Лизетта услышала шуршание и звук рвущейся бумаги. Быстро распрямившись, она ударилась головой о крышку сундука.

– Ой!.. – Лизетта приложила руку к больному месту, затем искоса посмотрела туда, откуда доносился привлекший ее внимание звук. Жюстин разворачивал тусклые миниатюрные портреты. – Что это? – спросила она.

– Кажется, Кераны. Семья моей матери. – Он протянул ей миниатюры, и Лизетта внимательно посмотрела на суровые лица в рамках, инкрустированных серебром. Она вытащила портреты из рамок, надеясь отыскать какую-нибудь записку. Ничего не найдя, Лизетта взглянула на Жюстина, который медленно покачал головой.

– Наверное, ты думаешь, что там спрятано имя убийцы и остается только найти клочок бумаги?

– Разумеется, я так не думаю! – Она еще раз посмотрела на миниатюры, прежде чем отложить их в сторону.

Обследовав еще несколько сундуков, она нашла искусно расшитые бисером одежды, роскошные платья и тончайшее нижнее белье, принадлежавшее высокой стройной женщине. С каждым открытием Лизетта все больше ощущала, что вторгается в чужую жизнь. Она нашла также маленькую бронзовую коробочку с двумя засохшими кусочками краски – белым и красным. Значит, Корин пользовалась белилами и румянами, подумала она, невольно обрадовавшись такому открытию. Конечно, в те дни это было вполне приемлемым.

Лизетта нахмурилась, достав витиеватый гребень, украшенный жемчугом и пером цапли. В зубцах гребня застряли два или три длинных темных волоса. Волосы Корин! По спине Лизетты пробежал холодок.

– Жюстин, – позвала она низким голосом. – А нет ли здесь портрета твоей матери? – Ей очень хотелось знать, как выглядела Корин. Любопытство было нестерпимым.

– Думаю, есть. – Жюстин взобрался на большой шкаф, где лежала кипа рамок, завернутых в холст и перевязанных веревкой. Достав нож, он перерезал веревку и снял пыльную ткань. Лизетта поднялась на ноги, застывшие от долгого пребывания на коленях. Она подошла к Жюстину и стала разглядывать портреты через его плечо. На одном из них изображена довольно привлекательная женщина, но не настолько, чтобы восхититься ею.

– Это она? – спросила Лизетта.

– Нет, это бабушка. Разве ты не видишь?

– О да! – У молодой женщины были темные глаза Ирэн. Видно, что на портрете она немного приукрашена. Рот и нос казались более утонченными, чем на самом деле. Лизетте показалось, что в пожилом возрасте Ирэн смотрится гораздо привлекательнее и грациознее, чем в молодые годы.

– А вот и мать. – Жюстин отложил портрет бабушки в сторону, чтобы показать другой.

Лизетта затаила дыхание, сраженная невиданной красотой. Черные волосы Корин вились вокруг лица и длинной белой шеи. Губы яркие, великолепной формы, необычайно выразительны.

– Она действительно выглядела так? – тихо спросила Лизетта.

Жюстин улыбнулся, уловив унылые нотки в ее голосе. Он задумчиво посмотрел на портрет.

– Иногда.

Лизетта вздохнула, вернулась к сундукам и села на один из них. В воздух поднялось облако пыли и окружило ее. Она услышала тихое хихиканье Жюстина.

– В чем дело? – угрюмо спросила она.

– Твои волосы стали серыми. Как и лицо.

Лизетта взглянула на свои грязные руки и платье, затем на Жюстина. Его черные волосы также были покрыты слоем серой пыли и паутины, а лицо перепачкано черными полосами. Она разразилась смехом:

– Твои тоже.

Мальчик криво усмехнулся:

– Я думаю, мы больше не найдем здесь ничего интересного, дорогая мачеха.

– Согласна, – поддержала она его. – Хватит, я уже достаточно насмотрелась.

Лизетта начала спускаться вниз с чердака через квадратное отверстие между балками по узким ступенькам лестницы. Жюстин предостерег ее, чтобы она сохраняла равновесие – до пола внизу достаточно далеко, и она могла сильно покалечиться, если бы упала.

– Осторожнее, – предупредил он, глядя, как Лизетта спускается по ступенькам. – Здесь должны быть перила, но их сломали.

– Почему же никто не закрепил их?

– Потому что сюда никто не забирался.

Лизетта ничего не ответила, сосредоточившись на том, чтобы осторожно ставить ноги на ступеньки. Внезапно тишину нарушил грозный окрик:

– Что ты там делаешь?

Лизетта вздрогнула от неожиданности, потеряла равновесие и качнулась назад. С громким криком она протянула руку, чтобы удержаться, но пальцы ее ухватились за пустоту. Она начала падать. Жюстин быстрее молнии наклонился над отверстием чердака и схватил ее за запястье. Ее ноги сорвались со ступенек, и она почувствовала, что болтается в воздухе, удерживаемая только Жюстином.

Лизетта с ужасом посмотрела вниз и увидела человека с темными волосами.

– М… Макс!

Но это был не Макс. Это был Бернар, который повторил свой неистовый крик.

Всхлипывая от страха, Лизетта дотянулась до руки Жюстина своей свободной рукой.

– Я держу тебя, – хрипло сказал мальчик, по его перепачканному лицу струился пот. – Ты не упадешь. Можешь дотянуться ногами до ступенек?

Лизетта напряглась, но не смогла достать их.

– Нет, н… не могу…

– Дядя Бернар… будь ты проклят! – задыхаясь, крикнул Жюстин, но тупая боль в боку заставила его замолчать.

Бернар двигался странно медленно.

Лизетта почувствовала, что захват вокруг ее запястья слегка ослаб.

– Жюстин!

– Я сейчас помогу, – пробормотал Бернар, приближаясь к основанию лестницы.

– Не беспокойся, – прорычал Жюстин и закусил губу. Он напряг оставшиеся силы и потянул Лизетгу вверх в отверстие чердака. Ее живот тяжело ударился о выступающую балку, и она едва не задохнулась от боли. Жюстин продолжал тянуть ее, пока она не добралась до его колен. Лизетта лежала без движения, в то время как Жюстин отжал ее пальцы от своей дрожащей руки и провел рукавом по лицу. Бок мучительно болел в том месте, куда он был ранен на дуэли. Он заморгал глазами, чтобы разогнать радужные круги, поплывшие перед глазами…

На верхних ступеньках появился Бернар. Лицо его потемнело от гнева.

– Мог бы подождать меня.

У Жюстина пересохло во рту. Он облизал губы.

– Я не мог ждать тебя целый час, – насмешливо сказал он.

– Что это значит?

– А ты догадайся, – предложил Жюстин, и в его голосе отчетливо прозвучала неприязнь.

– Я требую объяснения, что вы делали там вдвоем!

Не обращая на него внимания, Жюстин наклонился к Лизетте и помог ей сесть. Ошеломленная, она держалась за живот и глубоко дышала.

– Жюстин, – наконец произнесла Лизетта, осознав, что он сделал. – Как ты? Твой бок кровоточит?

– Нет, нет… – Он решительно покачал головой. Бернар сердито посмотрел на них:

– Вы искали вещи, принадлежавшие Корин, не так ли? Вы не имеете права делать это! Я запрещаю!

Жюстин начал горячо возражать, но Лизетта заставила его замолчать, прикоснувшись к плечу. Она посмотрела на Бернара.

– Ты запрещаешь? – повторила она. – Не знала, Бернар, что ты можешь запретить мне что-либо.

– И мне! – добавил Жюстин, не в силах молчать.

– Это непорядочно, – продолжал Бернар, распаляясь еще больше. – Рыться в чужих вещах только для того, чтобы удовлетворить свое мелочное любопытство, что-то вынюхивать и высматривать. Думаю, она проклинает вас из своей могилы! Вы не имеете права!

Его слова резко звучали в тишине. Лизетта молчала, глядя на него своими ясными карими глазами. Такая вспышка несвойственна Бернару. До сих пор Лизетта не представляла, что деверь способен на такое проявление чувств. И все из-за умершей невестки! Здесь что-то не так.

Она постаралась говорить спокойно:

– Почему ты так расстроился, Бернар?

– Почему… – Он смотрел так, будто она задала абсурдный вопрос. – Я все расскажу Максу о ваших делах, как только он придет домой. И не удивлюсь, если он накажет тебя.

– Посмотрим, – сказала Лизетта. – А сейчас, пожалуйста, уйди, чтобы Жюстин и я могли спокойно спуститься.

Лицо Бернара побагровело, и он тотчас спустился вниз. Жюстин, все еще вне себя, наклонился над лестницей и крикнул вслед Бернару: