– Она подойдет тебе, Лукас? Еще не поздно подумать о мисс Пилкингтон.

Лукас припомнил, как Джессика, повинуясь настоянию своих родных, вышла замуж за другого мужчину, который мог обеспечить ей и титул, и состояние. Тогда он не мог ни понять, ни простить ее поступок. Теперь, унаследовав титул, но по-прежнему нуждаясь в деньгах, Лукас наконец осознал, в каком положении оказалась Джессика четыре года назад.

Он понимал теперь, что она вышла замуж не по любви, но из чувства долга. «Долг» – слово, понятное для Лукаса, столько лет прослужившего в армии.

– Так как же, Лукас? – настаивала Джессика, ее прекрасные глаза омрачила забота. – Ты решишься жениться на ней? Ради Стоунвейла, Лукас!

– Да, – откликнулся Лукас, – думаю, мисс Хантингтон мне вполне подойдет…

– Рэтбоун, тетя дома? – спросила Виктория, поспешно входя в парадную дверь городского особняка леди Неттлшип.

С улицы донесся перестук колес – Аннабелла и ее почтенная тетушка, провожавшие Викторию с бала, уехали домой.

Виктория с облегчением покинула их карету. Тетя Аннабеллы, привыкшая играть роль наставницы молодых девушек, всю дорогу выговаривала Виктории за неуместный для леди поступок – посреди званого вечера отправиться играть в карты с мужчиной!

Виктория терпеть не могла выслушивать нотации. Дворецкий, крупный мужчина с поредевшими седыми волосами и длинным носом, который украсил бы лицо любого лорда, всегда держался с достоинством. Он торжественно указал на закрытую дверь библиотеки:

– Полагаю, леди Неттлшип занята с членами своего Общества исследований в области естественной истории и садоводства.

– Замечательно. И пожалуйста, Рэтбоун, не будьте столь угрюмым. Все не так уж плохо, по крайней мере они еще не подожгли библиотеку.

– Дело времени, – пробормотал Рэтбоун.

Виктория усмехнулась, проходя мимо дворецкого к дверям библиотеки и на ходу снимая перчатки:

– Право же, Рэтбоун. Вы состоите на службе у моей тети с тех пор, как я себя помню, и она еще ни разу не поджигала свой дом.

– Прошу прощения, мисс Хантингтон, но уже был случай, когда вы вместе с ней экспериментировали с порохом, – почтительно напомнил ей Рэтбоун.

– Что? Неужели вы до сих пор не можете забыть нашу жалкую попытку устроить свой собственный фейерверк? Однако у вас долгая память, Рэтбоун.

– Некоторые моменты нашей жизни врезаются в память и сохраняют свою свежесть даже через много лет после того, как произошло само событие. Что касается меня, я никогда не забуду лицо старшего лакея в тот момент, когда произошел взрыв. На одну ужасную секунду нам показалось, что вы погибли.

– Но как выяснилось, меня только слегка оглушило. Все так перепугались просто потому, что меня с ног до головы засыпало пеплом, – попыталась утешить его Виктория.

– Если мне позволено будет выразить мое мнение, вы были бледны как смерть, мисс Хантингтон.

– Наверное, это выглядело довольно эффектно, не правда ли? Но не стоит вспоминать о прошлых подвигах. Нас ждет еще множество новых захватывающих загадок природы, которые мы должны исследовать. Пойду посмотрю, что затевает моя тетя сегодня.

Рэтбоун следил за тем, как лакей открывает перед Викторией дверь библиотеки, и, судя по выражению его лица, он приготовился к любому зрелищу, которое могло открыться его утомленным очам.

Сначала в комнате вообще ничего нельзя было увидеть. В библиотеке царила полная темнота, погасили даже огонь в камине. Виктория осторожно переступила порог, тщетно пытаясь хоть что-то различить в непроницаемой тьме. Из глубины комнаты послышался щелчок, там поворачивали ручку какого-то механизма.

– Тетя Клео?..

Ответом Виктории была яркая дуга ослепительно белого света. Она вспыхнула в кромешной тьме и высветила небольшую группу людей, собравшихся в кружок посреди комнаты. Черные силуэты рельефно проступили, освещенные яркой вспышкой. Небольшая группка наблюдателей восторженно вздохнула.

Через секунду гигантская искра погасла, и раздались радостно-возбужденные голоса.

Виктория с улыбкой обернулась к открытой двери, возле которой застыли Рэтбоун и лакей.

– Сегодня вам беспокоиться не о чем, – заверила она их. – Члены общества просто забавляются с новой электрической машиной лорда Потбери.

– Вы меня очень успокоили, мисс Хантингтон, – холодно заметил Рэтбоун.

– Викки, дорогая, ты вернулась, – прозвучал веселый голос из темноты. – Как тебе понравилось у Атертонов? Входи, мы как раз начали серию захватывающих экспериментов.

– Я так и поняла. Жаль, что опоздала немного. Ты же знаешь, как я люблю опыты с электричеством.

– Конечно, знаю, дорогая. – Тетя Клео вступила в полосу света, падавшего из открытой двери, и направилась навстречу своей племяннице.

Леди Неттлшип почти не уступала ростом Виктории, ей недавно минуло пятьдесят, и ее темные волосы изысканно серебрила седина. У нее были выразительные глаза и живое, воодушевленное лицо, так выгодно отличающее всех женщин в семье Виктории.

Именно это качество делало их красивыми даже в том возрасте, которого достигла тетя Клео, хотя равнодушный знаток не обнаружил бы в ее чертах никаких особых признаков совершенства. Как обычно, тетя Клео была одета по моде, ее платье цвета спелого персика облегало все еще стройную фигуру.

– Закройте дверь, Рэтбоун, – коротко распорядилась леди Неттлшип, – эта машина гораздо эффектнее смотрится в темноте.

– С удовольствием, мэм. – Рэтбоун кивнул лакею, тот с явным облегчением захлопнул дверь, и библиотека вновь погрузилась в темноту.

– Иди сюда. – Тетя Клео крепко взяла племянницу под руку и повела ее через комнату к небольшой группке людей, по-прежнему окружавших электрическую машину. – Ты ведь всех здесь знаешь, не так ли?

– Конечно, – ответила Виктория, припоминая лица – те, что она успела разглядеть при вспышке света. Гости леди Неттлшип уже привыкли к мелким неудобствам вроде приветствий в адской темноте.

– Добрый вечер, мисс Хантингтон.

– Ваш покорный слуга, мисс Хантингтон. Вы очень красивы сегодня. Просто неотразимы.

– Мое почтение, мисс Хантингтон. Вы как раз вовремя – сейчас начинаем следующий эксперимент.

Виктория сразу узнала эти мужские голоса: лорд Потбери, лорд Гримшо и лорд Тоттингхэм – самые верные поклонники ее тети. Лорду Потбери было за пятьдесят, лорду Тоттингхэму осталось совсем немного до семидесяти, Гримшо, насколько Виктория могла припомнить, недавно отпраздновал свое шестидесятилетие.

Все трое с незапамятных времен ходили перед тетушкой на задних лапках. Виктория сомневалась, чтобы наука с самого начала увлекала их так же сильно, как их даму, но со временем все трое превратились в страстных экспериментаторов и коллекционеров-ботаников.

– Пожалуйста, продолжайте ваши опыты, – попросила Виктория. – Я посмотрю один или два, а потом отправлюсь спать. Вечер у леди Атертон получился довольно утомительным.

– Конечно, конечно, – сказала тетя Клео, похлопав ее по руке. – Потбери, может быть, на этот раз вы позволите Гримшо вращать ручку?

– С удовольствием, – ответил Потбери. – Честно говоря, я уже устал. Давайте, Гримшо. Нужно надавить на нее с усилием.

Гримшо что-то пробормотал в ответ, и через секунду Виктория снова услышала щелчок поворачивающейся ручки. Шелковая ткань все быстрее терлась о длинный стеклянный цилиндр, накапливая электрический заряд. Все замерли в ожидании, и вот в темноте вновь вспыхнули и заплясали искры белого света. Восхищенные вздохи вновь нарушили тишину комнаты.

– Я слышал, с помощью электричества пытались оживить мертвецов, – объявил Потбери кучке внимательных слушателей.

– Потрясающе, – промолвила тетя Клео, тут же увлекшись этой идеей. – И что из этого вышло?

– Добились судорог в руках и ногах, ничего больше. Я сам проводил такие опыты на лягушке. Очень легко добиться нескольких сокращений в мышечной ткани, но ожить она не может. Не думаю, чтобы это направление исследований привело нас к чему-нибудь интересному.