Ее отец часто отлучался по делам, оставляя одну на несколько дней. А иногда и недель. Она была бы почти сиротой, если бы все на ферме не присматривали за ней. У нее даже была няня, которую звали Лина. Эту мягкую, окончившую приходскую школу аборигенку наняла леди Макговерн, суровый матриарх семейства. Когда отец девочки уезжал надолго, леди Макговерн разрешала ей и Лине жить в Большом доме. Так все называли фермерский особняк. Это был настоящий дворец, огромный и великолепный! А Скай и ее отец жили в бунгало, таком маленьком, что оно прекрасно поместилось бы в холле Большого дома. Отец говорил дочери, что это честь для нее – жить в Большом доме. Так что она обязана быть хорошей девочкой.

Это давалось ей легко. Никто ее не обижал и не ругал. Хотя. Рейчел обижала, но Скай научилась справляться с этим, пусть та и была на два года старше. Чувствовалось что-то неприятное в Рейчел, но она не боялась ее. Она должна быть хорошей смелой девочкой и не огорчать своего отца, который так много работает.

Во сне Скай сжимала своими маленькими пальчиками сильную загорелую руку Киффа.

– Я люблю тебя, Кифф.

Он улыбался. Его светлые глаза бриллиантами сверкали на загорелой коже.

– Я знаю, малышка.

– А ты женишься на мне, когда я вырасту?

На этом месте Скай резко проснулась. Вот тут-то и полились слезы.

Как и было условлено, Скай прилетела местным рейсом в Лонгрич, где ее должен был встретить Скотт, чтобы потом доставить на ферму. Ее не слишком радовало это обстоятельство. Как ни старалась, она его не простила.

Весть о кончине Бродерика Макговерна ей сообщил отец, который его боготворил. Вскоре эта новость появилась на радио, телевидении и в Интернете. Бродерик Макговерн, миллиардер, «скотоводческий король», погиб, когда вертолет, на котором он летел в свои отдаленные владения на границе с Северной территорией, потерпел катастрофу.

Никто не был готов к такому трагическому повороту судьбы. Тридцатилетний Кифф Макговерн, старший сын Бродерика Макговерна, стал теперь хозяином Джинджары, старинной животноводческой фермы. Он был недоступен для журналистов. Говорили, что семья пребывает в состоянии шока. Бродерику Макговерну было всего пятьдесят пять лет.

Репутация этого человека, одного из богатейших в стране, филантропа и знаменитого скотопромышленника, была настолько высока, что сам премьер-министр сопроводил свое соболезнование словами «нам будет очень недоставать его».

Скай стояла под широким навесом и ждала Скотта. Он был еще одним человеком, который занимал ее мысли. Ей было интересно, повзрослел ли он с тех пор, как она видела его в последний раз. Интересно, не притупилась ли со временем его ревность к старшему брату. И Скотт, и Рейчел находились под сильным влиянием своего брата Киффа. Вместо того чтобы самим стать заметными фигурами, они предпочли держаться в его тени. Скотт, получивший профессию животновода, к сожалению, сильно уступал Киффу в компетенции, не говоря уж о лидерских качествах, необходимых человеку, которому под силу руководить огромной компанией. Он злился, понимая в душе, что такое ему никогда не светит. Рейчел, дочь богатых родителей, не делала никаких попыток найти собственную нишу в этом мире. Она предпочитала жить в Джинджаре и бесконечно развлекаться.

Скай находила такую жизнь пустой и бесцельной. Она не представляла, что бы произошло, если бы Скотт стал наследником своего отца вместо Киффа.

Господи, какая жарища! Гораздо жарче, чем в субтропическом Брисбене, ведь здесь же сухая жара. Странно, но в нее это вселяло бодрость. Она выросла в такой жаре. Она вдохнула ароматный дразнящий запах кустарника, пытаясь успокоиться. Нелегкое дело – возвращаться в Джинджару, но не приехать на похороны Бродерика Макговерна просто немыслимо. Он всегда был очень добр к ней и ее отцу, который пребывал в искреннем горе.

Глупо мечтать о том, чтобы ее встретил Кифф. Скай прекрасно знала, что Кифф, приняв на себя обязанности отца, никуда не мог отлучиться. Но у нее оставались серьезные сомнения насчет Скотта. В детстве он всегда был хамелеоном. Иногда забавным, немного диковатым, а иногда мрачным. Он боготворил своего брата. Это бесспорно. Но, к его собственному сожалению, Скотту всегда приходилось бороться с приступами непреодолимой ревности к Киффу, наследнику. Это делало его злым и обидчивым. Он позволял себе срываться на людей, которые не могли дать ему отпор из боязни лишиться работы. Ее отец жалел Скотта Макговерна, классического «запасного» сына со всеми его проблемами.

Когда Скотт находился в мрачном расположении духа, особенно с тех пор, как повзрослел, люди на ферме старались не попадаться ему на глаза. Позже Скай поняла, что, похоже, была единственным человеком, которого приступы его гнева обходили стороной. Она далеко не сразу поняла, что Кифф всегда пристально наблюдал за ними.

Почему?

Это выяснилось. И гораздо быстрее, чем Скай предполагала. Когда ей было шестнадцать лет, а Скотту почти двадцать, он то ли вообразил, что влюблен в нее, то ли решил добиться чего-то от нее. Так или иначе, это стало причиной нарастающего напряжения между братьями, возникшего после одного совершенно дикого конфликта.

Из-за нее.

Все эти годы тот ужасный эпизод оставался таким ярким в памяти Скай, словно все произошло только вчера…

Когда Скай вошла в глубокую изумрудную лагуну, вздрогнув от холодной воды, она почувствовала, что кто-то смотрит на нее. Повернувшись, она крикнула:

– Кто тут?

Скай нисколько не испугалась. Она прекрасно чувствовала себя здесь в любом месте. Она знала всех, и люди знали ее. Она выросла на их глазах. Все здесь знали ее красавицу маму. Все работали бок о бок с ее отцом. Никто не стал бы причинять ей вреда. Она крикнула снова, вспугнув негодующую стайку белых какаду. Через несколько секунд появился долговязый Скотт. Он унаследовал от Макговернов рост, но не обладал такой замечательной фигурой, как у Киффа. Скотт был в своих обычных обтягивающих джинсах, клетчатой ковбойке и в ботинках для верховой езды. Шляпу он низко надвинул на лицо. Характерный для всех Макговернов мысок волос на лбу, который так шел его старшему брату, очень портил его лицо.

– Почему ты не отозвался? – удивленно спросила Скай. Сколько времени он подглядывал за ней из-за дерева – три минуты, четыре? Она была в бикини, бирюзовом с белым, а свою аккуратно сложенную одежду оставила на песке.

Скотт не шелохнулся. Не ответил. Так и стоял на крутом песчаном откосе, поросшем сочной зеленью с вкраплениями душистых белых и розовато-лиловых лилий.

– Скотт?! – окликнула она его, прикрывая ладонью глаза. – Что-то случилось?

Неожиданно он улыбнулся, раскинул свои длинные руки и сбежал, скользя, как они делали, когда были детьми, вниз по откосу на золотистый песок.

– Увидела бы ты себя со стороны! – воскликнул он. – Вот это бикини!

Дело было не в словах, вполне нормальных, а в тоне, которым он их произнес. Ей впервые стало не по себе.

– Тебе нравится? – ответила она нарочито спокойно, чтобы в ее тоне не было и намека на заигрывание. – Это новый купальник. – Все-таки Скотт из Макговернов, а от них можно ждать чего угодно.

– У тебя красивая фигура, малышка, – протянул он очень медленно и оценивающе обвел ее взглядом. – Красивое лицо. Такая копна светлых волос и такие сверкающие лазурные глаза! – Он подошел ближе и отшвырнул свою широкополую шляпу. – Я иду в воду.

Скай хотела закричать: «Нет!» Что-то в выражении его лица насторожило ее. Но вместо этого она пролепетала:

– Не надо, Скотт.

Вместо ответа, он начал стаскивать с себя рубашку.

– Только не указывай, что мне делать и чего не делать, Скай Маккори.

Это прозвучало угрожающе, что возмутило Скай.

– Тебе придется плавать одному, – сухо сказала она. – Я уже выхожу. У меня полно дел.

– Каких еще дел? – Скотт произнес это пренебрежительно, совсем как его сестра. – Не пытайся удрать от меня, – предупредил он.