– Ну, Син, спокойнее, к чему так нервничать. Не волнуйся, дорогая, уж кого-кого, а тебя-то я не оставлю в голоде, холоде и нищете.

– Не знаю… Хорошо, а что за человек, этот Редмонд? Ты уверен, что с ним можно иметь дело?

– Абсолютно, в нем я ни капли не сомневаюсь. Он честолюбив, настойчив, образован, умен в конце концов. Этот парень справится, и не только со своей работой. Боюсь, ему придется порой напоминать, что газета – предприятие коллективное, и выпуск готовится общими усилиями. Редмонд – человек с норовом, он привык всегда и все делать по-своему.

– Послушай, Хит, но сколько должно пройти времени, чтобы газета начала приносить прибыль?

– Это зависит от многих обстоятельств. Если тебя этот вопрос действительно интересует, и мир сухих цифр не слишком тяготит, то я, наверное, смогу показать тебе предварительные расчеты через пару дней.

– Нет уж, благодарю. – Люси никогда не испытывала особой симпатии к математике и статистике, даже если цифры имели отношение к ее финансовому положению. Но что приятно удивило ее, так это искренняя готовность Хита обсуждать с ней подобные проблемы. В семьях Конкорда, как и по всей Новой Англии, мужчины, как правило, не посвящали жен, да и женщин вообще, в подробности своей работы и бизнеса. Следует заметить, что дамы отвечали им полным отсутствием интереса к занятиям мужа. – Единственное, что меня действительно интересует, – хватит ли нам средств на жизнь?

– Хватит. По крайней мере деньги на шляпки и на ленты для тебя всегда найдутся, даю слово.

– Хит, если ты хочешь сделать «Экзэминер» крупным изданием… тебе придется очень много работать, – проговорила нахмурившись Люси.

– Это правда, я думаю, это дело отнимет у меня не одну ночь. – Хит и не собирался возражать, как будто не понимал, на что намекает его супруга.

– Замечательно, – сарказм в голосе Люси перемешался с откровенным раздражением, – значит, ты намереваешься издавать газету в Бостоне, но жить в Конкорде. И каждый день ты будешь путешествовать туда и обратно, так?

Последовала долгая пауза. Затем Хит, продолжавший во время беседы вертеть в руках бокал, поднес его к правому глазу, перевернул донышком в сторону Люси и, прищурившись, посмотрел сквозь стекло, как в подзорную трубу.

– Нет, не так, Син, – ответил он спокойным голосом, исполненным гордости и достоинства. – К моему величайшему сожалению, это невозможно. Я не могу жить в Конкорде и издавать газету в Бостоне.

Люси ошеломила не столько наигранная интонация, сколько смысл произнесенных слов. Если он не может и не желает руководить газетой, живя в Конкорде, значит… он собирается покинуть этот город.

– Если ты так уж хочешь быть владельцем газеты, – скороговоркой выпалила Люси первое, что пришло ей на ум, – почему бы тебе не начать с малого. Купи местное издание или открой собственную газету здесь. Вовсе не обязательно заниматься этим в Бостоне.

– Во-первых, я не хочу довольствоваться малым, а во-вторых, владея местной газетенкой, я не смогу достичь своей цели. Меня как-то мало воодушевляет мысль строчить репортажи на тему, сколько яиц снесли куры счастливому мистеру Бруку в пятницу и как пчела ужалила несчастного Билли Мартинсона в обе ягодицы.

– Но, Хит…

– Что, Хит? – переспросил Рэйн и наклонился вперед, к Люси, опершись локтями о колени.

– А ты подумал, откуда ты родом и куда направляешься. Южанин в Бостоне… Ты совсем не знаешь Бостона. Ты не слишком долго живешь в Новой Англии, чтобы понять здешних обитателей, кто они, чем дышат, что думают. – Заикаясь от волнения, Люси сбивчиво пыталась отговорить Хита от его скоропалительного, безрассудного, как ей казалось, решения.

Поставив наконец злополучный бокал на пол, Хит взял ее пальцы в свою теплую, как бы наэлектризованную энергией ладонь и сжал кисть так, словно старался выжать из нее всю правду.

– Продолжай, Син. – Хит говорил медленно, чеканя каждое слово, размеренный ритм его речи подчеркивал необходимость точного и прямого ответа. – Я хочу знать все, абсолютно все, что ты думаешь по этому поводу. Сейчас не время строить догадки и домыслы. Я прошу тебя говорить все начистоту.

– Ты же знаешь не хуже меня, что северяне, тем более в Массачусетсе, не питают особой любви к южанам. А бостонцы, те вообще едва ли не открыто призывают покарать конфедератов за то, что те якобы развязали междоусобную бойню… И ты еще мечтаешь о том, чтобы стать владельцем крупной газеты на Северо-Западе?! Кто согласится помочь тебе? Да тебе неоткуда ждать поддержки. Послушай меня, Хит, говорить об этом предприятии сейчас по меньшей мере бессмысленно, ты же не сможешь и шагу ступить, тебе повсюду будут вставлять палки в колеса – это в худшем случае, в лучшем за твоей спиной станут поливать тебя грязью, насмехаясь: ну и глуп же этот южанин! Ты знаешь, сколько вокруг развелось умников, среди них, конечно, встречаются и приличные люди, но у каждого свои собственные идеи по поводу Реконструкции, разумность которых они будут доказывать с пеной у рта. Я доподлинно знаю это, я видела, как они спорят до хрипоты, до сумасшедшего блеска в глазах на политических собраниях в Конкорде.

– Все верно, Люси. И ты права, будет очень нелегко справиться с ними, с их нелепыми идеями и еще более нелепыми предрассудками. Но это сражение нельзя проиграть, и вести его надо не здесь, а в Бостоне. Именно там я смогу принести наибольшую пользу моим соплеменникам, да и твоим тоже. Именно в Бостоне принимаются решения, рождаются идеи. Там делают большие деньги, получают лучшее образование, но, Боже всемогущий, тамошние люди какие-то зашоренные, настоящие узники ими же выстроенных воздушных замков. Они посещают всевозможные кружки, где обсуждают проблемы, недоступные их разумению, но притворяются, будто все прекрасно понимают, а сами боятся посмотреть правде в глаза. Да, скверные дела. Война закончилась уже три года назад, а проблемы до сих пор так и остались нерешенными: у многих штатов нет прав на федеральном уровне, освобожденные негры голодают, превращаются в нищих или разбойничают на дорогах, экономика трещит по швам, а о политике вообще нечего говорить, ее нет как таковой.

– «Имеющий уши да услышит…» Нет, Хит, сколь бы громко ты ни кричал, тебя не услышат. – Сердце Люси сжималось при виде, как безрассудно закипает в Рэйне идея героя, борца против всех и вся. – Они не способны внимать, ибо лишены слуха.

– О нет, меня они услышат! – Хит скрипнул зубами, озлобленная усмешка исказила его лицо, держать себя в руках стоило ему больших усилий. – Услышат и будут просить сказать еще. У меня есть козырная карта – Дэймон Редмонд, я выставлю его на передний край атаки. Он займет место выпускающего редактора, и через него и его публикации каждый пункт моего плана, шаг за шагом, будет выполняться. Ведь он выходец из круга старейших бостонских семей и обладает значительным влиянием и поддержкой аристократов и нуворишей, а уж я не упущу случая воспользоваться этим. К чему публично метать бисер перед свиньями, когда желаемого результата можно достичь исподволь. Главное, сделать наживку пожирнее, тогда они с легкостью ее проглотят. Син, моя газета будет не похожа ни на какую другую на всем белом свете. Ты можешь себе представить: газета как женщина, обворожительная и ироничная, соблазнительная и своенравная. Если для этого мне придется совершить переворот в газетном деле, я пойду на это, я взорву эту профессию со всеми ее основами и устоями ко всем чертям!

Многое из сказанного Хитом пронеслось мимо сознания Люси, многое она просто не поняла. Прежде она никогда не слышала, чтобы газету награждали таким эпитетом, как «соблазнительная», и ей совершенно непонятно, как муж собирается использовать этого Дэймона Редмонда в своих целях. Но Хит был так полон решимости, что его голос даже слегка сел. Нет, его решение твердо как гранит, только чудо могло заставить его передумать.

– А ты не мог бы подождать год или два, прежде чем с головой бросаться в это пекло? – взмолилась Люси. – Не рановато ли? Подожди немного, тебе надо освоиться здесь, обжиться…