, Пожарский, патриарх Гермоген, Прокопий Ляпунов — становятся символами верного служения Отечеству. В 1807 г. немалый общественный интерес вызвал конкурс на памятник Минину и Пожарскому в Москве.
Тильзитский мир, заключенный с узурпатором, подорвал в обществе репутацию Александра I. В печать и на сцену стали проникать оппозиционные настроения, которые не были ясно сформулированы и представляли собой смесь антифранцузских настроений в духе Шишкова и Ростопчина с критикой царя и преклонением перед народным патриотизмом. В 1808 г. стал издаваться журнал «Русский вестник», редактор которого ОН. Глинка идеализировал патриархальную старину, воспевал деяния предков, их добрые нравы, которые противопоставлял испорченным иноземным. Он высмеивал галломанию, подражание европейским модам, обращал внимание на удобства старой русской одежды. Глинка утверждал: «Все наши упражнения, деяния, чувства и мысли должны иметь целью Отечество, на сем единодушном стремлении основано общее благо». Глинка стремился «исследовать коренные свойства духа народного» и выстроить на его основе идеальную политическую систему. Он считал справедливыми социальную иерархию, дворянское попечение над крестьянами и царское попечение над всеми сословиями. Взгляды Глинки были консервативны, но его пламенный патриотизм привлекал читателей и сыграл заметную роль в патриотическом подъеме 1812 г.
Великая победа над Наполеоном способствовала укреплению чувства национальной гордости. Причастность к европейским делам осознавалась как единство исторических судеб русского и других европейских народов. Одновременно истоки победы усматривали в прошлом России, люди разных убеждений воспевали новгородскую вольность, народные веча, подвиги Минина и Пожарского. Патриотизм объединял всех, что оборотной своей стороной имело нерасчлененность общественных направлений, их размытость. В 1813 г. Уваров писал: «Состояние умов в настоящую минуту таково, что смешение понятий дошло до последних пределов. Одни требуют просвещения без опасности, то есть желают огня, который бы не жег. Другие, и это большинство, сваливают в один мешок Наполеона и Монтескье, французские войска и французские книги… Друг в друга кидают выражениями: религия в опасности, нравственность потрясена, распространитель новых иностранных идей, иллюминат, философ, франкмасон, фанатик и пр. Словом — совершенное безумие».
