– Эй, глухонемая, – произнесла она грубо, – иди лицо обмою, а то вся в крови.

Я промолчала и сделала два неуверенных шага к середине комнаты. Резкая боль рассекла все тело, я схватилась за спинку кровати, едва не рухнув на пол.

– Смотри-ка, – зашептала вторая горничная, – взгляд у нее какой, пробирает до костей. Злющий.

«Да, милая, похоже, впервые в своей жизни с ясноокой встречаешься», – подумала я, горько усмехнувшись про себя.

– У убогих всегда такой взгляд, – пояснила ее товарка.

– Глупые вы обе, – фыркнула молоденькая, от нее пахло резким цветочным одеколоном, – она просто ясноокая.

– Слушайте, – прохрипела я, пресекая одним махом все разговоры, – заткнитесь и валите отсюда, сама справлюсь!

Побледневшие девушки в одно мгновение стали походить на три вполне симпатичных привидения. Их вымело из комнаты, как ураганом. Только я и услышала, как одна буркнула:

– Марья, дуреха, кто тебе сказал, что бродяжка глухонемая?

Я попыталась умыться, но едва подсохшие раны жгло как огнем. Кое-как поплескав воды в лицо и переодевшись в чистое белье, я доковыляла до кровати, рухнула на свежие простыни, нежно пахнущие лавандой, и провалилась в глубокий сон.

– Эй, ты! – Кто-то тряс меня за плечо. Я резко открыла глаза, надо мной склонилась прежняя горничная в пышном платье. – На-ка выпей. Арсений Иванович передали.

Я с трудом сфокусировалась на бокале в дрожащей от страха руке, в нем плескалась густая, воняющая жасмином жидкость с единственной магической спиралькой, подпрыгивающей внутри.

– Что это?

– Арсений Иванович сказали, это поддержит тебя. Да пей ты! – Она ткнула стеклянный край к моим губам.

Я послушно взяла стакан и опрокинула в себя смесь. По телу растеклось успокоительное тепло. Мышцы медленно расслаблялись, кости становились мягкими, как мокрая глина, и сковывающая боль постепенно проходила, уступая место какому-то легкому, почти неземному блаженству и спокойствию.

Разбудил меня одуряющий аромат жареного мяса. Я сладко потянулась на кровати, утопая в мягкой перине. Так пахло в детстве в доме отца, когда я просыпалась после полуденного сна. Сейчас зайдет мать, кажется, она еще не успела окончательно свихнуться…

Я резко открыла глаза и посмотрела на тени, пляшущие по пыльному балдахину.

Я – в королевском дворце!!! И чувствую себя на редкость живой и бодрой. На столе стоял поднос с едой и стакан магического эликсира с танцующей внутри спиралькой. Легко встав с кровати и совсем не ощущая боли, я набросилась на еду, охваченная звериным голодом, запивая кушанья жасминовой настойкой.

– С аппетитом у тебя все нормально.

Я резко обернулась, вытирая тыльной стороной ладони жирные губы, и только сейчас заметила Арсения, стоящего у темного окна.

– Неплохая у вас тут кормежка, – пробормотала я с набитым ртом и подняла стакан, – твое здоровье.

– Эликсир будет действовать только несколько часов, потом снова вернется боль. Он не лечит, а заглушает.

– Другого я от тебя и не ожидала, – хмыкнула я, наслаждаясь каждой секундой, пока не ноют помятые ребра и не горит разбитое лицо.

– Нам пора, – тихо произнес он, буравя точку на моей груди. Я опустила голову, поняла, что он разглядывает тоненькую розовую трубочку с Ловцом, убрала ее под рубаху и кивнула на тарелку:

– Пожрать дай.

– Куда ты дела свои институтские манеры? – хмыкнул Арсений иронично, прямо как в прежние времена.

– В замке Мальи оставила, – я смотрела холодно, почти ненавистно, – когда ты подставил меня.

Арсений посерьезнел, улыбочка сошла с его круглого лица. Пряча глаза, цокнул языком и кивнул на дверь.

– Выйди, – поднялась я, – мне одеться надо. – Арсений хмыкнул и направился к двери. – Хотя нет, постой, – окликнула я, – мне стесняться нечего. Или ты стесняешься?

Колдун тихо закрыл за собой дверь.

Мы долго петляли по длинным, ярко освещенным коридорам, нам попадались снующие туда-сюда горничные и лакеи. Они быстро прижимались к стенам, пропуская нас. По узкой лестнице мы спустились к дворцовым темницам, а через них попали в огромный круглый зал, опоясанный колоннами. Сводчатый потолок был расписан знаками, как в замке Мальи. Рядом с каменными стенами толпились любопытные придворные, одетые, как один, в черные плащи с огромными капюшонами, надежно закрывающими лица. Они тихо переговаривались. Женщины веселыми пташками порхали от одной группки к другой, словно находились не на магическом таинстве, а на ежедневном завтраке в королевском будуаре. При нашем появлении вмиг наступила тишина, все взоры обратились к нам. Арсений провел меня на середину зала, тут и появился король. Падкий на красивые зрелища, наряженный в ярко-пурпурный плащ, он величественно прошествовал к нам, выстукивая каждый шаг каблуками из слоновой кости. По толпе придворных пролетел и стих легкий шепоток.

– Ваше величество, – Арсений низко поклонился, а я тихо фыркнула, – встаньте рядом с девицей.

Распрекрасный сбросил капюшон, на меня пахнуло свежеподправленной магией и немским одеколоном. Я насмешливо глянула на хорохорящегося павлином короля и от всей души пожелала ему переворота в стране.

– Ваше величество, – по-прежнему суетился Арсений, – сейчас я накрою вас с девицей магическим колпаком, вы возьмете ее за руки, она прочитает заклинание, вы повторите. Потом девица отдаст вам свой амулет, и после этого Ловец Душ станет вашим. Ваше величество сможет управлять самыми страшными тварями на этой земле, – колдун выдержал театральную паузу, – драконами!

Придворные дружно охнули, кое-где раздались редкие хлопки. Между тем магическое обезболивающее постепенно теряло свое действие, и у меня снова начали ныть ребра.

– Хорошо. – Король наморщил нос не хуже кисейной девицы. – Только сделай это все поскорее.

Арсений снова низко поклонился, а потом яростно махнул руками – пахнуло жасмином. У его ладоней вспыхнуло зеленоватое свечение.

– Э… нет! – подала я голос, ударяя его по рукам. – Сначала я увижу бумагу о своем полном помиловании, потом заклинание.

И тут Распрекрасный улыбнулся, и в этом желтозубом полуоскале мелькнула его прежняя, давно потерянная красота.

– Разве милой даме мало нашего королевского слова?

– Милой даме мало королевского слова, – кивнула я, скрещивая руки на груди.

Глаза Распрекрасного округлились, он повернулся к зрителям и громко трагично посетовал:

– Господа, вы слышали?

Свита, как водится, дружно зашелестела едва слышным возмущением.

– Я обещаю, – повернулся ко мне король.

– На бумажке обещание напиши, – снова кивнула я.

Ритуал передачи силы отложили ровно на пять минут, пока сам министр внутренних дел выскребывал на клочке бумаги, прижатом к спине королевского казначея, подобие расписки. Мол, некая девица с именем Наталья Москвина может валить на все четыре стороны, как только окажет ранее оговоренные услуги его величеству Петру Распрекрасному.

Происходящее все больше напоминало нелепый фарс.

Я спрятала бумагу за пазуху и кивнула Арсению, соглашаясь на продолжение ритуала.

Колдун нетерпеливо взмахнул руками, меня обдало теплой колдовской волной, и нас накрыл зеленоватый колпак. Звуки отдалились, как будто заложило уши. Стенки кокона плыли волнами, впитывая в себя магию, имеющуюся внутри, и Распрекрасный предстал перед всеми в своем натуральном и плачевном виде, а меня захлестнула прежняя боль.

– За руки меня возьми, – я протянула трясущиеся руки.

– Ты, девочка, поосторожнее, – отозвался недовольно Петр, – я все-таки король тебе.

Я хмыкнула:

– Простите меня, ваше величество.

Распрекрасный схватил меня за руки своими холодными влажными пальцами и сильно сжал. Я посмотрела в его потухшие от постоянных кутежей и возлияний глаза и прошептала:

– Кто управляет драконом, тот управляет всем миром. Стань повелителем драконов.

Король откашлялся и торжественно, отделяя каждое слово, да погромче, чтобы все придворные услышали, продекламировал: