В камере была гитара. Взяв ее, Рулон, перебирая струны, тихо запел песню:
Непрошеные гости
Вновь посетили дом.
Я онемел от злости,
Подумав о плохом.
Зря вы пришли на хату
К тому, кто отошел
От воровского блату,
В духовный мир ушел.
Пришли без приглашенья,
Откинулись вчера.
Сходки постановленье:
Сдохнуть мне от пера.
Я уходил без злости,
Не сучил, не стучал.
И все же пришли гости
Нарисовать финал.
Окончена дорога,
Последние штрихи.
Я попросил у Бога,
Чтоб отпустил грехи.
Но бог сказал сурово,
Что рано на покой.
Пока еще здоровый
Ты должен вступить в бой.
Я был слегка потерян,
Но вовремя успел
Я укрепиться в вере —
Нож мимо пролетел.
Я отскочил немного
И финку подобрал.
Решает воля Бога,
Кому пришел финал.
Тут ментанулись воры,
Припомнив кем я был.
Как на одних разборках
Я четверых убил.
Теперь их только двое,
С приправой лишь один.
А взгляд мой так спокоен
И крайне нелюдим.
На следующий день Рулона перевели в другую хату, увидев, что эта сволочь не может его расколоть. В камере он рассказал братве об этой суке.
— Ничего, мы еще уложим его в негашеную известочку, — сказал Меч со спокойной ненавистью.
Рулон подумал, что и из двенадцати апостолов один был Иуда. Так и в жизни, на каждые двенадцать человек один может быть белой вороной, то бишь сукой, по тюремным понятиям. Все зеки, кроме «чертей» и педерастов, сидели за столом и пили чай. Пахан отставил свою кружку в сторону.
— Вы знаете, я уже сорок лет живу по воровскому закону и никогда его не нарушал. Наш закон суров, но справедлив. И только благодаря ему мы можем выжить, особенно здесь, в тюрьме, среди сук и ментов. И по нашему закону вору нельзя иметь семью, чтобы не быть привязанным ни к чему, нельзя иметь собственность, заниматься торговлей. Все это то, за что можно зацепиться и ссучиться. Поэтому и нельзя, и если сукой станет твой любимый кореш или брат, или баба твоя, или даже мать, то суку нужно замочить, как бы ни было это трудно сделать, — горестно сказал он, — потому что закон должен стоять выше наших
чувств, пристрастий, привязанностей. Только тогда он поможет нам всем, если мы утвердим его кровью. Сукам мы говорим: «Ломись или поворачивайся, то есть ломись из камеры, кричи, мол, убивают. Но ломись не ломись, все равно тебя убьют, раз ты сука, или поворачивайся, становись раком, опустят тебя, педерастом будешь. Тогда может еще не убьют. Будешь сидеть у параши всю жизнь за сученье свое. Вор не должен становиться на путь исправления. И не должен просить помощи у ментов, даже если он умирает. Вор — это волк, который все время глядит в лес, на свободу, сколько его ни корми, не ссучишь его. А я, видно, до смерти в тюрьме буду, чтоб беспределу не было. А то как без меня тут вы, братки, разберетесь. Ну а если я нарушу закон, — чуть не плача сказал Пахан, — то нечего мне больше жить, — с этими словами он воткнул финку в стол. — Тогда прикончите меня, я трепыхаться не буду.
Услышав это, зеки замолчали и задумались. Рулон чуть не прослезился. Он подумал, что он также должен быть предан Богу и великому делу, как этот старый вор своему закону. Только тогда Божественная Сила будет с ним, и он утвердит ее, Истину, на этой земле своей жизнью.
Чтоб разрядить обстановку, Рулон попросил гитару и спел песню:
Быть клоуном в жестокой переделке
Не так легко, как может показаться.
В семейной ссоре или на бандитской
стрелке
Попробуй-ка самим собой остаться.
Нервишки у того сдают,
Кто по наивности своей
Надеется найти уют
И верит в доброту людей.
Как очень просто в суе потеряться
Без совершенной ясности ума,
С любым явлением отождествляться
И ощущать себя кучей дерьма.
Извилины в моем мозгу
Не кипятились без причины.
Быть может, я еще смогу
Достигнуть мировой вершины.
Увы, не каждый может отрешенно
Смотреть на сталкинг Бога на Земле,
И чувствовать конец свой предрешенный,
И смысл находить в своем уме.
После этого разговор зашел о шлюхах, кто каких знал. Гена рассказал, что знал дорогих шлюх и дешевых, но разницы между ними особой не заметил. «Только ценят они себя по-разному, вот и все. Главное — назначить себе цену побольше да получше подать себя, и ты уже на пьедестале», — подумал Рулон.
— И я видел шлюх, которым ссут в рот, — сказал казах.
— А к нам на поселение приезжали избяные шлюхи, — сказал старик Иван, который сидел уже не раз, — завербовывались и на неделю-другую обслуживать целую кучу мужиков, которые на поселении без баб. Засиделись. Проверяют там их, чтоб заразными не были, и все такое. Заебывают в усмерть, но и деньжат немало получают, так что и квартиру можно купить потом. Целый день только спят да трахаются, даже ничего не едят, потому что по нескольку литров спермы напиваются за день, а это пища для них что надо, чистый белок.
Ночью ему приснилась Марианна. Она стояла рядом с решеткой, за которой сидел он.
— Ну что, постигаешь скоморошичьи традиции — усмехнувшись, спросила она, смотря на него сквозь колючую проволоку.
— Да уж, — сказал Рулон, посмотрел на себя и увидел, что он стоит в скоморошичьем наряде. — Почему-то вот только здесь, за решеткой.
— А это потому, мой милый, что закон волхвов теперь воры исповедуют. А тут, в тюрьме, находится их университет воровских наук. Вот блатной язык «феня» — это отголосок тайного языка волхвов и офеней, а воровские понятия — отголоски их духовных принципов. Вот, например, ворам западло работать. Этот принцип был и у скоморохов. Им было западло жить мирской жизнью. Себе на пропитание они должны были зарабатывать шутовством, так что постигай все это, мой милый. Ну а как постигнешь, Сила направит тебя ко мне, помни это, — с этими словами она растворилась в воздухе.
Сон растаял, и Рулон, проснувшись, понял, что он все еще здесь, на нарах...
Прыжок в непостижимое ( NEW )
Вечером, как обычно, Рулон пришел в огромный спортзал, известный своими специалистами по боевым искусствам из Китая и Японии. Здесь было все необходимое для обучения непобедимых боевиков. Люди Рулона были хорошо известны своей безупречной подготовкой русским подпольным структурам. И даже американские работники спецслужб делали попытки завербовать кого-нибудь из этих боевых машин.
Внезапно вошла Селена, приковывая к себе восхищенные взгляды присутствующих мужчин.
— Не расслабляться! — рявкнул тренер. И все с ещё большим усердием стали агрессивно бить кожаные груши. Селена передала Учителю объявление, что в их городе будет проходить семинар «Сотиданандана йога-центра» с участием единственного Просветленного России Шри Джнан Аватара Муни.
— Смотри-ка, он считает, что ты не Просветлен, — гневно сказала Селена, — ёбкорный боб.
— Сука, — яростно заорал Рулон, — да он вообще дальше собственного носа не видит. Проверь его, на хрен, — он вскочил на середину зала и стал угрожающе размахивать руками. — И если что, мы разберемся тут с ним.
Сансей налепил объявление на грушу и стал яростно молотить его, изощряясь в самых невероятных ударах в прыжке, с поворотом и даже из стойки на руках, демонстрируя свое мастерство в ушу, каратэ и капоэро.
