«Вот, круто, теперь-то я знаю, как справляться со своими негативными эмоциями, - подумал про себя Пидор сельский, - сегодня же накуплю валерьянки и как только захочу обидеться или разозлиться на кого-нибудь, так сразу буду пить валерьяночку. Ведь, если в момент, когда мной овладеют негативные эмоции, я буду помнить, что настало время, когда нужно пить валерьянку, это уже значит, я вспомню себя, во мне пробудится Христос. И так он будет постепенно расти, расти, и в один прекрасный день я уже без всякой валерьянки смогу спокойно входить в разные эмоциональные состояния. Здорово!».

- Когда Мадонна делала карьеру, она сказала, что я откладываю семейку до 40 лет, сделаю карьеру, всего достигну, а потом займусь семьей, - начала рассказывать Селена, пританцовывая под веселую музыку.

- Решила отложить программу, - уточнил Рулон.

- Да, Мудрец, - подтвердила Селена и продолжила, - и пока она делала карьеру, в ней действительно было что-то живое. Но как только ей стукнуло 40 лет, она завела семейку, ей сделали кесарево, все как полагается, покромсали, она нарожала выпиздышей, и сразу стала намного хуже петь. Слушаешь теперь ее песни и такое ощущение, как будто человек рехнулся.

- А все почему? – продолжил объяснения Гуру Рулон, - потому что Windows – то старый остался. Все программа - хуйня. В нас должен родиться Христос, иначе нам не справиться, потому что кругом одни роботы. Так роботами и помрем.

- Когда человек уходит из Рулон-Холла, куда он возвращается? К мамкиному windows-у. Он не говорит: «Вот меня постигло озарение, я иду в пещеры просветлевать». К чему он возвращается? К той же программе зомби, которая в нем была.

«Точно, - задумалась про себя Синильга, - вот и Бочка с Хитрощелой вроде долго были рядом с Рулоном, но истину так и не смогли воспринять, сильно цеплялись за мамкин хуиндуус, поэтому и работают сейчас уборщицами. Бочка все мечтала певицей стать, но ни хуя у нее не вышло, потому что она не захотела пожертвовать мамкиной программой. Да-а-а, каждый раз убеждаюсь, что в Рулон-холле могут находиться только истинные секористы, которые твердо решили покончить раз и навсегда со всем мышиным маразмом, те же, кому мамочкины принципы дороже истины Просветленного Мастера, рано или поздно уходят из Дома Силы, утопая в мышином болоте. Как это все-таки страшно!».

А тем временем, с полным ртом непрожеванного торта Толстожопая что-то пыталась рассказать:

- Когда я уезжала в Рулон-холл, моя сестра была свободной, красивой девушкой. Но потом она в точности повторила судьбу своей матери: в 18 лет вышла замуж и родила выпиздыша. Я как-то решила их навестить, приезжаю, а Светка-то уже освиноматилась, в 18 лет сама себе жизнь испортила.

- Потому что программа-то одна и ничего нового быть не может, - пояснил Рулон, смачно откусывая спелый персик.

- Только тогда, когда человек поймет всю мирскую хуйню, когда до него все-таки дойдет, что все это - говно, что кругом одни роботы, дураки, что я - тоже робот, что во мне должен оживать Христос, и начнет избавляться от программы, вот тогда это будет другой разговор, тогда ему станет хорошо!!!

- Так что хватит уже маяться всякой хуетой, а пора ростить в себе Христа! Христос воскрес! – выкрикнул Гуру Рулон.

- Слава Христу! – радостно ответили рулониты, возгласами и аплодисментами провожая Мудреца, который, помахав на прощанье своим дамским веером, стал вприпрыжку за котом удаляться из зала.

Становление мужиком

После костра Нарада не мог найти себе места, сексуальная энергия хуярила в бошку. Он не то что не мог думать об истине, которую только что услышал от Гуру Рулона, но и вообще был не способен что-либо делать, кроме как мечтать о толстых жопах и сиськах. В своем воспаленном мозгу он ебал, ебал и ебал всех подряд и никак не мог остановиться. В эти мучительные минуты он готов был засунуть свою письку в любую дырку и дрочить, дрочить, дрочить. Потому похотливый кролик метался из угла в угол, не зная, что делать, куда выплеснуть будоражащую энергию.

Эй, Нарада, а ну, иди сюда! - вдруг он услышал голос жрицы и с испуганными глазами помчался как собака на крик.

Ну что, всех уже в мозгах своих переебал? – резко, прямо в лоб спросила его Элен, посмотрев на него стальным взглядом. От такого откровенного вопроса Нараде стало не по себе, он сконфузился от неудобства, покраснев от стыда как помидор.

Я никого не ебал, - сделал он слабую попытку оправдаться, и тут же опустил глаза, уставившись в пол.

Сейчас мы будем тебя спасать, - продолжила Элен, не обращая внимания на его ничтожные оправдания, - чтобы эта энергия тебя не мучила, давай, снимай штаны и сиди без штанов, чтобы все тебя видели.

Придурок стал нехотя стягивать с себя как всегда грязные и вонючие брюки. И, оставшись в не менее грязных семейных трусах, уселся на пол, скрестив ноги и зажав руки в паху, пугливо озираясь вокруг.

Э, нет, так дело не пойдет, - возразила Ксива, - давай трусы снимай тоже. На что Нарада пугливо затряс головой.

Нет, трусы я не буду снимать.

Ну, хорошо, полностью можешь не снимать, но спусти их так, чтобы они только хуй немного прикрывали, - сказала Элен, - и начинай тереться о косяки, возбуждая себя.

Под испепеляющими взглядами грозных жриц Нарада дрожащими руками очень осторожно стал стягивать трусы, боясь как бы не оголить свою короткую пипетку. В это время уже подбежали на новое веселье другие рулониты и стали свистеть, кричать:

Подмойся, маня! Ха-ха-ха!

Все ожидали, что Нарада вот-вот будет тереться об косяки, возбуждая себя, и всем будет очень весело. Но придурок круто всех обломил. От криков и возгласов он так пересрался, зажался, что все его возбуждение куда-то очень быстро исчезло, и он просто тупо подходил к косякам и бился о них головой.

Э, нет, давай, трись писькой!

Давай возбуждай себя!

Делай себе хорошо! - слышались возгласы. Но Нараду сковал страх, комплексы, что он ничего уже не мог сделать. Подойдя к очередному косяку, урод, скривив ебальник, попытался тереться об него.

Но меня это совсем не возбуждает, - стал ныть придурок, - мне только от этого больно, уже весь хуй в занозах.

Фу, блядь, какое же ты уебище, Нарада, ни одну практику нормально пройти не можешь, а мнишь себя суперменом, идиот, - орали на него рулониты.

Эх, ты, говноед, сорвал все веселье, - с долей сожаления говорили рулониты, начиная разбредаться по штаб-квартире, снова оставляя Нараду наедине со своим ничтожеством и никчемностью.

«Эх, ты, сколько же от тебя бед, опять ты меня подвел, - тяжело вздохнул Нарада, оттянув трусы и посмотрев на свой раскрасневшийся и разбухший, но по-прежнему висящий хер, - но я все равно мужик, я мужик, - истерично стал твердить себе Нарада, вцепившись своими костлявыми пальцами в грязные засаленные волосы и стал мотать башкой в разные стороны. Так он просидел часа два, не зная, что дальше делать.

Че грузишься, Нарада? – неожиданно вернул его к ощущению реальности голос мимо проходящего Гнилого харчка.

Да, я думаю, мужик я или не мужик.

Ха-ха-ха, это новый анекдот: Нарада – мужик! - заугорал Гнилой харчок, но, заметив, что от такой реакции Нарада еще больше сконфузился, зажался, он несколько изменил свою тактику поведения, - но у тебя еще не все потеряно. Если ты хочешь, я могу с тобой поделиться одним секретом, - интригующе сказал Гнилой харчок.

Почувствовав доброжелательный настрой, Нарада решил все-таки выслушать человека.

Хочу, - тихо пробормотал он.

Ну, тогда слушай, - бодро начал Гнилой харчок, сев рядом с Нарадой, - дело в том, что не так давно я страдал такой же проблемой, как и ты, - начал рулонит, - я был зашуганным, зачморенным, меня всегда били в школе, издевались, как обычно это делают со всеми чадосами.

От услышанного откровения своего случайного собеседника у Нарады шары полезли на лоб от удивления: «Нихуя себе, неужели вот этот разбитной, веселый, раскрепощенный парень был когда-то зачморенным чадосом, не может быть. Неужели такое возможно?! Что же его так сильно заставило измениться?». Тем временем Гнилой харчок, глумливо посмеиваясь над собой, продолжал весело рассказывать: