С первыми двумя госпожа Чернова сталкивалась как в библиотеке, так и за ее пределами. А вот последнего господина смогла припомнить только в лицо, его заказами всегда занималась барышня Гарышева. Этого столичного гостя едва ли можно было заподозрить в столь сильной неприязни к несчастному сторожу, да и вообще безукоризненно одетый франт, казалось, заботился лишь об идеально повязанном галстуке и модной завивке. Разве такой изнеженный джентльмен мог интересоваться медициной? Нелепо! Быть может, он брал книги лишь для отвода глаз, но какова тогда его истинная цель?

Позже, за чаем, госпожа Чернова не преминула поинтересоваться у подруги, что той известно о господине Щеглове.

– Не понимаю, какое вам дело! – запальчиво воскликнула Юлия в ответ, теребя прядь и без того растрепанных волос. – По какому праву вы меня допрашиваете?

София обескураженно смотрела на подругу и пыталась понять, чем вызвана эта неожиданная вспышка. Последнее время приятельница нередко бывала раздражительна и импульсивна, то горячилась по малейшему поводу, то улыбалась без видимых причин.

Под удивленным взглядом госпожи Черновой барышня Гарышева опустила глаза и принялась нервно перебирать бумаги на столе, потом добавила, уже значительно тише:

– Вас не касается, с кем я поддерживаю знакомство.

– Поддерживаю знакомство… – медленно повторила София. – Так вот в чем дело! Что ж, в этом случае мои расспросы неуместны, прошу прощения.

Выходит, визиты господина Щеглова вовсе не связаны с последними событиями. Также выяснилась причина странного поведения барышни Гарышевой – влюбленные зачастую несносны и излишне мнительны.

Она улыбнулась Юлии, и та, будто нехотя, улыбнулась в ответ.

Приятная, хотя и несколько простоватая внешность девушки позволяла рассчитывать на внимание со стороны мужчин, но отсутствие достаточного приданого делало ее надежды эфемерными. София не раз с грустью думала, что ее подруге скорее всего суждено остаться старой девой, но не могла упрекнуть молодых людей из приличных семей за отсутствие серьезных намерений в отношении Юлии. Впрочем, она была рада ошибиться в своих рассуждениях.

– Позвольте, пусть и преждевременно, пожелать вам огромного счастья! – добавила София, сжав руку подруги.

Та вспыхнула и пробормотала что-то неразборчивое, явно не желая обсуждать подробности.

Однако теперь натянутость в их отношениях сошла на нет, к огромному облегчению Софии…

Госпожа Дарлассон делала вид, будто все в полном порядке, без устали гоняла прислугу и дам-библиотекарей. Столь бурная деятельность, по мнению Софии, сама по себе выдавала нервозность начальницы.

Впрочем, для этого были все основания – за все утро никто так и не посетил библиотеку.

В Чернов-парк молодая женщина вернулась в самом дурном расположении духа. Ее одолевали грустные мысли, не позволяя оценить прелесть чудесного весеннего дня.

София собиралась еще раз погадать, но ее планы были нарушены приходом барышни Варгуларс.

София с искренней радостью приветствовала юную гоблиншу.

– Вы светитесь здоровьем и явно счастливы, – с улыбкой заметила госпожа Чернова, отметив сияющий вид девушки.

– Благодаря вам! – пылко воскликнула та.

– Рада, что помогла, – ответила София. – Вы не вините меня в том, что я расстроила ваши планы?

– Нет, – покачала головой Ферлай, – я поступила дурно и справедливо наказана. Господин Маутерс…

На звуке дорогого имени голос гоблинши дрогнул.

– Присаживайтесь скорее! – попросила София, с неподдельным состраданием глядя на девушку.

Жених Ферлай наверняка разорвал помолвку, и госпожа Чернова не могла осуждать его за это.

Ферлай позволила усадить себя в кресло.

– Вы считаете, что между мной и господином Маутерсом все кончено? – догадливо спросила она и светло улыбнулась. – Вовсе нет! Сначала он действительно разгневался и ушел, но потом вернулся, ведь он все равно меня любит! Мы помирились с условием, что я впредь так не поступлю. Через месяц мы поженимся! Я так счастлива! Надеюсь, вы придете на свадьбу?

София, совладав с удивлением, выразила живейшую радость и заверила гоблиншу, что непременно будет.

Раскрасневшаяся Ферлай с удовольствием приняла поздравления. Что еще нужно влюбленной девушке, кроме признания любимого? Конечно, обсуждать с подругами мельчайшие детали счастливых событий!

Полчаса минули в весьма приятной для обеих беседе. Барышня Варгуларс наслаждалась разговорами о женихе, а София смогла отвлечься от тревожных размышлений.

– Я чуть не забыла! – вдруг спохватилась Ферлай. – Вы наверняка посчитали меня неблагодарной…

Госпожа Чернова принялась возражать, но гоблинша стояла на своем.

– Это вам. – Ферлай достала из ридикюля и протянула молодой женщине бархатный футляр.

София открыла крышку: на черной подложке мягко светился янтарный кулон на цепочке тонкого плетения, по виду серебряной.

– Не отказывайтесь! – воскликнула гоблинша с жаром, упреждая возражения. – Я счастлива и от всего сердца желаю вам того же, а эта вещица посодействует, на ней благословение Фрейи, богини любви!

– Она пригодится вам самой или вашей будущей дочери! – слабо возразила София, очарованная теплом янтаря.

– Госпожа Чернова, – серьезно сказала Ферлай, – если бы не вы, меня бы уже похоронили. Но я жива и собираюсь замуж за любимого. Разве я могу желать вам – моей спасительнице – меньшего?

Во все времена существовала традиция одаривать ворожей сообразно своему положению, хотя они не смели требовать платы. Потому каждый, кто обращался к гадалке, старался как-то отблагодарить ее, и считалось неприемлемым скупиться. Софии преподносили то роскошный секретер красного дерева, то драгоценную щетку для волос, то отрез на платье… Жаль только, продавать такие презенты невместно.

Фермеры и слуги в знак признательности оставляли на кухне откормленного гуся, круг колбасы, корзину яблок или горшочек сливок, что нынче было для госпожи Черновой куда полезнее драгоценных безделушек.

Поколебавшись, молодая женщина приняла подарок и искренне поблагодарила, скрывая навернувшиеся слезы.

Быть может, если бы у нее раньше была эта вещица, господин Чернов остался бы жив? Как знать…

Потом Ферлай, разом помрачнев, нерешительно произнесла:

– Я хотела вам кое-что рассказать…

София заверила, что готова слушать.

– У меня есть старая нянька… – начала издали барышня Варгуларс, сложив руки на коленях, будто в классе, и внимательно их изучая, – у нее две сестры. Дочка одной из них служит горничной у госпожи Дарлассон.

Гадалка, не ожидавшая, что разговор коснется хозяйки библиотеки, невольно вздрогнула и напряглась.

Гоблинша взволнованным тихим голосом продолжала:

– Так вот, она рассказывала, что госпожа Дарлассон была… возлюбленной сторожа… как же его? Ах, да, господина Ларгуссона. Считается, что жилая часть дома и библиотека отделены, но из ее спальни есть потайной ход. Слуги говорят, что этим путем часто пользовались…

Ферлай смутилась и умолкла.

София стиснула подлокотники кресла и с трудом признала:

– Вы правы, это важно. Благодарю за рассказ и прошу меня извинить, мне нехорошо.

– Конечно, не буду больше вас беспокоить.

Гоблинша сделала ксиксен и ушла, оставив хозяйку дома в полнейшем смятении.

Выходит, госпожа Дарлассон не только имела любовника, но и могла спокойно покинуть место преступления. Неужели все так и было?!

Благодаря деятельной натуре господин Рельский снискал уважение знакомых. Нередко он сожалел, что дни слишком коротки и невозможно все успеть. Множество дел и забот отнимали большую часть времени, потому для праздного безделья у него чаще всего не оставалось ни минутки. В немалой степени именно из-за этого в свои годы он все еще был неженатым.

Мировой судья не присутствовал на суде коронера, послав туда своего секретаря Фергюссона, которому поручил понаблюдать за представлением и передать записку инспектору Жарову…