— И что же?

— Позабочусь о себе, — сказал Габриэль самодовольно. Его глаза были полны озорного удовольствия, когда он произносил последнее слово.

Кейтлин, уходя, даже не потрудилась скрыть свое отвращение.

За дверью она снова прислонилась к стене. Льюис был в кабинете, где играл новейший диск Праймэл Скрим [30]на нереальной громкости. Анна все еще была в спальне, болтая по телефону. А что касается Роба...

— Боль возвратилась?

Кейтлин повернулась. По какой-то причине, она ощутила себя загнанной в угол, стоя у стены. Почему она никогда не слышит, как Роб подходит?

— Нет, — сказала она. — Я в порядке, по крайней мере… Нет. Я в порядке. 

Кейт не могла говорить с  Робом прямо сейчас, она действительно не могла. Она боялась за него, боялась того, что она может с ним сделать, если у нее будет шанс. Либо поцелует его, либо убьет. Оба варианта казались одинаково вероятными.

— Что это? 

И в следующий момент она осознала, что он вытащил листок бумаги из ее рук. Она пыталась вернуть его обратно, но парень был быстрее.

— Ничего. Я имею в виду...

Роб распрямил листок и взглянул на него, а потом внезапно посмотрел на Кейт.

—  Это ты нарисовала?

— Да... но подпись не моя. Я не... о, все так запутано.

У Кейтлин закончились силы. Она устала бороться, подталкивать людей, приставать к ним. Она устала.

— Пойдем, — сказал Роб нежно, рука, держащая ее за локоть, тоже была нежной, но очень сильной. Он без колебаний провел ее в комнату на втором этаже, которая не была занята. В его с Льюисом спальню.

— А теперь расскажи мне все об этом. — Он сел рядом с ней на кровать, настолько естественно, как если бы он был ее братом, так же близко. Без какого-либо скрытого мотива. Это было мучительно и прекрасно в одно и то же время.

А его глаза… Он смотрел на нее теми же серьезными золотыми глазами, удивительными глазами. Мудрыми глазами.

«Я могу доверять ему, — думала Кейт.— Не важно, что произойдет между нами, я могу доверять ему».

— Это Марисоль, — произнесла она, а потом рассказала ему все. О том, как проснулась в первую ночь и увидела Марисоль в своей комнате, о странных вещах, которые та говорила. «Берегись или отсюда уберись. Это место не такое как вы думаете». О том, что Марисоль на следующее утро назвала все это шуткой. О сегодняшнем эксперименте, о том, как образы вторглись в ее сознание после того, как Джойс положила холодный предмет на ее лоб. И о том, как Марисоль засовывала рисунок под дверь.

— И тогда я попыталась заставить ее объяснить, но все, о чем она говорила, это пилотное исследование и то, что если бы я знала, зачем я здесь, я бы тотчас полетела домой. И еще, что даже Джойс ничего не знает о происходящем здесь.

Она остановилась, ожидая, что Роб рассмеется, но этого не произошло. Он хмурился, выглядя озадаченным и сосредоточенным.

— Если Джойс не знает, что происходит, тогда, кто знает?

— Я полагаю, мистер Зитс. Но, Роб, это все такой бред.

Рот Роба напрягся.

— Может быть, — сказал он тихо. — Но я размышлял о нем...

— В первый день? О его речи о том, что люди со сверхспособностями превосходят остальных, следуют другим законам?

Роб кивнул. Кейтлин смотрела в его глаза, уже не смущаясь. Он был мрачен. Но верил ей, а это делало всю эту ситуацию гораздо более серьезной, чем раньше. Это было темное дело.

— И зачем он привез сюда Габриэля? — сказал Роб.

— Да, — медленно произнесла Кейтлин. Как-нибудь надо будет поговорить с Робом о Габриэле, но не сейчас. — Что все это значит?

— Я не знаю, — сказал Роб и снова посмотрел на рисунок. — Но я знаю, что мы должны это выяснить. Мы должны поговорить с Джойс.

Кейт сглотнула. Было проще угрожать рассказать все Джойс сгоряча, чем рассматривать предложение пойти к ней сейчас. Но, конечно же, Роб был прав.

— Давай сделаем это.

Комната Джойс была в конце покрытого деревянными панелями коридора, находящегося под лестницей, он вел в переднюю лабораторию. Изначально это была застекленная терраса или застекленное крыльцо. Более того, стеклянная створчатая дверь была такой огромной, что любой, находящийся в гостиной или фойе, мог с легкостью видеть все, что было внутри.

«Только Джойс, — подумала Кейтлин, — может жить в такой комнате, в которой никак нельзя уединиться».

Возможно, это было связано с тем фактом, что Джойс всегда хорошо выглядела. Не важно, работала ли она в деловом костюме или же сидела, развалившись, в розовой пижаме, как сейчас.

— Привет, ребята, — сказала она, отрывая взгляд от ноутбука. Свет от лампы на тумбочке отражался в стеклянных стенах.

Кейтлин робко села на кровать. Роб отодвинул стул от стола. Он все еще держал в руках рисунок.

Джойс перевела взгляд с одного на другого.

— Почему такие серьезные?

Кейтлин глубоко вдохнула, в то время как Роб произнес:

— Нам нужно с вами поговорить.

— Да?

Кейтлин и Роб обменялись взглядами. Затем Кейт выпалила:

— Это о Марисоль.

Брови Джойс поднялись вверх к светлым волосам.

— Да?

— Она говорила Кейтлин разные вещи, — сказал Роб. — Странные. О том, что Институт опасен. И она написала... это... на рисунке, который сделала Кейт.

Все еще выглядя озадаченной, Джойс взяла листок и осмотрела его. Кейтлин почувствовала, как внутри нее все сжалось. Она вообще перестала дышать.

Когда Джойс подняла голову, Кейт на секунду подумала, что та закричит. Вместо этого она рассмеялась.

Взрывы смеха, мелодичного и неудержимого. Через минуту он перешел в слабое пофыркивание, но когда Джойс посмотрела на Кейтлин и Роба, она снова начала смеяться.

Кейт почувствовала, как ее рот растянулся в улыбке. Но это была вежливая, несчастливая улыбка кого-то ожидающего, когда его посветят в шутку. Наконец Джойс рухнула на разбросанные подушки, вытирая слезы.

— Извините… на самом деле, в этом нет ничего смешного. Это просто… ее лекарства. Должно быть, она не принимает их.

— Марисоль принимает препараты? — спросил Роб.

— Да, и с ней все в порядке, когда она это делает. Но иногда она забывает или решает, что они ей не нужны. И тогда… ну, вы поняли, — Джойс махнула листком. — Я думаю, она считает, это символично. Она всегда немного беспокоилась о людях со сверхспособностями. О том, что они будут злоупотреблять своими возможностями, — Джойс повернулась к Кейтлин, очевидно борясь с желанием ухмыльнуться. — Я надеюсь, ты не восприняла ее серьезно?

Кейт хотела провалиться сквозь землю.

Как же она могла быть такой дурой? Разумеется, это все было ужасной ошибкой, она должна была понять. А теперь она натолкнулась на эмоциональные, или умственные, или еще какие-то там проблемы Марисоль.

— Мне жаль, — выдохнула она.

Джойс махнула рукой, закусывая губу, чтобы не засмеяться.

— Ну, вот.

— Мне действительно очень жаль. Это просто было… немного страшновато. И я не понимала… Я подумала, что тут должно быть какое-нибудь простое объяснение, но… — Кейтлин вдохнула. — О Господи, я надеюсь, мы не втянули ее в неприятности?

— Нет, но, может быть, мне следует посвятить в это мистера Зитса, — сказала Джойс, приходя в себя. — Он был тем, кто нанял ее, вообще-то он нанял ее раньше меня. Я полагаю, она подруга его дочери.

«У мистера Зитса есть дочь? Она должна быть уже достаточно взрослой, — подумала Кейтлин. — Это странно, если у нее есть такая молодая подруга, как Марисоль».

— В любом случае, не беспокойся об этом. Я поговорю с Марисоль о ее лекарствах завтра и все улажу. Кстати, Кейт, когда ты это нарисовала?

— А, это, вчера, во время эксперимента с дистанционным наблюдением. Я уронила его, когда услышала, как парень с ирокезом кричит.

— Как он? — неторопливо спросил Роб. Он смотрел на Джойс своими неизменно золотыми глазами.

— Он в порядке, — сказала Джойс, Кейтлин показалось, что в ее голосе промелькнули защитные нотки. — В больнице ему дали успокоительное и отпустили.