— Вы хотите убедить меня в том, что вода в гроте и в бассейнах не обладает никакими лечебными свойствами? — спросил Тиханов.

— Совершенно верно.

— Но что в таком случае делает ее целебной?

Доктор Берье пожал плечами.

— Что тут можно сказать? Как врач я полагаю, что эффект исцеления имеет психологический характер. Как католик я должен думать, что эти необъяснимые исцеления имеют чудесный характер и вершатся волею Пресвятой Девы Марии. Но факт остается фактом: вода лечила, лечит и будет лечить.

— Значит, вы все же рекомендуете мне совершать омовения?

— Вам ведь нечего терять, кроме своей болезни. Вы говорили с миссис Мур, и этого достаточно.

Тиханов, словно извиняясь, улыбнулся:

— Беседа с ней воодушевила меня.

Оглядевшись, он увидел, что они идут уже не по улице Грота, а по улице Бернадетты Субиру. Впереди виднелся шпиль Верхней базилики.

Доктор Берье вновь заговорил:

— Позвольте мне кое-что рассказать вам о бассейнах, чтобы вы были готовы к омовениям. Ежедневно в краны, из которых пьют паломники, и в ванны, в которых они совершают омовения, закачивается около тридцати тысяч галлонов воды из источника. Этой водой также наполняются два резервных бака. Вы, возможно, слышали скептические отзывы относительно чистоты воды для омовений…

— Нет, ничего такого мне слышать не приходилось,— поспешно вставил Тиханов.

— Неважно. Дело в том, что до полудня, когда в бассейнах меняется вода, в ней успевают искупаться более сотни паломников. У многих возникали опасения, что через воду от больных людей здоровым могут передаться различные инфекции и это приведет к возникновению эпидемий тифа и даже холеры. Но вам нечего бояться. Ни одного такого случая еще не было, и, насколько мне известно, ни один человек не подхватил какую-нибудь заразу в бассейнах для омовений. А вот исцеления происходили, и я лично давал официальные подтверждения таким случаям. Бывало, что в бассейн опускали инвалида, неспособного передвигаться самостоятельно, а оттуда он выходил сам, здоровый и полный сил.

— А вы когда-нибудь совершали омовение?

— Я? Нет, ни разу. Но мне, слава богу, это пока ни к чему. Я совершенно здоров.

Они стали спускаться по пандусу, и тут доктор Берье вспомнил кое-что еще.

— Однако некоторые мои коллеги «причащались», как они это называют, в бассейнах для омовений. Например, мой предшественник на посту Медицинского бюро доктор Жан Луи Арман-Ларош совершал омовения всякий раз, когда оказывался в Лурде, хотя и не питал иллюзий относительно гигиеничности этой процедуры. Кто-то однажды спросил его, зачем он это делает, и доктор Арман-Ларош ответил: «Я делаю это как верующий. Я исполняю это в знак смирения, как епитимью, как духовный обряд».— Доктор Берье искоса глянул на Тиханова.— Но у вас на уме нечто большее.

— Да, я надеюсь получить исцеление.

— В таком случае попробуйте омовения.

Они пересекли площадь Четок. Доктор Берье указал влево:

— Идите мимо грота, мимо питьевых фонтанчиков, и придете к бассейнам. Мне нужно возвращаться в Медицинское бюро, поэтому мы простимся здесь. Я оставляю вас в хороших руках. Не теряйте оптимизма. Желаю удачи.

Тиханов посмотрел вслед уходящему доктору Берье, а затем пошел в ту сторону, где находился грот, навстречу испытанию водой.

Найти бассейны оказалось несложно. Они находились в длинном и низком, аскетически простом здании. С одной стороны располагался вход для мужчин, с другой — для женщин. Возле каждого входа были установлены переносные металлические ограждения на тот случай, если бы пришлось сдерживать толпу, и по четыре ряда железных стульев. Тут же стояла группа паломников во главе с облаченным в черное священником непонятной национальности. Они хором читали молитву.

Перед входом для мужчин выстроилась небольшая очередь, и Тиханов встал в ее конец. Сердце гулко билось. Скоро наступит миг, когда его дух вступит в поединок со страшной болезнью.

Очередь медленно двигалась вперед, а вместе с ней и Тиханов. Он вошел в здание и оказался в длинном коридоре, по обе стороны которого располагались проемы, задернутые синими и белыми занавесками. На английском языке с сильным ирландским акцентом к ним обратился жизнерадостный волонтер. Он рассказал, что ежедневно омовения совершают две тысячи паломников-мужчин и пять тысяч женщин, поэтому желательно не возиться и не терять время попусту. За занавесками, как следовало из его слов, находились раздевалки, из которых можно было попасть прямиком к бассейнам: Тиханову предложили пройти в первую раздевалку. Он отвел в сторону мокрую занавеску и вошел в квадратную комнату. На лавке, дожидаясь своей очереди, сидели трое мужчин в трусах. Волонтер-француз, стоявший у второй занавески, за которой находился бассейн, обратился к Тиханову:

— Вы американец или нет?

— Американец,— ответил Тиханов.

Тогда волонтер перешел на английский:

— Раздевайтесь. Оставьте на себе только трусы.

Тиханов стал нервно стаскивать ботинки и носки, затем снял рубашку, брюки и остался в темно-бордовых трусах. Повесив одежду на крючок, он повернулся к лавке и увидел, что она пуста. Он хотел сесть, но тут из-за занавески в дальнем конце комнаты появился волонтер и поманил его рукой. Когда он подошел, волонтер обернул вокруг его талии мокрое синее полотенце и велел ему снять трусы.

— Вы получите их вместе с остальной одеждой, когда выйдете из бассейна. Закончив омовение, не вытирайтесь этим полотенцем. Не вытирайтесь вообще. Надевайте одежду прямо на мокрое тело. На солнце вы быстро высохнете. А теперь — в бассейн.

Он взял Тиханова под локоть и провел к бассейну.

Тиханов оказался на краю длинной прямоугольной емкости, выложенной каменными плитами и наполненной грязной водой. Два рослых бранкардьера в резиновых калошах и синих фартуках взяли его под руки и помогли спуститься по скользким ступеням в прохладную воду. Один из них жестом велел Тиханову пройти в дальний конец бассейна, и тот послушно побрел вперед.

Дойдя до конца купели, Тиханов оказался перед висевшим на стене изображением Мадонны и большим распятием, увитым розовыми гирляндами. Крепыш волонтер наклонился и спросил, на каком языке предпочитает говорить гость, а потом протянул ему эмалированную металлическую табличку, на которой было что-то написано.

— Это молитва на английском языке. Прочитайте ее, а затем вознесите мольбу Господу.

Тиханов беззвучно прочитал молитву, вернул табличку волонтеру и попытался сформулировать просьбу, с которой он хотел обратиться к высшим силам. Однако он не мог думать ни о чем, кроме мерзкой воды и миллиардах резвящихся в ней бактерий.

Волонтер протянул руки, взял Тиханова за запястья и велел ему погрузиться в воду. Тиханов присел, и вода прикрыла его белый живот. Тогда волонтер велел ему лечь на спину — так, чтобы из воды торчала только голова. Тиханов попытался сделать это, но поскользнулся и погрузился с головой. В итоге он наглотался грязной воды и, вынырнув, стал отплевываться и хватать ртом воздух.

Волонтер помог ему выбраться из бассейна и проводил обратно в раздевалку. С Тиханова ручьями стекала вода, ему хотелось вытереться, но в раздевалке не было ни одного полотенца. Кое-как он натянул трусы, которые тут же прилипли к телу, затем влез в брюки, рубашку, надел носки и ботинки. Вся одежда немедленно промокла насквозь.

И вот, не успев прийти в себя, Тиханов оказался снаружи — перед двумя пальмами и статуей, изображающей, судя по надписи, «Св. Маргарет, королеву и покровительницу Шотландии». Он огляделся, пытаясь сориентироваться. Ему хотелось поскорее уйти и оказаться как можно дальше от этой ужасной купальни. Наконец Тиханов увидел путь к спасению, обозначенный людским потоком, выходившим из комплекса бассейнов и устремлявшимся мимо грота к выходу. Он двинулся в том же направлении.

Ежась от неприятного ощущения прилипшей к телу одежды, Тиханов, словно автомат, переставлял ноги и думал, повлияло ли совершенное им омовение на его болезнь. Он не был в этом уверен. Идти ему было по-прежнему тяжело, и он передвигался как на ходулях. Больше всего на свете ему сейчас хотелось поскорее высохнуть.