Дальше, по-видимому, и я по следам шамана перешагнул через Ленские острова и очутился около Кюстэха... Вот мы оба с пляской стали подниматься в верхнюю страну сначала как будто по земле... Я то и дело пытаюсь опередить шамана, заходя то с правого, то с левого боку.

— Разве ты не в силах идти быстрее этого? — спрашиваю его.

Мне кажется, что он двигается медленнее, чем мог бы я.

— Моя побежка не больше этого. Если хочешь, заходи вперед и держись впереди огней моего зрения, — ответил он.

Я опередил шамана. Далеко впереди сияли два огня. Едем, пляшем. Пляска в шаманской символике обозначает езду... Кажется, что мы летим. Вот я добрался до девятого олоха. До того пролетел через темную страну и очутился в райски светлой стране. С разных сторон подошли люди.

— Куда это ты направляешься? — спрашивают они.

— Меня ведет Кюстэх-шаман до трижды девятого олоха, чтобы вместо себя сделать шаманом. Там он хочет испросить согласия своих людей, — отвечаю им.

Эти люди хвалят меня.

— Едешь — ты отменный человек!

Обернувшись назад, вижу, что приближается и Кюстэх-шаман, его глаза сияют и сверкают будто огни величиною с небольшой горшок. Он подошел и сел около меня.

— Вот этого, издавна воспитанного мной ребенка хотел отобрать шаман Сюедэркэ. Я взял его и вот веду с собой. Согласны ли вы сделать его шаманом?

— Проезжайте дальше, как же мы не одобрим человека, который превосходит тебя самого? — отвечают люди.

Мы с пляской продолжаем путь. Тоже пролетели девять олохов и добрались до чистой и светлой страны. Похоже на нашу землю, кругом снег и дороги. Опять отовсюду подошли люди. Все, как на подбор, высокого роста. Снова вопрошают, куда мы едем.

— Эй, это человек, родившийся в средней земле! Я хочу оставить его вместо себя, — отвечает им шаман.

— Тебе следует добраться с ним до места, где ты зародился! Туруу дойдугар тиий!

Опять стали подниматься на одну девятку олохов. Когда приблизились к конечному пункту, показалась обширная изгородь, переполненная конным скотом столь многочисленным, что листья на деревьях. Одни из них были молодые, «новые», а другие обветшавшие, точно из девятого века до нас.

— Это что за конный скот стоит тут? — спросил я шамана.

— Разве ты не слышал, что в верхней стране, на небе, со времен седой старины живет Кюннээс-шаман? Это его скот, который в качестве священного «ытыка» возносится сюда шаманами! — ответил Кюстэх.

Весь скот был сплошь голубой масти с темной, крыловидной отметиной на оплечиях «Сур-Джатыл». «Сур» — масть не совсем определенная, сероватая с голубоватым оттенком или темно-голубая.

Проехав эту изгородь, мы добрались наконец до трижды девятого олоха, местожительства шамана Кюстэха. Страна была чрезвычайно светлая. Там была большая куча сложенных книг. Во множестве подошли к нам люди, неясные, как тени. И тоже спрашивают про меня:

— Что это за человек?

— Я привел его, чтобы испросить у вас согласия на то, чтобы сделать его шаманом в качестве своего преемника! — отвечает им Кюстэх.

— Грехи и преступления на средней земле умножились до бедственных размеров. Там вплоть до нижнего девятого олоха царит густая тьма. Средняя земля исказилась, испортилась до неузнаваемости, «орто дойду джююлюттэн джюсюнюттэн аасан турар», — сказали они. — Вы оба возвращайтесь назад и остановитесь на ступени девятого олоха. Мы пошлем великое множество шаманов. Они, стоя на девятой ступени, очистят среднюю землю алтысами (молитвами) от грехов и преступлений и обновят землю, ибо ее исконное предначертание разрушилось так, что там не восходят солнце и луна.

Мы оба вернулись. Проезжая мимо изгороди, Кюстэх заговорил:

 — открой ворота этой изгороди, пусть этот конный скот спустится на среднюю землю!

Я открыл ворота, и весь загнанный конный скот вышел из изгороди.

— Ты пустил их врассыпную. Старец, не наделал ли ты великой беды? — сделав это, спросил я шамана.

— Ничего, они раньше тебя спустятся и доберутся до средней земли! — ответил он.

Мы с шаманом спустились на самую нижнюю ступень и остановились над средней землей. Она была окутана густым мраком, точно находилась среди облака дыма, исходящего от дымокуров.

Когда я, стоя тут, бросил взгляд наверх, увидел великое множество идущих шаманов.

— Мы заклинаем и молитвой освящаем среднюю землю, изгоняем из нее порчу «джайын джалбатыыбыт», очищаем кору от ее грязи «кирин, хагын ыраастыыбыт!» — говорили все они.

После этого вид и цвет средней земли стали как будто проясняться. Тогда мы спустились.

Все упомянутые шаманы стали в средней земле шаманами, врачующими

болезни.

— В награду за наши труды должны давать один фунт масла или кусок мяса, — говорили они, — а кто не имеет их, может давать и голову годовалого теленка. Вообще мы должны удовлетворяться всяким даром, не выражая недовольства. Пусть больные приносят нам даже клочок шерсти!

Они не должны шаманить тем людям, которым предстоит неминуемая смерть, оздоравливая лишь тех, кому не надлежит еще умирать.

Дальше помню, когда я спустился на землю, заставили меня Духи шаманов обойти всю среднюю землю... Видимо, я летал...

По словам моих домочадцев, во время болезни я, лежа, все время бормотал, как будто с кем-то разговаривал.

— Зачем шаманы приносят в жертву скот? — спросил Рулон.

 — оттого, что Духи питаются Кут, жизненной силой, и ее может давать шаман, но проще ее отдать им из жертвенного скота, из его крови, где хранится Кут, тогда Духи, наполнившись Силой, начинают помогать шаману в его делах.

***

В глубокой древности в эпоху прадедов «былыр ебюгэ сагана», как гласит предание, в Мастахском улусе жил старик-рыбак. Он имел сына, который с семилетнего возраста ходил по соседям и, выпрашивая молочную пищу «юрюнгнээн», прокармливал свою семью. Вскоре распространился слух, что этот парень совершает удачное камлание против «абаасы» (злого Духа), причиняющего болезнь и смерть телятам.

Однажды этот парень, идя к какому-то богачу, зашел в одну юрту. Там на левых нарах лежала тяжелобольная женщина, у которой все четыре конечности были привязаны к лежанке. Эта женщина завела беседу с парнем и упросила его совершить над нею камлание. Парень согласился, взял сковороду взамен бубна и стал шаманить. У той женщины был вздут живот. После камлания вздутость прошла, и больная совершенно здоровой встала на ноги. С тех пор этот парень превратился в настоящего шамана, и молва о нем была слышна в далеких краях.

В то время в Якутском крае захворал именитый человек, глава всех восьми якутских улусов, по прозванию Туттук-Кулуба. Так как он уже был при смерти, сын его по совету одной шаманки выехал на Вилюй за этим парнем-шаманом. Он приехал с лишним конем на поводу и с зимней одеждой для шамана. Парень согласился. Поехали.

Когда до дома больного оставалось около двадцати верст, шаман обратился к своему провожатому со следующими словами:

— Вот пять моих предписаний, которые ты должен исполнить без малейших нарушений: 1) скоро я поеду впереди тебя; 2) ты остерегайся, чтобы голова твоего коня не касалась крупа моего коня; 3) когда мой конь начнет биться, ты не шевелись и не обращай на это внимания; 4) затем, если я сверну с дороги и пойду побродить по снегу, ты не вздумай останавливать меня; 5) наконец, если услышишь голос человека, то на это никак не откликайся.

Затем шаман предсказал ему, что его отец-старик уже скончался. Дальше подробно описал его местожительство, дом и окрестности, провидел также и мыс-пригорок, под которым они должны были проехать.

Когда доехали до описанного мыса, шаман приказал остановиться и поехал впереди. Свернув с дороги, он побрел по снегу и, подойдя к одному пню, стал вести с кем-то беседу. В ответ раздался голос:

 — оказывается, приехал ты, мой сродственник, с которым я воспитывался в одном гнезде, где воспитываются Души шаманов. Я, не подозревая о твоем прибытии, пришел уже, прервав жизнь старика, но тем не менее одна треть жизни осталась при нем; попытайся совершить камлание, но не забудь назначить мне награду, ибо я вот уже три года ничем еще не поживился!