«Этот монолог в самый раз прочитать идиотским голосом. А вот для роли Бога придется поискать актера хотя б с зачатками мудрости, чтобы его комментарии происходящего звучали весо-

мо», — задумывал Рулон.

Бог:

Тот, кто удачей ослеплен,

Не может ничего понять.

Черт:

А та, в которую влюблен,

Ужасной стервой может стать.

Ангел:

Ах, если был бы он умен,

Не стал бы он детей рожать.

«Настало время развенчать всю мышиную поебень, сука. Сколько можно про эту хуйню стихи писать. Пора посмотреть фактам в лицо, ядрена корень, — разбушевался в мыслях Рулон. — Сейчас я им запущу безличный комментарий от информбюро».

Голос за сценой:

Немного времени прошло,

И счастье глупое ушло.

И начались уже проблемы.

Такое продолженье темы:

Жена давай его пилить,

Рулон вспомнил, как это обычно бывает в жизни. Когда люди представляют себе семейную жизнь, они видят только секс, отдых, развлечение. Их воображение рисует умилительные сцены с маленьким ребенком. Им кажется, что впереди их ждет счастье. Когда они сталкиваются с реальными проблемами, выясняется

их полная неподготовленность. Каждый

человек до заключения брака пытается показать себя лучше, чем он есть. Но когда брак уже заключен, все говно начинает

выходить наружу. После непродолжительного медового месяца наконец-то выясняется, кто есть кто. Обманутыми оказываются оба.

Жена:

Давай-ка, дорогой, вперед,

В каменоломню ты ступай.

Чтобы не вымирал наш род,

Чтоб каждому достался рай.

Супружеский исполни долг,

Ведь ты теперь уже папаша.

Какой с тебя иначе толк,

Ступай, кормилица ты наша.

«Раз впрягся, так тащи повозку, срабатывайся до костей, исполняй внушенную тебе программу, свинья», — размышлял Рулон, попивая кофе, чтобы не заснуть. Кофе он пил густой и без сахара подобно тому, как пьют лекарства, не обращая внимания на его вкус, но оценивая его химическое влияние на организм. Он решил дописать первую часть пьесы этой ночью, чтобы под конец ощутить состояние законченности. Тем более Рулон с диким восторгом предвкушал финальную сцену.

«Итак, Черт начинает свой танец. Он танцует неистово, бешено. Свечи расставлены тау-квадратом. Черт обрушивает на Чучика свои вибрации. Чучику мерещится то образ жены, то образ тирана. Они появляются перед ним с разных сторон. Он шарахается из стороны в сторону».

Человек:

Не знаю, кто из них ужасней,

Моя жена или тиран.

Она казалась мне прекрасной,

Но понял я, то был обман.

«За все иллюзии надо платить страданием. А если нет правильного отношения к страданию, тогда оно увеличивается. Многие наивно полагают, что есть люди, которые не страдают, которые живут в роскоши, любви и т.д. Но это так кажется только со стороны. На самом-то деле существует такой механизм, как регулировка порога чувствительности. Если какой-то Чучик живет в излишне комфортабельных условиях, он рассвиняется, и его порог чувствительности повышается. Это приводит к тому, что малейшая неприятность, такая, как порез, ожог или открытая форточка, кажется Чучику катастрофой. В то время как для человека, прожившего много лет в бараках или казармах, ставшего уже толстокожим, голод, холод, побои, издевательства кажутся неотъемлемыми составными его жизни. Благодаря низкому порогу чувствительности такой человек будет испытывать ту же долю страдания, что и Чучик, привыкший к изысканным наслаждениям в момент, когда у него не будет возможности их испытать. Богатые тоже плачут, идиоты глупые», — подумал Рулон.

Надсмотрщик:

Ну что, свинья, опять ты здесь,

Опять попал ты в лапы мне.

Сейчас собью твою я спесь.

Работать будешь ты вдвойне,

«Такое испытание Чучик не потянул, слишком серьезно отнесся к себе и впал в самосожаление. А, зря», — сказал сам себе, как автору пьесы, Рулон, но потом решил, что этот Чучик будет полезным примером для других.

Человек:

Теперь я вижу, кто я есть.

Я не способен быть другим.

Я потерял и ум, и честь,

И личности смывая грим,

«Можно даже, чтобы слово «умри» шепнул Черт соблазнительным голосом, приглашая совершить глупость. Самое смешное, что Чучик продолжает висеть на сцене. Тем временем Бог, Черт и Ангел обсуждают случившееся», — Рулону явно понравилась финальная сцена.

Бог:

Да, он не знал, что все игра,

И то, что все в моих руках.

Решил, что на тот свет пора.

Пред жизнью испытал он страх.

Ангел:

Он к Богу обращаться мог бы,

Зачем он так поторопился.

Черт:

Да, этот оказался дохлым,

Поэтому самоубился.

Закончив писать первую часть пьесы, Рулон

выглянул в окно. За окном он увидел ранний рассвет в питерском дворике. Он заметил, что увлеченный работой, так же, как после тантры, всегда чувствует подъем энергии. Рулон не беспокоился о том, что он мало поспит. Зная о том, что у него достаточно сил, он решил встать, как всегда, рано. Чувство удовлетворенности перешло в состояние покоя и безмолвия. Перед тем как лечь спать, он сел на постель и углубился в это гармоничное состояние. Насладившись медитацией, Рулон наконец лег и быстро уснул.

Во сне он видел всевозможные варианты постановки сценария. Но каждый раз он был неудовлетворен. На другой стадии сна он увидел необычайные просторы, горы, моря, реки. Неописуемое чувство восторга переполняло его. В этом чувстве было что-то знакомое. И сами места со сказочно красивой природой ему казались до щемящей боли в сердце знакомыми. Потом все это исчезло, и сон вступил в самую глубокую стадию. Перед пробуждением Рулон видел еще какие-то несвязные обрывки сна.

В восемь часов зазвенел будильник. С бешеной яростью Рулон сбросил одеяло и встал с одной мыслью: «Жизнь — это бесконечная борьба». Он пошел в ванную комнату, включил холодный душ и, сжав зубы, обливался им несколько минут. Рулон зарычал, как дикий зверь, и вылез из ванной. Он включил быструю современную музыку, открыл все окна и дверь на балкон. Рулон это делал всегда, не обращая внимания на времена года и изменение погоды. Он считал, что ритуал — это свято. Как всегда, Рулон начал свой неистовый танец, который в итоге перешел в интенсивную силовую разминку, включающую в себя многочисленные приседания, отжимания и многое другое. При этом темп его тренировки соответствовал скорости современной дискотечной музыки. Рулон прорабатывал каждую группу мышц до состояния предельной усталости. Потом переходил к следующей группе, оставляя предыдущую на время. Упражнения шли по кругу, и темп увеличивался с каждым кругом. Даже после самого неимоверного мышечного напряжения Рулон не отдыхал. Он просто продолжал бешено танцевать. Затем снова переходил к силовым упражнениям. Параллельно Рулон рычал, бесился, отрабатывал удары руками и ногами. Так продолжалось два часа. Под конец тренировки с него уже градом тек пот.

Рулон поставил разогреваться сковороду и стал принимать контрастный душ. Это было приятно. Когда текла горячая вода, мышцы расслаблялись, когда холодная — опять напрягались. При этом вырабатывалась полезная энергия.

Закончив омовение холодной водой, Рулон вылез из ванной и пошел устраивать завтрак. Попутно он достал записную книжку и, глядя в свои вчерашние записи, прикидывал, кому стоит позвонить. Поставив сковороду на плитку и