— Сначала это было замечено в Уэльсе и Мидленде, а теперь уже дошло до Чешира и Юго-Западного побережья, — сообщил Пендер. — Мы в своей лаборатории вырастили стойких к ворфарину крыс, а эти выработали иммунитет сами. Короче говоря, крысы, участвовавшие в Нашествии, выработали точно такой же иммунитет до того, как было принято решение использовать газ. Возможно, это было передано по наследству потомкам крысами, избежавшими гибели в Лондоне. Я согласен с Майком. Если мы сможем изолировать их в подземных системах, надо использовать газ. Если техника не гарантирует их вывода наверх, значит, надо запереть их внизу и уничтожить там.

— Думаю, возражений не будет, — сказал Торнтон. — Пусть будет газ, господа? — спросил он, обращаясь к залу, по которому пронесся одобрительный гул.

Представитель местных властей поднял руку.

— А как насчет болезней? Как мы справимся с ними?

— Не думаю, что нам надо прямо сейчас это обсуждать, — спокойно сказал Стивен Говард. — Во время Нашествия мы столкнулись со страшнейшей разновидностью лептоспироза, или спирохетовой желтухи. Сначала лихорадка, потом желтуха. Жертва теряла силы, слепла, выключались все чувства. Наступала кома, кожа натягивалась и лопалась, и человек умирал. Самое ужасное, что болезнь продолжалась всего двадцать четыре часа. К счастью, вскоре было найдено противоядие, и теперь нам нечего бояться. Другие, обыкновенные заболевания незначительны и не страшны для сегодняшней медицины. Нет, главная опасность заключается, по-видимому, все-таки в возможном нападении крыс. Поэтому каждый «боец», выходящий на «поле боя», будет снабжен специальным защитным костюмом. — Говард полез куда-то позади кресла и вытащил большую фотографию мертвой черной крысы-мутанта. — Кажется, сейчас самое время напомнить, как выглядит наш старый враг. — Он приподнялся в кресле и установил на столе фотографию так, чтобы всем было видно.

Пендер мысленно застонал. Начальник явно наслаждался, обрушивая страх Божий на заполученную в зал аудиторию. Несомненно, он считал важным произвести на нее впечатление теми опасностями, с которыми постоянно сталкивается компания, чтобы, не дай Бог, ее акции не подешевели. Что ж, фотография произвела желаемый эффект. Пендер спиной чувствовал, как содрогается зал.

— Кошмарное создание, не правда ли? — весело спросил Говард. — Здесь она в настоящую величину. Может быть больше двух и даже трех футов, считая хвост. У нее длинная узкая морда и острые зубы, резцы особенно длинные. Уши розовые, острые и голые. Шерсть темно-коричневая на самом деле, но покрыта черными пятнами, поэтому издалека кажется черной. Она очень похожа на обычную черную крысу, не считая, конечно, размеров. Главное же ее отличие — большой мозг и странная форма спины. Видите, какая у нее мощная задняя часть? В когти ей лучше не попадать, это смерть.

Один из слушателей побледнел как мел.

— Боже мой, они все такие? — спросил он.

Говард на мгновение смутился, но быстро взял себя в руки.

— Что вы хотите этим сказать?

— Ну, они все такие большие? Это же чудовищно.

— Да. Боюсь, что так. Все такие.

Пендер обратил внимание на реакцию своего начальника и удивился. Пожалуй, это даже не было для него неожиданностью, если бы он не почувствовал, что тот лжет. Словно его поймали на слове. Какое же облегчение было для него, когда он понял, что речь идет всего лишь о величине крысы. Пендер нахмурился.

— У меня есть вопрос. — Это был полицейский комиссар с хорошо сохранившейся фигурой и мрачным выражением на лице.

— Мы слушаем вас, комиссар, — сказал Торнтон, а Говард в это время убрал фотографию со стола и спрятал ее обратно за кресло.

— Чуть раньше мистер Леманн удивлялся тому факту, что крысы столько времени сумели продержаться назамеченными. Кто-то еще тут спросил, почему их действия, как бы лучше сказать, нарастают. Все это указывает на какую-то причину, не так ли?

Ничего больше не сказав, он сел, и в зале воцарилось молчание. Пендер кашлянул.

— Ну, я думаю, что понимаю, о чем говорит комиссар. Вне всяких сомнений, происходит эскалация их активности. Почему они позволили себя увидеть после стольких лет «подпольной» жизни? Что придало им храбрости?

— Ваше объяснение, мистер Пендер? — спросил Торнтон.

— Объяснений может быть всего два или даже одно. Во время Нашествия мотивацией для крыс-мутантов была жажда вкусить человеческого мяса. Возможно, что новое поколение также решило не прятаться больше от человека и не бояться его. Оно решило начать борьбу.

— У них более изощренный разум, к тому же вскоре они получили то, что придает уверенность любой армии-агрессору, — количество. Вероятно, именно это стало поворотным пунктом.

— Я понимаю, мистер Пендер, что вы хотите сказать, — прервал его секретарь из министерства внутренних дел. — Вы полагаете, что количество крыс в Эппинг-форест достигло той точки, когда им стало необходимо выплеснуть свою агрессивность?

— Я уже сказал, что объяснений два или два, слитых в одно. Они сильны теперь, хотя я сомневаюсь в подсчетах Майка. Они бы просто кишели в лесу, если бы он был прав. Это же мутанты. Их воспроизведение может отличаться от воспроизведения нормальной крысы. На основании изучения выживших после Нашествия крыс мы знаем, что их воспроизводящая система была ослаблена сверхзвуковым воздействием, а может быть, новыми генами, и не исключено, что она такой осталась. Другое объяснение — к крысам вернулась старая жажда крови. Может, их стало много и это дало толчок, может, мясо животных пробудило память и желания, которые много лет спали. Если же это так, то нападения еще будут, и будут страшнее, чем было первое. Помните, они уже вкусили живой человеческой крови.

В зале снова заволновались, и Торнтону пришлось в третий раз воспользоваться авторучкой как молоточком.

— Я думаю, настало время перейти к деталям намечающейся операции, — сказал он. — Я сам проинформирую министра о том, что здесь произошло и какие меры будут приняты. Конечно, мы не можем не поставить в известность общественность, но я настаиваю, чтобы все сообщения шли через мой аппарат, может, в этом случае нам удастся избежать паники. К счастью, в лучшие времена мы не сидели сложа руки, так что сможем контролировать ситуацию. До сих пор был убит только один человек, так пусть же это число не увеличится.

Следующие полчаса разрабатывали план операции. Пендер и Леманн ставили свои условия борьбы с крысами, а полицейский комиссар и майор Кормак вырабатывали наиболее эффективные пути развертывания своих сил. Разложенные карты были поделены на участки, звонили телефоны, некоторые участники совещания удалились, получив задания, составлялись списки. Пендер с удовлетворением подумал, что наконец-то все зашевелились.

Он даже не сразу обратил внимание на секретаршу, которую видел в Центре. Она, явно нервничая, вошла в зал и что-то зашептала на ухо Уитни-Эвансу, после чего он быстро встал с кресла и вышел из зала. Буквально через несколько секунд он вернулся с объяснением, которое всех заставило бросить дела и застыть на месте от надвинувшегося кошмара.

— Боюсь, — начал он печально и без своего обычного высокомерия, — у меня плохие новости. Только что вернулся мой лесничий. Вы знаете, они оповещали население. Он... Он заехал на ферму, тут, неподалеку, меньше мили. Дверь в дом была открыта, но ему никто не ответил. Когда же он вошел, то обнаружил два... тела, скорее всего, хозяина и его жены, мистера и миссис Вуллард. Идентифицировать их невозможно, потому что они съедены, от них почти ничего не осталось.

Пендер тихо постучал в дверь. Было уже поздно, почти одиннадцать, так что ничего предпринять было уже нельзя. В лекционном зале никого не осталось, да и в самом Центре светилось всего несколько огней. Пендер тоже ушел из главного здания и отправился к отдельно стоявшему лому, где жили сотрудники. Он постучал еще раз погромче.

— Кто там? — донесся до него голос Дженни.