Страх перед болью у Рыбы полностью пропал и она с нетерпением стала ждать своего «принца».
Холмогорцев, уединившись в ванной, стал предаваться своим раздумьям.
- Ох, и влип же ты! - Говорил он сам себя, глядя на свое отражение в старом ржавом зеркале. - Откуда ты знаешь, с кем она до тебя таскалась?! Смотри, какая она грязная. А может быть она заразная?! Не пойми кто ее до тебя ебал! Ой! Чего это я? Она же ведь еще девственница! Нет, но ведь она с кем-то все равно могла что-то делать, тот же пейтинг, например. И могла из-за этого заразиться. Ох, ну и влип же ты, дружок! Что ты будешь говорить жене в случае чего!? Ведь вы же обои можете залететь в какой-нибудь триппер-бар!
Холмогорцев схватился руками за голову, выронив из них зубную щетку.
«Что же делать? Что же делать?! - Бешено крутилось в его мозгу.
С другой стороны ему уже давно было невтерпеж засадить кому-нибудь «по самые кукры». Яйца чесались, плоть звала. И вот под руки попалось что-то живое. Холмогорцев начал прислушиваться к своей похоти. Неуправляемая сила влечения стала направлять его мысли совершенно в другом направлении.
- А что теперь можно поделать? На дворе уже вечер. Кого я еще смогу найти? Это нереально! А ебаться-то хочется! Ну и пусть я потом заражусь, и зато теперь мне будет хорошо и приятно. Эх, была - не была. Какие наши годы. Залетать, так с музыкой. Ну, где эта бронецелка?! Уж я-то ей сейчас покажу, где раки зимуют!
С этими мыслями раб плоти грешной направился к объекту своего вождения.
В комнате было темно. Рыба все никак не могущая уснуть, при виде своего «долгожданного», скукожилась от страха.
- А может он не будет все-таки ко мне приставать? - Утишала она себя. - Ой, а на сколько-ж он меня старше? Да он же мне в отцы годится! Мне семнадцать, а ему уже тридцать «с хвостиком»! Ну и влипла же я! Столько ровесников вокруг меня было, Киса, Прист. Ну Херман на худой конец сгодился бы. Дибильноват малость, но уж все-таки лучше, чем старик какой-то. Ох, и дура же я! Да чё теперь поделаешь?! Уже поздняк метаться. Ой, он уже ко мне ложится! Я пропала!
- Кто это тут прячется?! - Раздался деланно-веселый голос Холмогорцева. - А - ну-ка, давай переходи к новой жизни! К жизни половой! Ха-ха-ха.
Холмогорцев по-хозяйски залез в постель, потеснил Рыбу, подложив ей руку под голову.
- Ты знаешь, амфибия, что я тебе хочу сказать, - издалека начал он, - тебе сейчас сколько лет?
- Семнадцать, - проблеяла Рыба.
- Совсем шпана еще! - Захохотал он. - Так вот, сейчас ты станешь женщиной. Ты начнешь расцветать. Потом тебе будет двадцать, двадцать пять. Ты познаешь много мужчин. К тридцати годам ты достигнешь своего максимального расцвета. А потом начнешь медленно увядать.
- А потом что? - Испуганно перебила его Рыба.
- Ну потом ты состаришься. - Риторически ответил он. - Но я не это тебе хотел сказать.
- А потом что?
- Ну умрешь, ты не перебивай меня и слушай внимательно, пожалуйста! - Нервничал урод. - Ты познаешь много мужчин и ты станешь понимать, что вот тот первый, который у тебя был, ничего особенного из себя не представляет. Обычный мужичонка, каких много, как говна.
- Нет, нет, Саша, ты не говно!
- Ну ты меня, в общем, понимаешь, что я обычный, посредственный, каких много, а есть даже и получше. Так что из-за меня расстраиваться не стоит.
- А?! М-хы! - Задумчиво произнесла Рыба, ковыряясь в носу.
- Ну, в общем, если ты сейчас меня не совсем понимаешь, то потом, через много-много лет поймешь. И ты вспомнишь мои слова и увидишь, что я был прав.
Рыба почти ничего не поняла из его слов. Она молча таращилась на полную луну.
Холмогорцев облегченно вздохнул: «Ну, если она не возражает, значит поняла, что я у нее первый, но не единственный. А значит, и расстраиваться из-за меня нечего. А значит, я могу быть спокоен, что из-за меня эта дура не повесится. Ха-ха-ха! Значит теперь, когда я ее уже подготовил, выебал ей мозги, так сказать, я могу и ее спокойно выебать! Ура! Успокоив себя, уродец принялся за дело. Он почесал свои волосатые яйца и слегка замацал Рыбу. Та лежала как бревно, мечтательно глядя в потолок. Уродец начал тереться об нее своим хуем и смачно присосался к ней.
У Рыбы был заложен нос и она с трудом выдержала эту пытку, думая как бы быстрее вздохнуть. Холмогорцев уже начал хуже понимать, что происходит вокруг. Им завладело одно лишь сильное желание: запиндюлить Рыбе «по самые кукры» и ебать-ебать-ебать ее до одури. Что он и начал делать.
- Ох, только бы быстрее ее пробить! Как хочется побыстрее кончить! - Судорожно думал он, вскарабкиваясь на нее. - Хули она до сих пор ни с кем не поролась?! Здоровая кобыла такая! Рыба лежала как полено с плотно сжатыми ногами и не ощущала никакого удовольствия от его ласк. Но мозги она себе ебла конкретно: - Это сейчас случится! Это сейчас случится! - Мысленно повторяла она. - Ой! А ведь он ниже меня ростом! Че это его голова на моем плече лежит?! Ой, титьку мне зачем-то сосет. Че, молока захотел что-ли? Фу, урод! Может ему сказать, что у меня молока нет? Вообще странно все это как-то!
А Холмогорцев тем временем стал раздвигать ей ноги и пристраиваться между них.
- Так, расслабься, ничего не бойся! - Произнес он. При этих словах Рыба еще больше напряглась. - Сейчас я все сделаю как надо. Потерпи!
Как опытный гинеколог он обследовал своими клешнями кунку Рыбы, а затем наставил в нее свой стручок и начал тычиться им в нее. Собачье возбуждение у него росло.
- Только бы не кончить раньше времени. Я должен сделать это, иначе я не мужик, - отчаянно думал он, - как бы не опозориться, как бы не опозориться!
Рыба, почуяв давление между ног, напряглась в предвкушении нестерпимой бои. Все ее тело сжалось. Ей казалось, что сейчас произойдет что-то страшное и в то же время сакральное. - Я становлюсь женщиной! Я становлюсь женщиной, - доседонила себе тупая машина, - сейчас, скоро это случиться. Надо только потерпеть!
И боясь точно так же, как в детстве, когда брали кровь из пальца, она лежала и ждала. Запуганная завнушенная скотина!
- Ой, что-то больно, - думала она, кусая край подушки, - ну чуть-чуть еще потерплю. Это ведь для счастья нужно. Ой, а че это от него так потом воняет? И долбится он как отбойный молоток. У, сука, как больно!!!
Холмогорцев отчаянно прорывал злосчастную целку. С одержимостью танка он пер и пер вперед. Страшно сопя, извергая потоки горячего пота, он выпучил глаза и … пробил-таки броню и первым, да именно первым проник туда, куда еще никто не проникал. А что еще больше может возбуждать воображение, чем эта мысль. Теперь он мог мысленно поздравить себя! Он был первым!
- Так, а че там Рыба? - Вдруг вспомнил он. - Чей-то она подо мной не шевелиться? Не порядок это! - Думал он. - Что я, мужик плохой че-ли, что она как бревно лежит? А ну-ка, не бывать этому позору. А ну-ка, расшевеливайся, Рыба свежемороженая! Камбала глушенная! Под нормальным мужиком, говорят, и баня ходуном заходит. А я че, выходит, плохой мужик чей-ли. Нет! Ни хуя! Я докажу это! Я енту дуру до оргазму доведу! Непременно доведу!
И тут он стал шептать на ухо Рыбе:
- Ну, давай, шевелись, двигайся, бедрами двигай, ищи положение, в котором тебе будет приятно!
Рыба, едва что-либо соображавшая от болевого шока, лежала с вытаращенными глазами и почти его не слышала.
- Тебе хорошо, милая? - С деланной лаской в голосе произнес эгоист.
- А? Что? - Сквозь пелену тумана спросила она.
- Да двигайся же ты, кому говорю! Че лежишь, как полено!? Ты че, фригидная что-ли?
- Не знаю! - Проблеяла Рыба.
- Не знаешь, так давай узнавай! - Едва сдерживая нетерпение, бесился «принц».
- А как надо двигаться?
- Как-как, бедрами, задницей, туда-сюда, туда-сюда! Будешь двигать, двигать и найдешь!
- А?! Ну сейчас попробую!
Рыба стала делать неуклюжие угловатые движения, как будто она хотела задницей протереть дыру в кровати.