Он пристально посмотрел на нее, затем притянул к себе, в первый раз за все недели, и зарылся лицом в ее волосы.

— О, любимая! — прошептал он. — Дорогая, детка, пожалуйста, не плачь! Я хотел, чтобы мы стали по-настоящему счастливы, а секс от нас не уйдет.

Но плотина слез уже прорвалась. Оливия и не думала прятать их.

Осознав, что ситуация вышла из-под контроля, он, не привлекая всеобщего внимания, провальсировал с ней из зала в сад, затем вывел на улицу, усадил в машину и отвез домой, всю дорогу держа ее за руку и иногда целуя подушечки ее пальцев.

— Я не хотел, чтобы секс был главным в нашей новой жизни.

Но она остановила его.

— Не продолжай, — сказала она. — Завтра будет другой день, а ты мне нужен сейчас. Хватит анализировать, «почему» и «что, если». Я хочу тебя сегодня, а не гарантий будущего счастья.

— Хорошо, — согласился он, — да и где они, эти гарантии в любви?

Любовь… Он произнес это слово не так, как ей хотелось бы, но это был уже шаг вперед.

— Но разве дело в этом? — возразила она. — Что, разве реальная жизнь всегда зависит от наших желаний? Сейчас для нас главное — наше будущее.

— И ты готова к любому будущему?

— Однажды я уже теряла тебя — и пережила. Переживу снова. Но сейчас ты мне нужен, Грант. — Она пожала плечами, и ее голос зазвенел от слез: — Никогда не думала, что буду умолять тебя подобным образом, для этого я слишком горда. Но что такое гордость, когда речь заходит о любви? И как бы ты ни поступил, я люблю тебя всем сердцем. Думаю, я всегда любила тебя, но была молодой и глупой, чтобы понять, кого и что я теряю…

И Грант не выдержал: поцелуем, которого не позволял себе столько недель, он остановил этот поток самобичевания, непреодолимое желание прорвалось бешеной страстью. Схватив ее в объятия, он поднялся по лестнице в спальню, опустил ее на край кровати и стал ласкать.

— Что ж, ты выиграла, — пробормотал он, задыхаясь. — Я сдаюсь на милость победителя!

Она улыбнулась, закрыла глаза, прижалась губами к его шее и почувствовала, как он дрожит, а когда он стянул ее платье, задрожала сама. Хотя ночной воздух был прохладный, ее обнаженное тело не чувствовало холода — так стремительно неслась кровь по венам.

Оливия лихорадочно набросилась на серые перламутровые пуговицы его рубашки.

— Я всегда хотел тебя, Лив, — прошептал Грант с придыханием, — но никогда так сильно, как в этот последний месяц. Это было адское существование — видеть тебя и не иметь права прикоснуться.

— Ты можешь прикоснуться ко мне теперь, — сказала она, покрывая поцелуями всю поверхность его груди и лаская языком окружность его пупка.

И он последовал ее совету. Вслед за платьем на ковер полетели трусики, пояс с подвязками, блестящие шелковые чулки. Оливия впитывала в себя его поцелуи, наслаждаясь ими, млея под его губами и языком, погружаясь в экстаз. Сейчас она хотела запомнить все, что он с ней делал, потому что не верила в продолжение… Когда-то она думала, что их близость будет вечной, но ошиблась. И вот теперь каждый миг удовольствия, которое он ей доставлял, она хотела остановить.

Ее тело бурно реагировало на него, гармонично сливаясь с ним, задыхаясь от ненасытности и все больше погружаясь в водоворот страсти.

Потом они лежали бок о бок в лунном свете, гладили и ласкали друг друга, целовались, смотрели друг на друга и никак не могли насытиться…

На следующее утро она накрыла завтрак у бассейна. Разбуженный запахом свежемолотого кофе, Грант вышел на кухню. Коротенький купальный халатик прикрывал ее аппетитную плоть, совершенством которой он наслаждался прошлой ночью.

— Сможешь взять пару недель отпуска? — спросил он, когда они сидели за столом, наслаждаясь горячими сладкими булочками и свежими фруктами.

— Думаю, что да. В принципе я сама распоряжаюсь своим временем, — сказала она. — А что ты задумал?

— Думаю, тебе может понравиться идея прокатиться со мной до Ванкувера, а там остановиться на пару дней в горах; отдохнем от Спрингдейла и укрепим свой любовно-дружественный союз. Как?

Она просияла.

— О, Грант, замечательно! Почему ты решил предложить мне это? — Ее щеки загорелись румянцем. — Прошлая ночь навеяла тебе эту мысль?

— Прошлая ночь стала последней каплей, милая, а идея вертелась у меня в голове с тех пор, как мы снова начали встречаться, ну и сейчас окончательно сформировалась — при твоем милостивом согласии.

— Я никогда не была в Ванкувере, но мне говорили, что там замечательно.

— Это действительно великолепное место для отдыха, — сказал он, — но оно, довольно своеобразно, к нему надо привыкнуть на тот случай, если мы решим еще раз познать все прелести брака. И что-то мне подсказывает, что единственный способ выяснить это — провести там немного времени вместе.

Она так стремительно соскочила со своего стула и бросилась ему на колени, что он даже отшатнулся.

— Брак? Грант, я не ослышалась? — Она кинулась ему на шею и, не сдержав эмоций, завизжала, как ребенок — ребенок в канун Рождества, получивший давно желанный подарок. Это немного взволновало его и в то же время насторожило. Итак, их отношения входят в устоявшееся русло, не нарушая повседневного течения жизни. Но сможет ли она окончательно порвать со Спрингдейлом? Сможет ли он пойти на уступку, чтобы быть вместе?

Он подумал о должности, ожидающей его в Стейн-Полсе в одной из лучших больниц на Западном побережье, об арендованном пентхаусе с видом на Английский залив и парк. Вряд ли он сможет вернуться сюда, к Сэму Уайтфилду и сопутствующему ему окружению.

— Мне кажется, рано говорить о браке, Оливия. Пусть просто все идет своим чередом, и мы посмотрим, к чему это приведет. Кто знает, может, тебя будет тошнить от одного моего вида после недели тесного общения.

Она развернулась, перекинув одну ногу через его колени, и поцеловала его.

Да, она знала, как целоваться! Ее рот — прямо холодное оружие! Поцелуй затронул каждый его нерв, а когда он увидел ее тонкую улыбку, понял, что она прекрасно осведомлена об этом.

— Я породил монстра, — простонал он.

— Да ну! — воскликнула она.

— Дерзкая девчонка, — сказал он, раздвигая полы ее халата и лаская мягкий изгиб ее груди.

— Я прикинула и решила, что могу сэкономить тебе немного времени, Грант. Ты ведь никогда не знаешь, когда тебя могут вызвать на работу, — промурлыкала она, чувственно прогибаясь и предлагая ему себя.

Он чувствовал ее влагу на своем бедре, видел ее соски, завязавшиеся в темные тугие бутоны, слышал ее изменившее темп дыхание, когда он провел кончиком своего указательного пальца вниз по ее груди и через живот к лобку.

Черт, как можно ожидать от мужчины, что он будет способен проявить хоть малую изобретательность перед такой приманкой? У нее не хватило времени ни на что, кроме прерывистого вздоха удовольствия, прежде чем он осторожно спустил свои трусы и оказался внутри нее, направляясь ближайшим путем к небесам. Она сомкнулась вокруг него. Ее бедра содрогались в явном наслаждении.

— Черт побери, — прошептал он ей в рот, ошарашенный тем, как кровь струится по венам. Утреннее солнце, летний ветерок и Оливия — это вытеснило все мечты о назначении!

К счастью, барабаны страсти били не так громко, чтобы Грант не услышал, как хлопнула дверца машины. То, что ему удалось снять Оливию со своих коленей, не причинив себе вреда, было не чем иным, как сверхъестественным чудом, а что не сорвал с нее халат — благословением. Он едва успел натянуть трусы, как ее отец появился у входа в патио.

— Мне показалось, твоя машина стоит перед домом, — сказал Сэм. Его взгляд не упустил ничего. — Ты заехал позавтракать?

— Нет, Сэм, — ответил Грант с вызовом, решив, что терять ему нечего, — его вид и поза и так много говорят. — Я здесь с прошлого вечера.

На секунду перед ним возник прежний Сэм — безжизненные глаза, отвисшая челюсть, широко расставленные ноги, — готовый мгновенно вцепиться в противника. Но тут он взглянул на Оливию и сразу сник: так светилось ее лицо.