– Имоджен, – начала Мариза и немедленно поправилась: – Инквизитор Эрондейл. Джонатан согласился пройти испытание Мечом. Вы можете выяснить, говорит ли он правду.

– Об отце? – переспросила Инквизитор, обернувшись к Маризе. Высокий воротничок врезался ей в шею. – Разумеется. Разумеется, могу. Кстати, Конклав недоволен тобой, Мариза. Вы с Робертом – хранители Института. На ваше счастье, в последние годы обстановка оставалась более или менее спокойной. Практически не было столкновений с демонами – я хочу сказать, до недавних событий… И сейчас все сравнительно тихо. Никаких донесений, даже из Идриса. Поэтому Конклав к вам пока снисходителен. Однако с самого начала нас заботил один вопрос: а было ли ваше отречение от идей Моргенштерна искренним? И вот вы так глупо попались в расставленную ловушку. Неужели ничего не заподозрили?

– Не было никакой ловушки, – вмешался Джейс. – Отец знал, что Лайтвуды позаботятся обо мне, если будут думать, что я сын Майкла Вэйланда. Вот и все.

Инквизитор воззрилась на него как на говорящего таракана:

– Тебе известно что-нибудь о кукушках, Джонатан Моргенштерн?

В недоумении Джейс подумал о том, что у Инквизитора явно очень нервная работа, и это сказывается на трезвости ума.

– О ком?

– О кукушках, паразитах среди птиц. Они кладут яйца в чужие гнезда. Когда кукушонок вылупляется, он выталкивает других птенцов из гнезда. Несчастные родители выбиваются из сил, пытаясь накормить огромного прожорливого птенца, который занял место их собственных детей.

– Огромного? – возмущенно переспросил Джейс. – Прожорливого?! Вы меня обжорой обозвали?

– Я пытаюсь объяснить тебе на примере.

– Я не обжора!

– Я не нуждаюсь в снисхождении, Имоджен, – сказала Мариза, расправив плеч. – Вряд ли Конклав решит наказать нас с мужем за то, что мы приняли в дом сына погибшего друга. Мы ничего не скрывали.

– И я не сделал ничего дурного никому из Лайтвудов! – продолжал Джейс. – Я не бездельничал! Я работал, тренировался… Можете говорить что угодно о моем отце, но он вырастил из меня Охотника.

– Не пытайся защищать Валентина, – отчеканила Инквизитор. – Я отлично его знала. Он был и остается самым гнусным из людей!

– Гнусным?! Ну и словечко вы подобрали!

Инквизитор сощурила глаза и смерила Джейса изучающим взглядом:

– Ты очень заносчив, очень непокорен. Отец научил тебя такому поведению?

– Он этого не терпел, – коротко ответил Джейс.

– Значит, ты сам стремишься быть на него похожим… Валентин – самый заносчивый и наглый тип. Видимо, воспитывал тебя по своему образу и подобию.

– Конечно, – не удержался Джейс. – Из меня с младенчества готовили злого гения. Учили отрывать крылья бабочкам и отравлять источники. Это было в программе первого класса. Какое счастье, что отец решил прикинуться мертвым до того, как я добрался до параграфов про убийства и мародерство! Страшно ведь подумать, что могло произойти!

– Джейс! – в ужасе выдохнула Мариза.

– Так же вспыльчив, как и отец, – невозмутимо констатировала Инквизитор. – Лайтвуды обходились с тобой слишком мягко, и все худшее в тебе расцвело пышным цветом. На первый взгляд ты кажешься ангелом, Джонатан Моргенштерн, но я-то знаю твою истинную сущность.

– Он всего лишь подросток, – к удивлению Джейса, сказала Мариза. Она что же, его защищает?

– Валентин когда-то тоже был всего лишь подростком, – отрезала Инквизитор. – Ладно, мы непременно покопаемся в этой золотой голове и вытащим правду на свет божий… Но прежде эту голову неплохо бы остудить. И мне известен отличный способ привести дерзкого юнца в чувство.

– Отправите в комнату под замок? – спросил Джейс.

– Отправлю в тюрьму в Город молчания. Посидишь там ночь и сразу станешь смирным.

– Имоджен! – воскликнула Мариза. – Так нельзя!

– Можно, – ответила Инквизитор, не отрывая от Джейса острого, как бритва, взгляда. – Желаешь что-нибудь сказать, Джонатан?

Джейс смотрел на нее, не веря своим ушам. В Городе молчания было много ярусов; сам он видел лишь верхние два – где хранились архивы и где находился Зал Совета. Тюремные камеры располагались в самой глубине, даже ниже кладбищенских ярусов, где покоился прах тысяч Сумеречных охотников. В это подземелье попадали лишь худшие из преступников – вампиры и маги, нарушившие Завет, Охотники, пролившие кровь товарищей… Как эта женщина может отправить его туда? За что?

Инквизитор широко улыбнулась, немедленно став похожей на ощерившийся череп.

– Похвально, Джонатан. Я вижу, ты уже начинаешь воспринимать лучший урок, который может преподать тебе Город молчания, – как держать язык за зубами.

Когда в дверь снова позвонили, Клэри и Люк убирали на кухне. Клэри выпрямилась и испуганно посмотрела на Люка:

– Ты кого-нибудь ждешь?

Люк нахмурился и вытер руки полотенцем:

– Нет. Оставайтесь здесь.

Он вышел из кухни, предварительно взяв с полки что-то маленькое и блестящее. Саймон присвистнул:

– Видела нож? Похоже, Люк ждет неприятностей.

– В последнее время он всегда ждет неприятностей, – отозвалась Клэри и осторожно заглянула в щелку.

Люк стоял у открытой входной двери и с кем-то говорил. Слов было не различить, однако Клэри сразу поняла, что ничего из ряда вон выходящего не происходит.

– Иди сюда! – прошипел Саймон, оттаскивая ее от двери. – С ума сошла? А если там какой-нибудь демон?

– Тогда Люку потребуется помощь. – Клэри улыбнулась. – Надо же, ты меня защищаешь. Как мило.

– Клэри! – позвал Люк. – Иди познакомься.

Она осторожно высвободилась из рук Саймона:

– Сейчас вернусь.

Люк прислонился к косяку, скрестив руки на груди; нож мистическим образом исчез. На ступенях крыльца стояла незнакомая девушка в вельветовом пиджаке бежевого цвета. Ее темные вьющиеся волосы были заплетены в множество тонких косичек.

– Это та самая Майя, – сказал Люк.

В свете уличного фонаря глаза девушки имели странный янтарно-зеленый оттенок.

– А ты, значит, Клэри, – сказала она. – Сестра белобрысого, который устроил погром в «Охотничьей луне»?

– Его зовут Джейс, – ответила Клэри.

Девушка ей не понравилась. Зачем совать нос не в свое дело?

– Майя? – Саймон вышел на крыльцо, засунув руки в карманы джинсовой куртки.

Девушка сразу заулыбалась:

– Ты Саймон, да? У меня паршивая память на имена, но твое я запомнила.

– Круто, – сказала Клэри. – Вот мы и друзья.

Люк кашлянул и выпрямился:

– Я решил вас познакомить, потому что в ближайшее время Майя будет работать у меня в магазине. Не пугайся, если она вдруг зайдет, – я дал ей ключ.

– Ну и присмотрю заодно, чтобы сюда не нагрянула какая-нибудь пакость, – добавила Майя. – Типа, демоны или кровососы…

– Спасибо, – сказала Клэри. – Теперь я буду спать спокойно.

– Это что, сарказм? – осведомилась Майя.

– Мы все сейчас немного на взводе, – вмешался Саймон. – Не будем цепляться к словам. Я лично очень рад, что есть кому приглядеть за моей девушкой.

Люк вскинул брови, но промолчал.

– Извини, – сказала Клэри. – Саймон прав. Я не хотела грубить.

– Ничего. – В глазах Майи светилось сочувствие. – Я знаю, что произошло с твоей мамой. Это ужасно.

– Да, – кивнула Клэри и ушла в дом.

Она вернулась в кухню, села на стол и закрыла лицо руками.

– Прости, мне стоило догадаться, что ты сейчас не захочешь никого видеть, – сказал Люк, подойдя к ней.

– Где Саймон? – спросила Клэри, не отнимая рук от лица.

– Остался поболтать с Майей.

Действительно, от входной двери доносились негромкие голоса.

– Я просто подумал, что сейчас тебе необходимы друзья, – продолжал Люк.

– У меня уже есть Саймон.

Люк поправил очки и с нарочитым спокойствием спросил:

– Кстати, уши меня не подводят? Он назвал тебя своей девушкой?

– Похоже, что так.

– И давно? В смысле, я об этом не знал или просто забыл?

– Сама впервые слышу, – отозвалась Клэри, опуская руки. Почему-то в памяти всплыл знак открытого глаза – руны, украшавшей тыльную сторону ладони каждого Охотника. – Чья-то девушка, чья-то дочь, чья-то сестра… Вот так живешь и не знаешь… Понять бы, кто я на самом деле.