— Да, Беатрис, не забывай, что в жизни есть вещи поважнее. Возможно, тебе покажется, что я говорю банальные и старомодные вещи, но… — Клотильда сглотнула слюну. — Но любая, даже самая сильная и целеустремленная женщина всю жизнь ищет мужчину, которому смогла бы подчиниться. Не пройди мимо своей любви. Кроме того, искреннее чувство и сильные переживания никогда не станут помехой для творчества. Скорее, наоборот, любовь — лучший генератор идей. Все творцы превращались в гениев, лишь обретя свою музу. Возможно, нам, женщинам, тоже требуется какое-то близкое, любимое существо, вдохновитель.

Беатрис снова обняла Клотильду. Как много времени они упустили! Что мешало им раньше поговорить по душам? Возможно, для них обеих душевная беседа стала бы целительной.

— Ну да ладно! — Клотильда отстранилась и быстро поморгала, будто пыталась скрыть навернувшиеся слезы. — Пойдем к остальным. Все-таки сегодня праздник в твою честь.

— Ага, все празднуют, что наконец-то избавились от такой никудышной сотрудницы, как я, — пошутила Беатрис.

Женщины направились в сторону холла, откуда доносилась громкая музыка и веселый смех. Прощальная вечеринка стала для Беатрис приятной неожиданностью. Она вовсе не собиралась устраивать из своего ухода какое-то торжественное событие. Более того, она считала, что ее исчезновения никто, кроме разве что Клотильды, и не заметит. Поэтому Беатрис была крайне удивлена, когда выяснилось, что коллеги не только ценили ее как талантливого дизайнера, но и свыклись с ее причудами и прониклись симпатией к молодой художнице.

Сегодня она услышала столько хороших и добрых слов в свой адрес, сколько не слышала, наверное, за всю свою жизнь. Конечно, Ричард всегда поддерживал сестру и хвалил ее картины, однако брат есть брат. Беатрис прекрасно понимала, что, будь она полной бездарностью, он бы все равно восхищался ее талантом. Совсем другое дело — титулованные и опытные художники.

Беатрис никогда не афишировала в издательстве свое истинное творчество, опасаясь, что тогда все будут считать ее работу над открытками недобросовестной. Теперь же, когда ее имя появилось в специализированных газетах и журналах, посвященных искусству, многие коллеги взглянули на Беатрис другими глазами. Кто-то искренне восхищался ее картинами, кто-то критиковал, но, к радости Беатрис, никто не остался равнодушен. А это самое главное для художника — вызывать в зрителях какие-то переживания и находить отклик в их душах.

Марк вышел из лифта, и устало побрел к своей двери. Он о многом передумал за этот день. После разговора с боссом Марк отправился со старым приятелем в кегельбан, затем они посидели в баре за кружкой пива, вспомнили былые времена и договорились как-нибудь тряхнуть стариной и погулять на полную катушку. Правда, Марк сильно сомневался в том, что его друг действительно намерен пуститься во все тяжкие. Времена бурной молодости и университетских гулянок прошли. Теперь они были взрослыми, деловыми людьми. Стивен успел обзавестись семьей, оброс долгами и заботами. А Марк… Марк стоял на распутье, не зная, в какую сторону направить свои стопы. То ли продолжить жизнь трудоголика, то ли и впрямь создать семью, купить большой дом и завести собаку.

Может быть, мистер Дэлейн прав и ему действительно не хватает любимой женщины. Но кто она? Кто та женщина, мысли о которой лишают его сна и наполняют все его существо необъяснимой тревогой?

Вероника?

Беатрис?

Возможно, кто-то еще?

Марк открыл дверь и потянул носом.

— Что за черт? Жареный цыпленок? Что бы это могло значить? — пробормотал он себе под нос.

Марк быстро скинул ботинки и прошел в гостиную.

— Вероника?!

— Милый, мой руки и быстрее садись за стол. Ужин почти остыл. Ты как всегда работал сверхурочно.

Вероника встала из-за стола и сделала несколько шагов по направлению к ошарашенному Марку. Боже, да на ней же ничего нет, кроме кружевной комбинации! — промелькнуло у него в голове. Тонкая струившаяся ткань, больше открывавшая, нежели скрывавшая, приковала к себе его взгляд. Марк облизал внезапно пересохшие губы.

— Тебе нравится? — вкрадчиво прошептала Вероника, безошибочно угадав, в какое состояние поверг Марка ее наряд.

— Что ты здесь делаешь? — хриплым голосом спросил Марк. — Кажется, ты уже давно забрала свои вещи.

Вероника медленно провела рукой по груди, затем расслабленная кисть скользнула по плоскому животу, по крутому бедру и безвольно повисла, рискуя свести Марка с ума.

Он сжал в кулак всю свою волю и отвел взгляд от коварной обольстительницы. Только сейчас Марк понял, почему Вероника выглядит столь соблазнительно. Вместо ослепительно-яркой электрической иллюминации комнату заливал мягкий свет от горевших на столе свечей, отбрасывавших таинственные блики на ровную загорелую кожу когда-то любимой им женщины. На столе стояло ведерко, из которого виднелась бутылка дорогого французского шампанского.

Да-а-а, Вероника основательно подготовилась к его приходу. Эта мысль потешила мужское самолюбие Марка. Красивая женщина готова на все, лишь бы доставить ему удовольствие. В висках пульсировала кровь. Черт побери, не стоило соревноваться со Стивеном, кто выпьет больше пива, с досадой подумал Марк. В любой другой день он смог бы дать Веронике достойный отпор, но сегодня… сегодня он был слишком расслаблен и огорчен. А она была столь соблазнительна и доступна… Марк закрыл глаза, попытавшись отогнать внезапно нахлынувшие мысли.

В следующую секунду он ощутил прикосновение нежных губ к своим губам. Горячий дерзкий язычок пробежал по его щеке, обжог мочку уха… Марк резко открыл глаза и оттолкнул от себя Веронику.

— Оставь меня в покое. Разве тебе недостаточно накачанного дружка?

Однако отпор Марка Веронику нисколько не охладил. Напротив, казалось, она с еще большей страстью и настойчивостью принялась целовать его.

— Адам ничего для меня не значил, — прерывисто дыша, начала Вероника, продолжая покрывать поцелуями его шею и запустив руку под рубашку. — Ты же знаешь, я люблю только тебя. Марк… я хочу тебя… ты ведь тоже… тоже мечтаешь об этом… — Одна рука Вероники терзала его спину, а другая боролась с упрямым ремнем.

— Ники, пожалуйста, прекрати! — произнес Марк скорее жалостливо и умоляюще, нежели требовательно.

Сопротивление казалось ему бессмысленным. Вероника могла сделать с ним все, что угодно. Она мяла его в руках, как послушную глину, придавая мужскому телу необходимую ей форму.

— Марк, я так скучала по тебе… Так давно хотела ощутить твое тепло, силу, желание, — шептала Вероника, снимая с него рубашку.

Марк уже и сам, забыв обо всех предосторожностях, запретах и обидах, ловил ртом ее дыхание, мечтая лишь об одном — слиться с ней в едином порыве, утолить безумное желание, погасить страсть. В конце концов, у него давно не было близости с женщиной!

Вероника на секунду остановилась и, взяв Марка за руку, повела его к дивану.

— Думаю, ужин еще немного подождет, — произнесла она, с улыбкой заглянув в его потемневшие от страсти глаза.

Уверенным движением она смахнула с дивана свою сумочку. Из нее со звоном выпало несколько монеток, ключи и телефон.

— Эй, аккуратнее, — предостерег ее Марк.

— Пустяки, — прошептала Вероника. — Иди же ко мне.

Однако Марк уже склонился над ее сумочкой и с интересом что-то рассматривал.

— В чем дело, милый? — с тревогой и недоумением поинтересовалась Вероника.

— Откуда у тебя это? — неожиданно твердым голосом спросил Марк, подняв с пола яркую открытку.

Вероника пожала плечами.

— Не помню.

На самом деле она прекрасно помнила, что эту карточку вместе с изумрудным браслетом подарил ей Адам в знак извинения за свое неподобающее поведение на свадьбе Ричарда Холдена. Однако знать об этом Марку вовсе ни к чему. И чего это он вдруг заинтересовался какой-то открыткой в такой момент?

— Милый, давай поговорим об этом позже. Сейчас у нас есть занятие поинтереснее, — промурлыкала Вероника, по-кошачьи изогнувшись над Марком.