– Хэлло, мисс Келлер.

Его взгляд быстро обежал стол. Брайан и Кит смотрели на него открыв рты, а Эдам выказывал открытую враждебность, сжав ротик в недовольной гримасе.

– Хэлло, – выдавила из себя Брин.

Она удивилась тому, что Ли подошел поздороваться, увидев ее за столом с тремя маленькими детьми. Бо́льшая часть мужчин ринулась бы в прямо противоположном направлении.

Но от улыбки у его глаз появились симпатичные морщинки, и, когда он снова посмотрел на нее, в них светились одновременно интерес и удивление.

– Это ваше семейство?.. Глупый вопрос, конечно ваше. Вы все так похожи.

– Это не наша мама! – торопливо заметил Брайан. – Это наша тетя.

– Ах вот как? – переспросил Ли. – Не родные, да?

– Нет, не мои… Хотя почему. Мои родные…

Киту нравилось думать, что он самый старший и опытный, но его губы слегка дрожали, когда он вмешался в беседу.

– Мои папа и мама сейчас… ну… они живут с Иисусом. А мы живем с тетей Брин.

– Ну это не самое плохое житье, – сказал Ли дружелюбно. – А ты?..

– Кит Келлер, а это Эдам.

– Хорошо, Кит Келлер, а ты не мог бы встать на минутку? Я бы хотел присоединиться к вам на несколько секунд, если не возражаешь.

Кит послушно слез с сиденья. И к ужасу Брин, Ли Кондор сел рядом и улыбнулся ей.

Она попыталась улыбнуться в ответ, но это была крайне неудачная попытка. «В конце концов, – подумала она, – сегодня ночью он точно меня в постель не потащит». Душ она приняла, но совсем недавно – волосы у нее до сих пор не высохли, и от этого было ощущение как от чего-то тяжелого, плотно лежащего на плечах. Нанести новый макияж она не позаботилась, надела старый трикотажный топ и линялую юбку из миткаля с запа́хом.

К тому же на ней была половина китайской лапши, что раньше была разбросана по столу.

Брин схватила стакан с вином и, нервничая, отхлебнула три четверти, потом снова попробовала выдавить из себя вежливую улыбку.

– Что вы здесь делаете? – спросила она у Ли.

– Я люблю китайскую кухню, – ответил он, пожимая плечами.

– Это не свидание? – спросила она, внезапно поняв, что сказала лишнее.

Он рассмеялся:

– Если только у меня может быть свидание с Миком и Перри. Вон они сидят.

Он показал на другой конец зала. Брин познакомилась с Миком и Перри еще на прошлой неделе. Оба они показались ей приятными, вполне земными людьми – совсем не такими, как она ожидала. Желтоволосый Перри улыбнулся ей своей кривоватой улыбкой и помахал рукой. Мик, блеснув черными глазами, широко осклабился и, в свою очередь, помахал рукой.

Брин тоже помахала им, а потом волей-неволей вынуждена была перевести взгляд назад – чтобы встретиться взглядом с Ли Кондором.

– А-а… не хотите ли немного цыпленка с кешью?

Жареный рис, яичный рулет, спаржа…

– Спасибо, нет. Я уже поел и вполне сыт.

«Я тоже», – подумала Брин – поглядев на свою тарелку, она поняла, что уже не сможет сделать ни глотка.

– Я… не думала встретить вас здесь, – услыхала она собственный дрожащий голос.

– Я прожил в Тахо последние десять лет, – объяснил он. – Я знаю все местечки, где по-настоящему хорошо кормят и прилично обслуживают.

– Ага, – пробормотала Брин, – кормят здесь вкусно. И официанты приятные. Они замечательно обращаются с… детьми.

– Она хочет сказать, что ей не стыдно нас сюда приводить, – охотно разъяснил Брайан.

– Брайан!

– О, я не думаю, что вашей тете за вас стыдно. Просто есть места, которые приспособлены только для взрослых, и там не понимают, чем надо кормить детей. Или как с ними поладить. Но знаешь, Брайан? Большинство из тех, кто заботится о детях, обычно оказываются приятными людьми. И зная, что здесь к вам хорошо относятся, я стану любить этот ресторан еще больше.

– А у вас есть дети? – спросил Брайан, таращась на Ли.

Возможно, Брин это только привиделось – или действительно отблеск страдания промелькнул в его глазах?

– Нет, детей у меня нет. Но я бы хотел когда-нибудь.

– Мальчика?

– Конечно, но и девочку я бы завел тоже.

– А вы на самом деле самовлюбленный звездун?

– О господи! – выдохнула Брин, застывая от немыслимого ужаса в ожидании вспышки праведного гнева.

Но взрыва не последовало. Глаза Ли поднялись на нее, искрясь от смеха.

– Самовлюбленный звездун?

– Ну да! – настаивал Брайан.

– Брайан! – рявкнула Брин. – Клянусь Богом, я с тебя с живого кожу сдеру!

Ли снова повернулся к мальчику и повторил определение:

– Самовлюбленный звездун… Хмм… Ну да, наверное, я такой в каком-то смысле.

– Вы ведь Ли Кондор, да? – уточнил Кит смущенно.

– Да. – Ли с удивлением посмотрел на Брин.

– Томми в школе говорил, что вы индеец. Вы ведь индеец, да? – спросил Брайан.

– Самый живой и настоящий, – засмеялся Ли. – Или хотя бы наполовину.

Брайан чуть задумался:

– На какую половину?

Брин захотелось провалиться под стол и там умереть, а Ли снова рассмеялся и подозвал официантку.

– Думаю, надо заказать вашей тете еще выпить, а потом я поясню. – Он взглянул на Брин. – Шабли, не так ли?

Брин едва смогла кивнуть. Она бы с радостью осушила целую бутылку, если бы ей принесли.

Ли заказал для нее бокал вина и скотч для себя. Напитки принесли быстро, и он, потягивая скотч, стал отвечать Брайану:

– Мой отец чистокровный индеец из племени черноногих. Но моя мама немка. Так что я наполовину индеец, наполовину немец. И стопроцентный американец.

– О, круто! – восхитился Кит. – А ваш папа живет в вигваме? У него есть лошади, луки, стрелы и все эти штуки?

– Мне жаль, но мой папа живет в своей нью-йоркской квартире. Он адвокат. Они живут там, потому что моя мама работает учительницей в музыкальной школе.

– А-а, – сказал Кит, заметно разочарованный.

– Но, – продолжил Ли, – мой дедушка в самом деле летом живет в вигваме. И носит кожаные мокасины, охотится на оленей и живет точно как в старину.

– Хотел бы я на все это посмотреть, – завистливо вздохнул Кит.

– Ну живет-то он в Дакоте, в Черных Холмах, и это довольно далеко отсюда. Но у меня есть замечательная коллекция старинных луков, стрел и предметов индейского искусства, и если твоя тетя захочет как-нибудь привезти тебя на них посмотреть…

– Ох, тетя Брин, а давай? – настойчиво стал просить Брайан.

– Я… ну…

К этому моменту она допивала второй бокал вина, но это не облегчило ее желания свернуться в клубочек и скатиться куда-нибудь под стол. Она была уверена, что покраснела, как тот омар, что принесли на соседний столик, и совершенно не знала, что ответить. Но это уже не имело никакого значения, даже малейшего. Потому что Эдам, у которого было врожденное предубеждение против любого человека, который отвлекает от него тетино внимание и которого в ходе предыдущей беседы никто не замечал, выбрал для нанесения удара именно этот момент.

Полная столовая ложка жареного риса со свининой полетела через стол.

– Ох, Эдам! – раскрыла рот от ужаса Брин.

Набрасываться на него с упреками у нее не было возможности, потому что она ошарашенно наблюдала через стол, как Ли обирает со своей одежды кусочки еды, и спрашивала себя, а не осталась ли она без работы.

– Ли, извините. Мне действительно ужасно жаль. – Она нервно вскочила и принялась помогать ему смахивать рис с рукавов его темно-синей рубашки.

Льняная, подумала она, чувствуя, что ей становится дурно. Дорогая и трудно поддающаяся стирке.

Неожиданно слезы брызнули у нее из глаз. Она ни на что не годится. Она не может заставить мальчишек вести себя как следует, и она не может дать им того, что им необходимо. И очищая уже чистый рукав рубашки Ли, она принялась защищать Эдама:

– Он не плохой ребенок, совсем не плохой. Ему только четыре года, и он так много потерял…

– Брин…

Его голос был тих и нежен, но повелителен. Его рука, бронзовая, широкая и сильная, полностью обхватила ее пальцы, остановив их беспорядочное движение. Они встретились взглядами, и она увидела в его темно-карих, с мягким золотистым мерцанием глазах теплое сочувствие.