– При чем тут он? – почти прокричала Люси: нервы ее были на пределе. – Ведь все неприятности свалились мне на голову!

– Позволь мне договорить, – прервал ее Лукас. Лицо его стало жестким, но голос остался спокойным. Люси замолчала, бессмысленно глядя в тарелку. – Сегодня утром мистер Брукс остановился возле магазина и сказал, что его жена и дочь даже не войдут в магазин, если за прилавком будешь стоять ты. Он опасается, что ты будешь на них дурно влиять. И остальные, я уверен, думают то же самое.

– Тогда я просто больше не буду работать в магазине.

– Теперь уже все равно; то, что произошло, не может не сказаться на моем бизнесе, и до тех пор, пока ты не выйдешь замуж и не восстановишь свою репутацию, рассчитывать на успех в делах не приходится.

– Они не имеют права судить меня!

– Это верно. Но все равно они будут делать это. И то, что ты сделала, в равной степени отразится как на мне и моих делах, так и на твоей репутации.

– Ты, должно быть, ненавидишь меня за это? – прошептала она. Как ей снова хотелось стать маленькой девочкой и вернуться в то время, когда все проблемы можно было разрешить просто хорошим советом, долларовым счетом или даже конфетами.

– Я не ненавижу тебя, но ты меня разочаровала. Кроме того, меня волнует, что ты собираешься делать дальше. Даже если Даниэль все еще хочет жениться на тебе, его семья ни за что тебя не примет. Они ценят репутацию превыше всего.

– Ну и прекрасно, – мрачно произнесла Люси. – Тогда я останусь старой девой, как Абигаль Коллиэр. И просто буду жить вместе с тобой.

– Люси. – Старый Лукас не знал с чего начать. Затем откашлявшись, он все-таки продолжил:

– Если ты останешься жить со мной, я разорюсь. Я не могу позволить себе такой роскоши.

– Ты это серьезно? – Люси в отчаянии вытирала слезы. – Неужели то, что я сделала, настолько плохо? Настолько ужасно?

Он ничего не ответил. Он замкнулся. И только складки вокруг рта стали еще глубже. Люси сидела не шевелясь. Лицо ее было холодным и непроницаемым, словно из камня. Конечно, магазин был всего лишь предлогом. Просто отец не хотел жить рядом с ней после того, что она совершила. Он не хотел иметь дочь с запятнанной репутацией. Никогда еще она не была так одинока.

– Ты хочешь сказать, что я не могу больше оставаться здесь, – медленно выговорила она. – Тогда где… Что же мне делать?

– Мы можем попробовать разыскать твоих родственников по матери в Нью-Йорке, которые бы тебя приняли, хотя я сомневаюсь, что нам это удастся, ведь она порвала отношения со всеми, когда вышла замуж за меня, а не за своего кузена. Но тогда, может, тебе пожить у дяди и тети в Коннектикуте?

– Нет, – выдохнула Люси, качая головой. – Это не выход. У них слишком маленький дом. Я, конечно, их очень люблю, но они… они такие строгие… – Люси не посмела продолжать, чувствуя укоризненный взгляд отца.

– Мне следовало воспитывать тебя с большей строгостью, – сказал он. – Я слишком избаловал тебя. Теперь я это понимаю. Но ты единственный ребенок, и я ни в чем не мог отказать тебе. Ради твоей матери…

– Пожалуйста, не надо о ней, – глотая слезы, сказала Люси, повернувшись к отцу спиной и закрыв лицо руками.

– Есть еще один выход, – сказал Лукас. Перед тем как продолжить, он выдержал долгую паузу. – Ты можешь выйти за мистера Рэйна.

Люси резко повернулась и в изумлении уставилась на него:

– Что ты сказал?

– Он приходил ко мне часа два назад и просил твоей руки.

– И ты выдашь меня за конфедерата?

– Он сказал, что сможет обеспечить тебя. И я ему верю.

Люси не могла прийти в себя от услышанного. В одно мгновение ее мечта стать женой Даниэля Коллиэра стала несбыточной. Они были бы самой красивой парой в городе, вызывали бы лишь восторг и восхищение. У них было бы достаточно денег, чтобы выезжать в Бостон на званые обеды и на спектакли; чтобы устраивать приемы, вращаться в высших кругах Конкорда. Теперь она не сможет иметь все это. А что ее ждет, если она выйдет за Хита Рэйна? Все будут смотреть на нее свысока. И даже крошка Салли будет относиться к ней с сочувствием, будет жалеть ее. И много лет ей придется быть незаметной и держаться в тени, пока они соизволят смириться с тем, что она вышла замуж за южанина.

– Нет, я не хочу, – почти в панике сказала Люси. – Ты не можешь меня заставить выйти за него, ты не можешь!

– Конечно, я не выдам тебя против воли, – успокоил ее отец.

– Тогда откажи ему. Я не хочу даже разговаривать с ним. Скажи ему, что я не желаю быть его женой и никогда не…

– Я сказал, что мы дадим ответ через несколько дней. Подожди, Люси, обдумай все хорошенько. Ты не испытала еще и малой толики того, что тебя теперь ждет.

Не прошло и дня, как новость уже облетела весь город. Даже будучи лучшей подругой Люси, Салли не могла заставить себя не обсуждать утреннее происшествие со всем городом. Люси старалась не выходить из дома, потому что каждый раз, когда она появлялась на улице, ее встречали холодные или слишком любопытные, или, что было хуже всего, сочувствующие взгляды. К ней относились с таким презрением, что в конце концов она стала воспринимать это как должное и уже не удивлялась. Люди, с которыми она была дружна, которые относились к ней с такой теплотой, теперь не замечали ее, как будто она совершила страшное, отвратительное преступление. Она даже представить себе не могла, насколько все это будет ужасно.

С того злополучного утра Люси больше не видела Даниэля, но ее постоянно мучила мысль, о том, что он думает об этой истории. Люси не могла поверить в то, что он отнесся к этому безразлично, если, конечно, он хоть сколько-нибудь любил ее. Наверное, она смогла бы убедить его в том, что не сделала ничего дурного, но в этом ли была причина скандала? Спустя несколько дней Люси осознала, что люди пеклись не о ее целомудрии, их вовсе не интересовало, была ли у нее близость с южанином. Их возмущало то, что она связалась с конфедератом, которого каждый воспринимал как личного врага. Старые раны только начинали рубцеваться, прошло слишком мало времени после войны, чтобы они могли простить ей содеянное. Конечно, никто не осмелится прямо сказать ей, что она предательница, но все именно так и думали и относились к ней соответственно.

Спустя неделю отец сказал ей, что пора принимать решение. Несмотря на то что ночь была необыкновенно холодной, Люси, как была, без шляпки или шали, стремглав выбежала на улицу. Не успев обдумать свои действия, она обнаружила, что стоит на пороге дома Коллиэров.

Нэнси, молодая ирландка с зелеными глазами и почти черными волосами, впустила ее в дом и проводила в гостиную. Люси сидела одна в тихой безмятежной комнате, обставленной массивной богатой мебелью красного дерева. Взгляд ее замер на закрытой двери, из-за которой доносилось шушуканье семейства Коллиэров. Наконец вышел Даниэль и плотно закрыл за собой дверь. Люси немного успокоилась, видя, что он такой же бледный и измученный, как и она. Его карие глаза, такие близкие и родные, поблекли и опустели.

– Я вынуждена была прийти сюда, – сказала она, голос ее дрожал. – Мне необходимо поговорить с тобой.

Он опустился на другой конец дивана. Все его тело было напряжено.

– Ты знаешь меня достаточно хорошо, – процедил он, – и прекрасно понимаешь, что я думаю по этому поводу.

– Даниэль, – прошептала она, охваченная неподдельным ужасом. – Просто любить, когда все в порядке и нет проблем, но настоящая любовь, ведь мы по-настоящему любили друг друга, проверяется трудностями, и она не проходит, несмотря ни на что. – Внезапно она прервала речь и разрыдалась. Даниэль даже не пошевельнулся. – Не казни меня больше, – кричала она. – Это была ужасная ошибка, я виновата перед тобой. Но всю оставшуюся жизнь я буду верна тебе и буду делать только то, что ты мне прикажешь. Господи, никогда ты не был мне так нужен, как теперь! Пожалуйста, прости меня, прости! – Она умоляла его ей самой незнакомым, надорванным голосом до тех пор, пока не почувствовала его руку на своем плече. Тогда она всхлипнула и бросилась к нему. На долю секунды она почувствовала потрясающее облегчение. Но… но его руки молча отстранили ее.