– Это будет настоящий праздник – провести лето с доктором Фрейдом.

– Ну, я рад, что мы взялись за этот проект. И я рад, что Рэнд Уитни уже история.

– Спасибо, – сказала она, в ее голосе прозвучал сарказм. – Это означает, что многое пришло от тебя, Фредди. Ты хотел, чтобы я проиграла.

– Оливия, ты каждый раз заставляешь себя проигрывать. Когда-нибудь думала, почему?

– Ох…

– У тебя привычка выбирать не тех парней, – продолжал он. – Я думаю, это потому, что ты не знаешь, что делать, когда на самом деле найдешь правильного парня. Ты сказала, что ты научилась быть счастливой. Почему я этому не верю?

Ей не хотелось это обсуждать.

– Я думаю, Баркису нужно остановиться, чтобы пописать.

– Нет, ему ничего такого не нужно. Он уже писал в Кингстоне. Согласно карте, мы уже почти приехали. Я заткнусь, обещаю. – И Фредди сдержал слово, он замолчал и вернулся к изучению фотографий.

Оливия уже сделала это, разложив цветные и черно-белые фотографии по порядку, чтобы напомнить себе, как выглядело это место. К счастью, ее бабушка сохранила краткую историю лагеря с его скромного начала в 1930-х до его расцвета в 1950-х, период, который она хотела восстановить в честь золотой свадьбы. Она надеялась воссоздать простые радости летнего прошлого, сделать лагерь «Киога» таким местом, в которое люди приезжают или хотят приехать.

Фредди с треском захлопнул альбом:

– Когда я увидел тебя ребенком, я немножко больше понял тебя.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты мастер в искусстве преображения вещей. Неудивительно, что ты хороша в том, что делаешь.

У нее действительно была масса практики. Еще когда она была ребенком, ее преследовали вещи с зарядом: ее комната в квартире ее матери на Пятой авеню, ее ящик в школе Далтона, даже ее домик в лагере «Киога» каждое лето. В лагере это было единственное, в чем она была хороша. Однажды она совершила рейд в кладовку над обеденным залом и нашла стопку старых скатертей. Ее подружки по палатке, вернувшись с восхождения в горы, обнаружили, что их кровати застелены вручную выполненными покрывалами, мягкими и поблекшими от времени. Окна были занавешены ситцевыми занавесками, подоконники заставлены свежесорванными полевыми цветами в банках из-под желе.

– Посмотрим, насколько это хорошо, – предостерегла она Фредди. – Мы никогда раньше не делали целый лагерь в пустыне.

– Твоя бабушка предоставила нам огромный бюджет и все лето, чтобы сделать эту работу. Это само по себе приключение.

– Надеюсь, что ты прав. И спасибо, что согласился поехать со мной. Ты послан мне Богом, Фредди.

– Поверь мне, дорогая, я нуждался в этой работе, – сказал он с подкупающей искренностью. – Однако для этого преобразования тебе потребуется больше народу. Кого ты намерена использовать для работ?

– Мои бабушка с дедушкой выдали бюджет для генерального подрядчика. Нам нужно найти кого-то как можно быстрее. Тебе придется также встретиться еще с несколькими Беллами. Приезжает моя ближайшая кузина, Дэйр. Как и мой дядя Грег и мои кузины Дэзи и Мае. Грег ландшафтный архитектор, и он будет отвечать за землю. У него тяжелое положение в браке, так что лето здесь может спасти их семью.

– Вот видишь, брак – плохая идея, – констатировал Фредди.

– Так что мне не стоит даже беспокоиться, это ты хочешь сказать?

Он проигнорировал вопрос и вернулся к коллекции фото.

– Старые фотографии выглядят так, будто здесь происходили воссоединения семей.

– Много лет назад лагерь был семейным. Иногда это была единственная возможность для родственников собраться вместе. Мамы и детишки оставались здесь на все лето, а отцы приезжали поездом каждую пятницу. Странно, да?

– Может быть. Однако я думаю, что семейные лагеря возвращаются. Я знаю семьи, перегруженные делами людей, которые ищут местечко на природе, чтобы побыть вместе.

Она взглянула на него:

– Тебя, похоже, всерьез захватила эта мысль.

– Детка, я ушел из своей семьи, а не воссоединился с ними.

– Эй, что с тобой? – сказала она. – Я не знала, что у тебя проблемы с семьей.

– У меня нет проблем. У меня нет семьи.

Она прикусила язык. Они были друзьями долгие годы, но он никогда не рассказывал ей о своей семье, кроме того, что они жили в Куинсе и не поддерживали отношений с тех пор, как он покинул дом.

– Ты терзал меня последние девяносто миль, так что теперь моя очередь.

– Поверь мне, это неинтересно, разве что ты фанатка Юджина О'Нила. А теперь заткнись. Мне нужно разобраться с дорогой.

Как раз перед тем, как они добрались до Авалона, перед ними опустился железнодорожный шлагбаум, и она остановила машину, пропуская местный поезд.

– Я обычно ездила этим поездом из города в Авалон.

Оливия все еще помнила восторг, охватывающий детей в пассажирском вагоне. Некоторые из более опытных скаутов пели традиционные песни или хвастались прошлыми победами в стрельбе из лука, плавании или в состязаниях по ходьбе. Там были волнующие гадания о том, кто к кому попадет в домик, потому что все знали, что друзья могут быть разлучены на целое лето. Когда ей было от восьми до одиннадцати, она не могла дождаться, когда поедет в лагерь. У нее было три кузины в той же возрастной группе, и поездка на поезде, а потом переезд в фургоне через горы были волшебным путешествием в очарованный мир.

Все изменилось в тот год, когда расстались ее родители. Она вылезла из кокона детства, но не маленькой бабочкой, а угрюмым толстым подростком, который не доверяет всему миру.

Поезд прошел, последний вагон исчез из вида, и перед ними открылся вид на чудесный горный городок Авалон.

– Здорово, – заметил Фредди. – Это место настоящее?

Авалон был классической деревушкой Кэтскилза. Он выглядел точно так, как ожидают туристы, – вне мира, отделенный от самого времени железнодорожной веткой с одной стороны и мостом – с другой, с мощенными булыжником улочками с тенистыми деревьями, городской площадью с залом суда в середине и как минимум тремя церковными крышами. Из года в год он почти не менялся. Она помнила магазин Кларкса и магазин скобяных товаров «Агвей Фид», ювелирный магазинчик «Палмквист» и булочную «Скай-Ривер», которой все еще владела семья Маески, согласно вывеске в окне. Там были сувенирные лавки с вещицами ручной работы и настоящие бутики. Рестораны и кафе с полотняными навесами и разноцветными окнами окружали площадь. Магазины антиквариата представляли прядильные колеса и винтажные стеганые одеяла, и практически в каждом магазинчике был домашний кленовый сироп и яблочный сидр для туристов, которые приезжали сюда осенью полюбоваться чудесной природой.

На заднем сиденье проснулся Баркис и сунул нос в окно, когда они проезжали мимо места для пикников на Шулер-Ривер. Самой красивой улицей в городке была Кленовая улица, застроенная деревянными готическими домами эдвардианской эпохи, некоторые были украшены табличками Национального исторического общества.

– Век невинности, – провозгласил Фредди.

Выкрашенные пастелью домики были превращены в гостиницы с завтраком, юридические офисы, галереи искусства и дневные спа. Последний дом на улице был украшен вывеской ручной работы: «Строительство Дэвиса».

– Оливия, смотри! – прокричал Фредди.

Она ударила по тормозам. На заднем сиденье Баркис встал на задние лапы.

– Это перекресток, – сказал Фредди. – Осторожней.

– Прости. Я пропустила знак. – Один только вид имени Дэвис заставил ее вздрогнуть.

«Спокойно, – сказала она себе. – В мире миллион Дэвисов. Без сомнения, строительная фирма не принадлежит… Невозможно, – подумала она. – Это было бы полным безумием».

– Я запишу номер этой строительной фирмы, – сказал Фредди рассеянно.

– Зачем тебе это?

– Наверное, это единственная фирма в городе, а нам понадобится ее помощь.

– Мы найдем другую.

Он повернулся на сиденье, пока они проезжали мимо. На вывеске значится, что они обеспечены облигациями, застрахованы и бесплатно делают смету и счет.