Я остановилась у основания лестницы не потому, что сумела взять себя в руки, а потому, что задохнулась. Трясясь всем телом, словно желе, я смогла-таки направить луч фонарика туда, откуда пришла. Ничего не видно. Мерзкая тварь меня не преследовала. Этого следовало ожидать. Она подстерегала меня у последней ступеньки, около самого выхода.

Все напрасно! Без оружия, даже без подходящей обуви, которая смогла бы защитить мои ноги от ядовитых зубов, попытка пройти к выходу мимо этого стража равносильна самоубийству. С оружием — ну, это тоже будет не так уж просто, но есть шанс. Змеи медлительны и ленивы, если их не злить и если иметь пистолет...

Я рассмеялась, и мое хриплое хихиканье было самым жутким звуком, который я слышала за всю эту ночь. Итак, мне всего-то и нужно какой-нибудь пистолет! Именно такие вещи валяются на каждом углу в древней египетской гробнице. Конечно, там полно тяжелых предметов. Но такой, который достаточно тяжел, чтобы обезвредить кобру, я вряд ли смогу метнуть точно в цель. В царской гробнице наверняка было оружие — пики, бумеранги и луки со стрелами. Их деревянные черенки рассыпались, а медные наконечники позеленели и проржавели...

Затем произошло нечто самое сверхъестественное во всем этом сверхъестественном эпизоде. Я стояла, опираясь рукой о стену коридора, бессмысленно уставившись на нарисованную как раз в этом месте фигуру бога. Белая, напряженно застывшая фигура Осириса на троне, черное лицо и контрастно белый замысловатой формы головной убор-корона. Осирис, владыка жителей Запада, творил Суд над мертвыми. Странно видеть такой рисунок здесь, в гробнице царя, который проклял старых богов и отказался от них. Вернулась ли Нефертити к прежней вере после смерти мужа, или же его преемник, молодой Тутанхамон, повелел нарисовать священные фигуры на стенах коридора, ведущего во внутренние помещения гробницы, дабы ввести в заблуждение любого подозрительного посетителя жреца, размышляла я, не сводя глаз с фигуры бога загробного царства. Постепенно ее очертания расплывались и появлялась фигура из моего давнего прошлого. Воспоминание было так живо, что, могу поклясться, я видела лицо умершего и слышала голос, который умолк еще десять лет назад.

Джейк выглядел молодым и красивым в тот день. Его темные глаза сверкали, волосы слегка растрепались. Мы стояли в сокровищнице Каирского музея, и в витрине перед нами лежали золотые царские украшения, легендарные сокровища Тутанхамона. Под толстым стеклом были выставлены два кинжала. Один — золотой, с рукояткой изысканной красоты, резной и отполированной. Рукоять другого была усыпана крошечными золотыми бусинами, составлявшими сложный узор, инкрустированный цветными стекляшками. Он заканчивался набалдашником из прозрачного горного хрусталя. Его лезвие не было золотым, оно отливало тусклым серым блеском. И Джейк сказал: «Железо. Один из самых ранних образцов. Оно ведь в удивительно хорошем состоянии, верно? Когда его взяли с мумии царя, оно блестело, словно сталь, ржавчина его едва коснулась».

Вдруг ожившая сцена исчезла так же неожиданно, как и появилась. Я снова стояла, пошатываясь, в темном, высеченном в скале проходе, не сводя глаз с изображения бога. Осирис, творящий Суд над душой... Анубис с головой шакала, ведущий умершего; Тот, бог мудрости, поднявший руку с пером у чаши весов, готовый записать приговор.

Если есть в мире справедливость, в этой гробнице должно найтись что-то, что спасет меня от смерти. Я почти бегом устремилась назад по коридору в дальний конец гробницы.

Несколько часов спустя странное видение прошлого показалось мне злой шуткой. Я обыскала три зала, дюжины коробов и по крайней мере сотни корзин, нанеся значительный урон их содержимому, несмотря на все мои старания быть осторожной. Некоторые ткани рассыпались в прах. Однако, если я не выберусь из гробницы вовремя, чтобы успеть предупредить Джона и Майка, погибнет еще больше хрупких предметов. И я вынесла свой окончательный приговор, не облекая его в слова: все, вместе взятые, сокровища гробницы не стоили и одной человеческой жизни.

Я обнаружила невероятные вещи: драгоценности, которых хватило бы на небольшой ювелирный магазин, и все такие красивые, что при других обстоятельствах я бы не устояла перед тем, чтобы самой слегка ограбить гробницу; небольшие треугольные ломти белого хлеба, которые от времени превратились в окаменелости; сандалии из кожи, отделанные золотом, и соломенные шлепанцы, украшенные полудрагоценными камнями; кувшины с вином и молоком, превратившимися в плотный осадок; лампы и вазы из порфира и алебастра; дощечки для письма из слоновой кости с именами владельца и титулами, выведенными мелкими иероглифами. Среди всей этой утвари мне попалось несколько золотых кинжалов, но они были ритуальным оружием, слишком тупым и мягким даже для того, чтобы оцарапать палец.

Я заставила себя вернуться в погребальную камеру с саркофагом. Неисследованными оставались лишь два объекта. Одним был короб с папирусами в углу, к которым я испытывала какой-то священный трепет. Кроме того, казалось маловероятным, чтобы среди них находилось то или иное оружие.

Другим неисследованным объектом была мумия царя.

Присев на корточки, я направила луч фонаря на каменный саркофаг. Прекрасный кварцит, из которого он был сделан, вспыхнул мириадами искр.

За последние сутки я совершила много такого, что представлялось невозможным, и в мои планы на ближайшие часы входило еще несколько невероятных деяний. Однако этот акт казался мне не только невероятным, но и выше моих способностей.

Несомненно, с самого начала логичнее всего было предположить, что кинжал, если он вообще существовал, должен находиться внутри саркофага. Железный кинжал Тутанхамона был обнаружен на его теле, ибо в те дни железо считалось драгоценным металлом, гораздо более редким и полезным, чем золото. Самой мне было бы до мумии не добраться — для этого надо снять не только тяжелую каменную крышку саркофага, но и вскрыть три внутренних гроба. Однако кто-то любезно сделал за меня всю тяжелую работу. Нательный амулет в виде скарабея взят из этого саркофага, а не из усыпальницы царицы, которая явно была нетронутой. Я наверняка обнаружу, что не только крышки гробов уже сняты, но что и бинты мумии разрезаны или размотаны.

Я сидела в душных, мрачных потемках и пыталась унять дрожь. Страх заставлял лихорадочно придумывать отговорки: кинжал на груди мальчика-царя — явление уникальное, нет причин ожидать и тут подобного оружия. Я уже потратила несколько часов на бесплодные поиски, руководствуясь не логикой, а бессмысленными воспоминаниями. Зачем же снова терять время на затею не только неприятную, но и почти наверняка бесполезную?

Более трезвая часть моего сознания выдвигала контраргументы. Пусть кинжал Тутанхамона — игра случая, так же как и то, что его могила оказалась неразграбленной. Но есть еще одна неразграбленная царская гробница, та самая, где я сейчас обитала. Если я потратила несколько часов на поиски в менее вероятных местах, стоит потратить еще пятнадцать минут для того, чтобы обследовать наиболее вероятное.

Саркофаг был высотой около четырех футов. Он доставал мне до подбородка. Мысль о том, что я могу положить на его край подбородок, вызвала во мне дрожь. Вытянув руку с фонариком как можно дальше, я посветила в темный колодец внутри каменного прямоугольника.

После чего стояла неподвижно целую минуту, тупо уставившись на стену камеры и не замечая красоты фресок на ней. Я не хотела смотреть вниз, в саркофаг. Мою догадку о том, что крышки гробов сняты, подтвердил беглый взгляд в черную пустоту: крышка самого верхнего из набора гробов была бы видна сразу за краем саркофага. А раз ее нет, значит, если я посмотрю вниз, то увижу саму мумию.

В этой кромешной темноте один только вид запеленутого тела может лишить присутствия духа, но у меня были основания подозревать, что я увижу нечто пострашнее. Разбинтовал ли Джейк лицо? Определенно у него возникло искушение сделать это. Смесь научного интереса, жажда острых ощущений и романтического восхищения подтолкнула бы большинство людей посмотреть на лицо самого легендарного из фараонов, увидеть плоть того, кто ходил по земле Египта почти три тысячи лет назад. Я искренне надеялась, что Джейк устоял перед этим искушением. Мне тоже хотелось бы посмотреть на лицо Ахнатона. Но не здесь и не сейчас.