— Стазис тут ни при чем, — твердо отрезала я. — Просто представь, что однажды утром ты проснешься и увидишь, что весь твой мир исчез, все люди, которых ты когда-то знал и любил, разом умерли, все места, в которых ты бывал, изменились до неузнаваемости, и даже выражения лиц у людей стали другими — и вот тогда посмотрим, останется ли твое сознание целым, без провалов! — Когда я закончила эту небольшую речь, мои измученные глаза снова налились слезами. — Гори ты! — прошипела я, пытаясь загнать слезы обратно. Я была права. Стазис закончился слишком рано.

— Это самая длинная речь, которую я когда-либо слышал от тебя, — сказал Брэн и нежно дотронулся до моей щеки. — Плачь, пожалуйста, — тихо проговорил он. — Я тоже заплачу.

— Нет, не могу. Я не могу позволить, чтобы кто-то видел мои слезы. Я слишком легко возбудима, мне нужно учиться контролировать свои эмоции.

— Но ведь здесь нет никого, кроме меня.

— Неважно, — отрезала я. — Это недопустимо. Мне требуется слишком много времени, чтобы успокоиться, для этого и нужен стазис! Теперь понимаешь? Я слишком эмоциональна. Кроме того, я проревела всю прошлую ночь, поэтому хватит с меня слез.

Брэн склонил голову набок.

— Прошлой ночью ты была в стазисе, — напомнил он.

— Ах, да, — буркнула я. Брэн слегка дернул уголком рта, а потом вдруг выпрямился и сел на ящик рядом со мной. Он обхватил меня одной рукой и погладил по плечу. Объятие было почти платоническим, но при этом очень сердечным. Я вздохнула. Кажется, впервые после моего выхода из стазиса кто-то дотрагивался до меня просто так, не через силу. Не считая Завьера, конечно. Моя голова сама собой стала клониться, пока не улеглась на плечо Брэна. — Прости, что смутила тебя вчера, — сказала я.

— Три дня назад, — напомнил Брэн.

— Ага, — согласилась я. У меня всегда были сложные отношения со стазисным временем. — Я ведь никогда ни с кем не встречалась по-настоящему, поэтому не знаю всех признаков и сигналов.

— Да никто их не знает, — негромко фыркнул Брэн. — Всегда приходится действовать наугад. Но мне казалось, что у тебя когда-то был парень?

— Ксавьер, — кивнула я. — Но нам с ним не нужны были никакие сигналы. Мы так хорошо знали друг друга, что все было понятно без слов. Я знала его всю жизнь.

— Не хочешь рассказать мне о нем? — мягко спросил Брэн.

Я вздохнула.

— Он был сыном нашей соседки по кондоминиуму, и я впервые увидела его совсем малышом, а мне было тогда ровно семь. Мы с ним возились в саду. Росли вместе. Он был мне все равно что младший братишка, а потом… потом он как-то незаметно стал моим лучшим другом. Единственным другом. Только он понимал меня… только он меня слушал. Когда нам с ним было по пятнадцать — то есть ему тогда было уже шестнадцать — мы… — Слезы брызнули снова, и на этот раз я не стала их прятать.

Брэн стиснул мое плечо и прижался щекой к моей макушке.

— Мне так жаль, Роуз. Должно быть, это ужасно — иметь кого-то настолько близкого и навсегда потерять его, даже не успев проститься.

Лучше бы он этого не говорил!

— Я простилась с ним, — прошептала я сквозь слезы. — Но не успела сказать, как мне жаль.

Брэн ничего не понял, да этого и не требовалось. Все, что мне было нужно от него, это дать мне как следует выплакаться.

Но мне не дали и этого. Скрипучий голос прорезал безмолвный полумрак полуподвала, прервав мое отчаяние.

— Розалинда Саманта Фитцрой, пожалуйста, сохраняй неподвижность для подтверждения идентификации.

Я отпрянула от Брэна.

— Ты слышал? — прошептала я, безмолвно надеясь, что он скажет: «Нет». Лучше смириться с наличием галлюцинаций, чем признать, что этот ужас в самом деле охотится за мной!

— Да. Здравствуйте! — крикнул Брэн в темноту. — Кто здесь?

Ответа не последовало — вернее, его не последовало из темноты, зато не выдержала я:

— Гори ты!

— В чем дело?

— Это по правде!

Брэн непонимающе посмотрел на меня:

— Что по правде?

Я в ужасе уставилась на него:

— Я думала, он мне приснился, а он…

— Голосовое совпадение подтверждено. Сохраняй неподвижность для сканирования сетчатки.

Я закрыла глаза и поползла в темноту, увлекая за собой Брэна. Съежившись за ящиком, я посмотрела налево и направо, ища выход. Выхода не было. Только бесконечные лабиринты пыльных коробок и ящиков. Может быть, в них есть какое-нибудь оружие или…

Брэн с громким: «Уй!» плюхнулся рядом со мной. Потом сел.

— Что происходит?

— Некогда! — прошипела я. — Беги! Он охотится за мной, а не за тобой!

— Бежать? Что ты…

Но я уже бросилась бежать.

* * *

Он потерял цель из виду. Она спряталась за ящиком, а потом помчалась по одному из проходов между стеллажами. Тогда он включил сигнал оповещения.

— Оставайся на месте. Мне приказано иммобилизовать тебя и вернуть обратно. В случае если возвращение окажется невозможным, мне приказано уничтожить.

Он двинулся по коридорам. Он не слышал ни свою цель, ни постороннее лицо, находившееся при ней, поскольку после долгого пребывания в режиме ожидания его слуховые механизмы до сих пор не работали на полную мощность. Поэтому он соединился с Сетью и запросил диаграмму полуподвала.

СТАТИСТИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ, ВОЗМОЖНОСТЬ УКРЫТИЯ СОГЛАСНО РАЗМЕРАМ. Он запустил стратегическую программу, приготовившись систематически обыскать каждый закуток подвала, продолжая блокировать доступ к выходу.

НАЧИНАЮ СТРАТЕГИЧЕСКУЮ ПРОГРАММУ

* * *

Бесконечный лабиринт кладовых и стеллажей, заполнявших полуподвал, оказался слишком велик для моего измученного стазисным истощением организма. Очень скоро я потеряла из вида Брэна и поняла, что не могу найти коридор, ведущий к лифту. Я задыхалась, легкие лопались от натуги, поэтому я забилась в какой-то угол, спряталась за сломанным стулом и попыталась вспомнить, в какой стороне остался лифт. Внезапно чья-то рука схватила меня за плечо. Я завизжала и вцепилась в нее зубами, проклиная себя за поднятый шум. Но это оказался всего лишь Брэн.

— Почему ты не убежал? — прошипела я.

— Он вот-вот будет здесь! Не жди меня.

— Кто будет здесь? О чем ты говоришь?

— Разве твои родители не учили тебя спасаться от похитителей детей? — спросила я.

— Нет, — ответил Брэн. — С какой стати они должны были это делать?

Я просто рот разинула от такой беспечности.

— Роуз, ты объяснишь мне, что происходит? — спросил Брэн. Мне показалось, что он больше злился, чем боялся.

— Этот блестящий чокнутый пластиковый мужик однажды ночью разгромил мою студию. Я тогда решила, что мне это приснилось, но теперь выходит, что нет. Он хочет нацепить на меня контрольный ошейник и вернуть какому-то принципалу. Я не знаю, кто это! Короче, кто-то охотится за мной, и, по-моему, он не человек!

— Ясно, — Брэн встал и посмотрел в коридор. — Ты о нем говоришь?

Я проследила за взглядом Брэна. Таинственный похититель приближался, медленно, но неуклонно. Он был уже на полпути ко мне и продолжил сокращать расстояние.

— О боже! — выдохнула я. — Беги! — Я дернула Брэна за рукав. — Он же и тебя схватит!

Брэн взял меня за рукав и удержал на месте.

— Он не живой! — заявил он, как мне показалось, с оттенком высокомерия. — Это робот. Не пытайся от него убежать, он будет все время держаться между тобой и лифтом, и ты устанешь гораздо раньше, чем он.

— Он сказал, что собирается меня уничтожить! — воскликнула я. — Что мне, по-твоему, делать? Предложить ему чаю с пончиками? В прошлый раз он едва не убил мою собаку!

— А что сказали на это Патти и Барри?

— Ничего.

— То есть тебя хотели заэкстермить, а они ничего не сказали?

— Я им не рассказывала, — прошипела я.

— Но почему?