— Ну да, но сейчас не об этом речь. Просто Кондор желает пробники и негативы по принципу «еще вчера». А я просто без сил. Я сомневаюсь, что смогу выстоять эту ночь в лаборатории.

На самом деле ей просто не хотелось делать эти фотографии. Ей хотелось, чтобы их не было вообще. Просто отделаться ото всей этой затеи.

Барбара чуть поколебалась.

— У тебя с ним проблемы?

— С Ли? Мы как бы не слишком ладим.

— Это глупо, Брин. Он же просто обожает тебя.

— Он сказал, что желает получить пробники, Барб. Конец цитаты.

Барбара вздохнула.

— Все дело в твоем к нему отношении, Брин. И я не понимаю, почему оно такое. Он же очаровашка. Немного замкнут порой, немного увлекающийся, но всегда вежлив. Слегка пугает своей скрытой силой, но я думаю, что это только добавляет ему сексуальности — и чувственности! И вообще он — удивительное создание природы.

— Барбара! — взмолилась Брин. — Пожалуйста!

Она подумала, что если услышит еще одну похвалу в адрес этого человека, то с огромным наслаждением разобьет о его голову самый большой из его барабанов, потом впадет в истерику и окончательно рехнется.

— Я работаю с ним каждый день. Не заставляй меня слушать о нем и каждый вечер.

На другом конце провода повисло молчание, а потом она услышала вздох Барбары.

— Ладно, в конце концов, вы оба взрослые люди. Больше не буду. Но слушай-ка… Я не могу посидеть с детишками, но как насчёт такого варианта? Скажи мне, куда надо отвезти пленки, я возьму и завезу их по дороге.

— Сделаешь, да? Благослови тебя Господь, Барб! Надо заехать к Келли в «Кодак». Я ему позвоню, и он будет тебя ждать. Спасибо, Барбара! Огромное спасибо. Уверена, что смогу забрать их завтра, отдать тебе, чтобы ты могла передать их Ли, и все будет сделано!

— Хмм, — загадочно произнесла Барбара. — Я буду у тебя через десять минут. Я посигналю, и ты выбежишь к машине, о'кей?

— Договорились! Ты ангел!

Брин повесила трубку, потом спешно позвонила Келли Крену, владельцу маленького фотомагазина, который помогал ей бесчисленное количество раз. Он принялся ворчать, когда Брин сказала, что хочет получить пробные снимки на следующий день, но потом, горестно вздыхая, сообщил, что все равно на этот вечер у него не намечено ни одного свидания. Брин поблагодарила его, тщательно упаковала все свои пленки и стала ждать, когда просигналит Барбара. Через десять минут Барбара была на месте и сразу же умчалась, а Брин еще долго мысленно благодарила ее вслед.

Темнота наступила так быстро, что Брин, приготовив мальчикам одежду и завтраки на следующий день, едва поверила, что только одиннадцать вечера. Быстренько сбегав под душ, она решила, что перед сном бокал вина вместе с новостями по телевизору будут очень кстати.

Однако новости ко сну как раз не располагали. Особенно блок местных сюжетов с волнующими известиями из загородного клуба «Тимберлейн». Как это она не заметила там всех этих журналистов, удивилась Брин.

Первый сюжет был посвящен Дирку Хэммарфилду. Дирка, улыбающегося фирменной улыбкой, показали вместе с женой, круглолицей маленькой брюнеткой. Его превозносили за то, что он был образцовым семьянином, настоящим «американским героем», воплощением сбывшейся американской мечты. Ведущий новостей сообщил, что ходят слухи о его многочисленных связях с игорным бизнесом, но, по-видимому, эти связи были вполне законны — азартные игры в Неваде разрешены официально.

Следующий ролик посвящался Ли Кондору. Тот с деловым видом раздавал автографы, смеялся во все горло и одной рукой ворошил волосы какому-то мальчику, а другой подписывал для него свой альбом.

Ведущий пел Ли дифирамбы — почище тех, что пела Барбара. Брин ощущала сильный соблазн швырнуть чем-то в экран, но благодаря трезвому чувству ответственности понимала, что искалечит только телевизор, а отнюдь не…

Брин встала, готовая переключить канал, потом решила подождать, поскольку пошел сюжет о Майке Уинфельде, человеке, который только что выиграл национальный турнир и прибавил к своим призовым гонорарам один миллион долларов.

Неплохой стимул, чтобы гонять маленький белый шарик туда-сюда по зеленому полю, подумала Брин безо всякого восторга.

Она собралась встать, но так и застыла на месте. Кадры с Уинфельдом запечатлели и ее, улыбающуюся во весь рот, зардевшуюся и вручающую ему визитную карточку.

Стеная, Брин плюхнулась на диван.

Если Ли Кондор смотрит сегодня вечером новости, все это будет не в ее пользу. Флирт с женатым политиком, потом — с чемпионом по гольфу.

О господи!..

— Ах, да какая разница! — фыркнула она вслух.

Добилась ли она того, чего хотела? Дать ему понять, что она прекрасно относится ко всем людям вообще и к мужчинам в частности, — ко всем, кроме него.

Брин выключила телевизор, проверила все двери и поднялась наверх, в свою спальню. С решимостью немедленно заснуть она легла в постель и свернулась уютным клубочком. Спать, спать, ей надо поспать — ведь она так устала…

Но она не могла перестать думать о нем. О его глазах, когда встречались их взгляды… О его руках… О ширине и силе его обнаженных плеч и груди, когда он колотил по своим барабанам с совершенным ритмом и всесокрушающей мощью…

Этот человек появился перед ее входной дверью как раз в тот момент, когда Брин открыла ее, чтобы отвести детей к машине.

Секунду она, нахмурившись, тупо его разглядывала, но потом по привычке улыбнулась, поскольку он приветствовал ее широкой ухмылкой и дружеским:

— Доброе утро. Мисс Келлер, полагаю?

— Да… да я, Брин Келлер. Но я сейчас немного спешу. Если я могу чем-то вам помочь…

— Ну надеюсь, что это я смогу помочь вам.

— Кто это? Кто это? — спрашивал Брайан, стараясь; протиснуться мимо нее наружу.

Брин нащупала его макушку ладонью и задвинула его себе за спину.

— О чем это вы? — спросила она, с любопытством оглядывая пришельца.

Он был среднего роста и среднего телосложения. Волосы его были ни темными ни светлыми, да и его глаза были какого-то неопределенного цвета. Какие-то тускло-серые. Лет ему могло быть и тридцать, и сорок, а может, и больше. Одет он был в коричневые спортивные брюки и рубашку цвета ржавчины с короткими рукавами.

— Ну, я бы хотел купить нечто, что у вас есть.

— Купить нечто? Боюсь, у меня нет ничего ценного.

Он тихо рассмеялся:

— Ценность, как и красота, понятие относительное. Я вижу, вы спешите, так что я сразу к делу. Я знаю, что вчера вы наснимали целую кучу фотографий Ли Кондора. Я до смерти его обожаю! Я готов заплатить вам пять тысяч долларов, но хочу их все. Ну, вы понимаете — для частной коллекции.

— Пять тысяч, — повторила Брин растерянно, недоверчиво уставясь на него.

Если б она хоть на секунду могла поверить тому, что этот идиот говорит. Но вряд ли он это серьезно. И, кроме того, подумала она с огорчением, она на такое никогда бы не решилась — сколь бы ни было соблазнительным предложение. Владелец фотоснимков — Ли, и все права на них принадлежат ему. Так оговорено в контракте. И она по-прежнему считает его потенциально опасным человеком. Весьма опасным человеком. Перебегать дорогу которому в бизнесе вряд ли стоит.

— Извините. Боюсь, даже если вы предложите мне половину Тахо, мне придется отказаться. Эти фотоснимки принадлежат самому Ли Кондору.

Ухмылка незнакомца превратилась в уродливый оскал.

— Вы — дура, и сами это знаете. Просто скажите ему, что пленка засвечена или что-нибудь в этом роде, и вы окажетесь намного богаче.

— Неплохая идея, — сказала Брин устало, — но мне жаль… А теперь, извините…

Все трое мальчиков стояли у нее за спиной. Брин пропустила их вперед, и раздосадованный незнакомец под их общим напором вынужден был отступить с крыльца. Брин быстро посадила детей в машину, прыгнула на водительское сиденье и помахала рукой незнакомцу, который все еще стоял и наблюдал за ними.

— Надеюсь, я не забыла запереть дверь, — пробормотала она себе под нос.