Пока рыба сидела в раздумьях, Холмогорцев бешено соображал, как же заставить ее все таки сосать свой хер: «Так! Если она сейчас это не сделает, значит уже не сделает никогда. Ага! Надо ее побуждать и подхваливать. Я знаю, бабы падки на лесть. А, ну-ка, вот так еще попробую!»

- О, Рыбонька, возьми его в ротик, хорошая моя! У тебя такие удивительные губки! Ты вообще такая изумительная. А волосы у тебя… Прошу тебя, Рыбуля, возьми его в ротик.

- Как это? - Притворилась «шлангом» Рыба.

- Ну вот так. Губки вытяни, ротик открой пошире и бери! Я знаю, у тебя это здорово получиться.

Рыба с упованием и в то же время с отвращением приблизилась к хую и встала в столбняке. Тогда ее «принц» сам взял в руки свою пипетку и вставил ее Рыбе в рот. «Ну, давай же, давай! Че тут сложного? Соси себе, да соси как соску!» - Лихорадочно думал он.

«Я должна сделать это, - завнушивала себя Рыба, - ради своей любви, ради своего же счастья! Я просто обязана! В концов-концов это не так уж и противно. Партизан, я слышала, заставляли гавно жрать, а тут всего-то делов!... Дак это же все пустяки, ведь это же для моего же счастьица!»

И тут Рыба как очумелая бросилась насасывать сморщенную пипетку Холмогорцева.

«О! Ничего себе, как набросилась! - Удивленно подумал он, Как будто изголодалась по минету. А еще и в несознанку играла, мол, не знаю что да как, а тут ишь как разошлась! Как бы хуй мне не оторвала!»

- О! О! о! Как хорошо-о-о!!! - Вслух приговаривал он, задавая ритм движениям Рыбы.

Рыба, смачно причмокивая, наяривала далеко не могучий, но уже начинающий разбухать болт своего «принца».

«Ох, хорошо, что на рту у нее нет девственной плевы и мучиться с ней не надо, возиться и обкончаться можно именно тогда, когда тебе вздумается! Классно! Ох! О-ой-оё-ё! Не могу больше. Ух и ублажила, Рыбуля! А-а-а!…»

Холмогорцев слащаво застонал, изогнулся, замер и из его обрубка в открытый зев Рыбы брызнула обильная струя молофьи.

«Ой, а че, теперь делать-то, - напряглась Рыба в долгом раздумье, - мне мать ничего ж ведь не объяснила. Во, уже полный рот спермы он мне наспускал, а дальше чо?...»

- А ты проглоти ее! - Как-бы читая ее мысли, посоветовал он. - В ней калорий много и белков. И для организма она полезна. Много важных элементов содержит!

Рыба тут же сглотнула противную вонючую жидкость и невольно брезгливо передернулась. «Фу, ну и гадость! - Подумала она. - Нет, но ведь это я сделала для…»

- Ну ладно, Рыбуля, - прервал ее говняные мысли Холмогорцев, - время уже позднее. Всем нам нужно набраться свежих сил на завтра. Так что давай: на горшок - и спать.

И не успела она что-либо сообразить, как ее т.н. «принц» скинул с себя все одежки, тут же вырубил свет и завалился спать. Через минуту в комнате раздался его раскатистый мирный храп.

«Тогда и мне наверное надо спать», - подумала Рыба и прямо в одежде завалилась дрыхнуть рядом с ним.

«До чего же странный вкус у этой молофейки, - думала она, засыпая, - до сих пор во рту как-то странно и противно. Да, но почему же мне мать ничего не рассказала и не объяснила?...»

С этими мыслями Рыба провалилась в сон.

* * *

Прыг-скок, прыг-скок!

Я - веселый гонококк.

Открывайте дверь скорей!

Я принес вам гонорей.

«Заболел - не заболел?! Заболел или нет?! А может… Так, мне это уже порядком надоело, - Думал Холмогорцев, принимая душ. - Эта грязная свинья может быть еще и заразила меня, небось какой-нибудь венерической пакостью. Ой, что с моим хуем?»

Уродец залупил свою пипетку и стал отчаянно ее разглядывать и так и эдак.

«Ой! Какие-то красные следы появились! Что это?! Боже! Я заразился! Но чем?! Боже мой! Это она, она, я так и знал! Грязная хиппушка! Это она подхватила какой-то чипилес у себя на тусовке и теперь меня вот им наградила! О Боже! Что я скажу жене?! Позор-то какой!

Холмогорцев согнулся «в три погибели» над своим обрубком и чуть не плакал от самосожаления. Все его тело содрогалось в конвульсиях. «Но подожди, может это можно вылечить? А? И вообще, что это за болезнь? Сифилис? Но он вроде поздно вылазит. Гонококк? Но там вроде бы с конца капать должно. А у меня капает?» И страдалец жизни половой начал со всей силы сдавливать свой желудь, чтобы понять, капает ли действительно у него или нет. Но ничего не капало.

«О, Боже! Это значит не гонококк, а еще какая-то непонятная новая болезнь. - Продолжал бичевать себя безумец. - Все! Сегодня же чтоб духу ее здесь не было! Я так и знал! Я так и знал! За минуту ложного удовольствия приходится расплачиваться неделями мучения. А может быть месяцами? Нет, только не это! А, ну-да ладно, потом разберемся. А может она мне его просто нагрызла, когда его мне сосала? Но как понять, что это именно погрызы, а не чипилес? О, горе мне, грешному! Все, с меня довольно, - решительно закрывая кран, сказал себе уродец, - сегодня же увожу ее отсюда. С меня хватит!»

- А это ты, дорогой? - Услышал он идиотский голос Рыбы, не успев выйти из ванны.

Мрачнее тучи он пошел на кухню, ничего не ответив. Зараза увязалась за ним.

- Что-то случилось, дорогой?! - Пристала она как банный лист к жопе.

- Отстань! - Злобно рявкнул «принц»

-Что?! - Округлила глаза Рыба. - Что ты сказал?

- То, что ты слышала! - Кривляясь, бросил он ей в лицо.

- Саша, что случилось?!

- Я что, не ясно тебе что-ли сказал? Отстань!

- Ах, так! Ну, тогда можешь оставаться со своим ебучим ремонтом!

Рыба порывисто вскочила, схватила свой бессменный грязный, рванный рюкзак и опрометью бросилась к выходу.

- Стой! Ты куда?! Стой, идиотка! - Сделал отчаянный рывок Холмогорцев.

Но не тут-то было. Безумицу смыло одним дуновением ветра. Дверь с грохотом захлопнулась и горе-принц остался «один на один» с реальностью.

- Так! Допрыгался! - Мрачнее тучи сказал он сам себе. - Чипилес! Ремонт! Жена! О горе мне, грешному!!! А ведь я знал, что все именно так получится! Жопа знала, но я ее, как всегда не послушал. Поделом мне, неуделку жизни! Поделом!

С этими мыслями он понесся в местный сельский здравпункт, сдаваться в триппер-бар.

* * *

- Мать гавно! Мать - сволочь! Скотина проклятая, старая пакостница! - Кляла свою мать на чем свет стоит Рыба. - Налапшила мне про принцев, про первую любовь, про чудо первой ночи и все такое прочее! А я из-за тебя страдай! А нака-ся-выкуси! Нет твоих, блядь, принцев, нет никакого чуда. Одни подонки вокруг шастают наподобие ентого - вот Холмогорцева или еще похлеще. Рожи - одна страшней другой. Да ебала я такое счатьице. Мне оно и с приплатой не надо!!!

С этими мыслями Рыба вломилась в электричку, вихрем пронеслась по полупустому салону и плюхнулась на свободное место у окошка. Полусонные мыши слегка взбудоражились ее стремительным появлением, а потом опять погрузились в свой «сон».

Рыба лихорадочно рассматривала их тупые физиономии, пытаясь найти спасения или ответа на терзавшие ее вопросы. Но никому не было абсолютно никакого дела до нее. Все были заняты своими проблемами. Бабы с тяпками думали, как окучить карточку. А мужики с пропитыми лицами и сизыми носами думали, где наскрести грошей на выпивон. И никто никогда отродясь не видал того счастьица, о котором так мечтали они в юности, о котором мечтала тупая Рыба. Вокруг было только серое, беспросветное, тупое выживание и больше ничего!

Поезд тронулся. За окном замелькали поля, перелески, дачи. Рыба таращилась на эти пейзажи и судорожно думала:

- Все! Мне больше ничего от этих уродов не надо! Затрахало - зафачило. Сил нет больше никаких! Буду жить одна, семейка эта мне нахрен не нужна, особенно с этими идиотами! Буду просто кататься по трассе автостопом. Лафа будет! Вот хоть на природу, на красоты всякие посмотрю. А-то в семейке-то хрен то чего насмотришься!

А чтоб всякое дурачье и быдло ко мне по ночам не приставало, буду с собой туристическое снаряжение носить: палаточку, на хуй, спальничек, бля, ковричек такой специальный туристический, чтоб на земле-то голой не валяться. Все у меня будет зашибись! А все эти козлы самовлюбленные мне на хуй не нужны! Вот так, бля!