София происходила из семьи профессора, а потому получила прекрасное образование, так что все устроилось к всеобщему удовольствию. Жалованье дамам-библиотекарям было положено немалое, и его вполне хватало на скромные потребности молодой вдовы. Факт работы по найму служил бы неоспоримым доказательством безнравственности дамы, если бы не особые обстоятельства, о которых речь пойдет далее. Жители городка и его окрестностей, позлословив некоторое время, все же не стали закрывать перед Софией двери. Вскоре нашлась еще одна девица-библиотекарь, и двери книжного царства госпожи Дарлассон распахнулись, дабы принять первых посетителей и отныне снабжать местное общество самой разнообразной литературой.

Отвлекшись от воспоминаний, госпожа Чернова отстранила Юлию, что-то восторженно щебечущую, стремительно подошла к полицейским и взмолилась:

– Ради Одина, инспектор, объясните, что здесь произошло?

Инспектор Жаров закончил втолковывать что-то понурившемуся констеблю, обернулся и сумрачно поинтересовался:

– Что вам уже известно?

– Решительно ничего, – слегка покривив душой, сообщила молодая женщина. Ей было неловко за свое любопытство, но долее оставаться в неведении она не могла. По счастью, госпожа Дарлассон и барышня Гарышева не пострадали, однако сумятица в библиотеке свидетельствовала о каких-то неприятных событиях.

Поколебавшись немного, инспектор махнул рукой подчиненному, который с явственным облегчением умчался рысью выполнять поручение начальника. Проводив его взглядом, господин Жаров кивнул и принялся рассказывать об известных ему обстоятельствах, пропуская мимо ушей многочисленные вопросы неугомонной Юлии.

Обычная велеречивость нынче изменила полицейскому, он будто сочинял протокол, отделываясь несуразными формальными фразами. Животрепещущие подробности остались за рамками этого краткого повествования, однако и сухие казенные слова вызывали у Софии чувство нереальности происходящего. Она словно смотрела представление в третьесортном театре, обшарпанный вид и посредственные актеры которого никак не позволяли зрителям воочию представить живописуемые события.

Итак, около полуночи госпожа Дарлассон проснулась от запаха гари и звона потревоженных охранных заклятий. Гномка тотчас разбудила слуг, велела известить пожарный приказ, а тем временем тушить собственными силами. Что стало причиной возгорания, установить не удалось, но главное, что огонь вскоре погасили.

Хозяйка библиотеки всегда опасалась, как бы с ее драгоценным детищем ничего не стряслось. Месяц назад ее сородичи установили диковинку – специальную машину для тушения пожаров[6]. Кроме того, гномка также вызвала эриля[7], который со своей стороны принял все возможные меры для защиты дома от разнообразных бед. Теперь все эти предосторожности окупились сторицей, сведя убытки к минимуму.

Таким образом, пламени не удалось выйти за пределы комнаты сторожа, но сам он был обнаружен мертвым. И, к ужасу Софии, причиной смерти послужил отнюдь не огонь – голова несчастного господина Ларгуссона была проломлена.

Кроме того, в хранилище ценных книг, расположенном на втором этаже, оказалась взломана дверь и устроен полнейший разгром. По-видимому, злоумышленник намеревался похитить какие-то ценные фолианты, ради чего не побрезговал замарать руки убийством.

По мнению инспектора, преступник намеренно учинил пожар, чтобы скрыть следы злодеяния, после чего скрылся через окно второго этажа – обе двери на улицу оказались заперты изнутри.

На этом инспектор закончил рассказ, глубоко вздохнул и с надеждой произнес:

– Я прошу вас о содействии, госпожа Чернова.

Видимо, происшествие привело в уныние даже этого жизнерадостного джентльмена, большого любителя редких вин и неисправимого дамского угодника. Сегодня его облик был лишен обычного лоска: заметная щетина придавала ему диковатый вид; галстук был повязан небрежно и измят; а сюртук не лучшим образом сочетался с остальным одеянием, что смотрелось уж вовсе немыслимо. Но даже теперь инспектор оставался весьма красивым мужчиной. Ему можно было дать лет сорок, разве что темные волосы уже начали слегка редеть, а возле глаз наметились морщины. Наличие жены и троих ребятишек нисколько не влияло на влюбчивый нрав господина Жарова, и он то и дело пускался в новые любовные приключения.

– Безусловно, инспектор, я сделаю все, что в моих силах, – заверила София, без труда догадавшись, о чем речь.

Дело в том, что госпожа Чернова являлась гадалкой, а это редкое дарование было весьма полезно для окружающих. Действительно, кто еще сможет подсказать девушке, как к ней относится кавалер, ее отцу – стоит ли вкладывать деньги в сомнительное предприятие, а матери – какая из дочерей первой выйдет замуж?

Немалую помощь госпожа Чернова приносила также полиции и мировому судье, споспешествуя поискам преступников.

В Мидгарде гадалок повсеместно привечали, к слову, именно благодаря этому обстоятельству свет относился к Софии куда снисходительнее, нежели к любой иной даме благородного происхождения, вынужденной собственным трудом зарабатывать на хлеб насущный.

Инспектор тут же подтвердил:

– Прошу вас, как можно скорее погадайте и сообщите результат. Ваша помощь будет поистине бесценна.

– Не беспокойтесь, я безотлагательно отправлюсь домой и приступлю к ворожбе, – заверила полицейского София, и тот рассыпался в любезностях. Общество дам, по-видимому, благоприятно сказалось на душевном состоянии инспектора, и он как будто даже воспрянул, на время позабыв о предстоящем расследовании.

Госпожа Чернова хотела уйти, но ее удержала барышня Гарышева, которая спешила выразить свой восторг.

– Это так увлекательно! – зашептала девушка, лихорадочно блестя глазами. – Прямо как в романах!

Молодая женщина с искренним удивлением взглянула на Юлию.

– Как вам не совестно? – возмутилась София. – Произошла страшная трагедия, к тому же где-то неподалеку скрывается убийца, возможно, кто-то из наших знакомых! И вы находите этом занимательным?!

Барышня Гарышева надула губки и недовольно отозвалась:

– Не будьте такой ханжой. Можно подумать, вам неинтересно собственными глазами наблюдать за расследованием. – И почти шепотом заговорщицки добавила: – И вообще странно, что госпожа Дарлассон так расчувствовалась из-за сторожа. Мне кажется, тут что-то нечисто.

София лишь покачала головой, неприятно удивленная вульгарностью поведения подруги. К сожалению, при всей легкости нрава и незлобивости, Юлия и раньше обнаруживала прискорбное отсутствие душевной тонкости, а также свойственные юности прямолинейность и безразличие к чужим несчастьям.

Чтобы закончить этот неприятный разговор, София повернулась к зеркалу и сделала вид, что всецело занята поправлением шляпки. Она заметила с деланым безразличием:

– Я уверена, что эта история окажется не столь занимательной. Что касается скорби госпожи Дарлассон, пострадало ее имущество и репутация библиотеки, полагаю, это достаточный повод для огорчения. А теперь прошу меня извинить!

Отстранив подругу, молодая женщина торопливо вышла из библиотеки.

Ветерок слегка освежил ее, однако день потерял для нее всякую прелесть.

По дороге в Чернов-парк София размышляла о трагических событиях. Мрачное предчувствие грядущих кривотолков овладело ею, и она ускорила шаг, чтобы поскорее добраться домой…

Даже не переодевшись, лишь сняв шляпку, София устроилась в гостиной и принялась ворожить.

Отчего-то это действо представляется обывателям настоящим таинством. Воображению предстает гадалка в одеянии, изукрашенном непонятными символами, руны в ее руках кажутся каплями крови из взрезанных запястий, а глаза горят мистическим светом…

В действительности все обстоит куда прозаичнее, и стороннего наблюдателя поражает будничность происходящего. Необыкновенная обстановка, особые одежды, чтение заклятий и призыв духов – все это предназначено лишь для создания загадочной атмосферы. Знающий обойдется без всяких обрядов, достаточно лишь взять мешочек с рунами и обратиться к богам. Богини судьбы Урд, Верданди и Скульд – прошлое, настоящее и будущее – милостивы и охотно отвечают на вопросы. А понять предсказание поможет мудрый Один, потому при ворожбе непременно обращаются к нему с мольбой о содействии.