Когда Лайтси находились поблизости, он должен был проявлять предельную осторожность. Он должен был сказать Памеле обо всем наедине. Если она услышит новости от своих родителей… Он даже не хотел об этом думать. И чтобы сделать все еще сложнее, за буфетным столом стояла мать Маришки, наполняя подносы. Черничные пироги и калачи Хелен Маески были легендой, и надолго их не хватало.

Увидев Маришку, Хелен помахала, хотя и с принужденной улыбкой. Филипп был уверен, что Хелен подозревает, что что-то происходит между ним и Маришкой, и не одобряет этого. Конечно, это так и было. Она знала, что он обручен с Памелой, и боялась, что он разобьет сердце ее дочери.

Ему хотелось разубедить Хелен, дать ей знать, что он намерен провести остаток своих дней, делая Маришку счастливой. «Скоро, – подумал он. – Все скоро встанет на свои места».

В павильоне они с Маришкой разделились, хотя ему было трудно отвести от нее взгляд. Ее, похоже, окружало сияние, и даже несмотря на то, что он знал, что оно исходит от волшебных фонарей, подвешенных вдоль лестницы, он думал, что она похожа на сказочную принцессу из другого мира.

– Привет, Фил. – Эрл, его лучший друг и сосед по комнате в колледже, стукнул его по спине. – Ты пропустил собрание персонала на лодочной станции. – Это были кодовые слова. Энтони Джордж Эрл третий, бывший любитель травки, по вечерам потакал своей старой привычке. Покурить марихуану казалось почти что еще одним лагерным ритуалом.

– Я оставлю это на потом. Давай найдем чего-нибудь поесть.

– Хороший план. Я проголодался.

Они двинулись вдоль буфета, повышая голос, чтобы расслышать друг друга за громом музыки.

– Я возвращаюсь домой утренним поездом, – сказал Эрл, чавкая набитым ртом. – Парень, ненавижу уезжать из этого места.

– Я слышу тебя. – Филипп украдкой бросил взгляд на Маришку.

Она танцевала с Терри Дэвисом, местным мальчишкой, который занимался в лагере плотницкой работой. Как обычно, Дэвис был под мухой.

– Она – это что-то, э? – прокомментировал Эрл, накладывая себе на тарелку еще одну порцию картофельного салата.

– Что? Кто? – Филипп изображал тупицу. Он делал это все лето.

– Сладкая Маришка. Черт побери. Только посмотри на нее.

Филиппу понадобилось все самообладание, чтобы не заехать Эрлу по физиономии. Это тоже происходило все лето. Каждый парень в лагере западал на Маришку.

– Парень, – продолжал Эрл, – я бы убил за то, чтобы заполучить хоть кусочек ее.

– Да, я уверен, – отозвался Филипп, призывая на помощь все свое терпение.

Эрл невозмутимо пожал плечами. Он держал в одной руке тарелку, а другой схватил банку пива и нашел местечко за одним из столов, расставленных подальше от танцплощадки.

– Ты такое дерьмо, – сказал Фил, присоединяясь к нему.

– Нет, я просто сексуально озабоченный. Я думаю, это влияет на мое умственное здоровье. Я не знаю, как ты сумел провести лето, ни с кем не трахнувшись. – Эрл сгреб несколько ложек картофельного салата. Как и Филипп, он был обручен, и его невеста была за морем. Лидия отправилась в Бифру, чтобы работать добровольцем Красного Креста. В отличие от Филиппа Эрл оставался ей верен, хотя и громко жаловался насчет своей благородной жертвенности.

– Итак, когда возвращается Лидия? – спросил Филипп.

– Еще две недели. Черт, я не могу дождаться. Как насчет мисс Америки? – Эрл называл Памелу мисс Америки, потому что она обладала всеми качествами королевы красоты. Она вела себя так, словно между нею и остальной частью мира всегда была невидимая, но непреодолимая дистанция.

– На следующей неделе.

– Ждать было трудно, э?

– Труднее, чем тебе кажется, – признал Филипп.

Эрл зарылся в ребрышки барбекю.

– Откуда ты знаешь, что нашел правильную девушку? Я хочу сказать, иногда я знаю, что Лидия превосходно мне подходит. Но бывают моменты, когда я вижу что-то вроде этого, – он жестом показал на Маришку, которая теперь кружилась в быстром танце с группой местных подружек, – и не могу себе представить, что проведу всю свою жизнь с одной девушкой.

«Я могу, – подумал Филипп. – Но это не Памела».

– Твои родители, похоже, знают секрет, – сказал Эрл, помахав им рукой.

Филипп смотрел на своих маму и папу, которые вместе ступили на танцплощадку. Они утверждали, что ничего не знают о рок-н-ролле, но забылись в объятиях друг друга, пока из колонок несся голос Эрика Клэптона.

– Понимаешь, что я имею в виду? – прокомментировал Эрл. – Интересно, откуда они знают?

– Никто точно не знает, – сказал Филипп. – Вот почему так много людей делают ошибки. Не потому, что они глупые, но потому, что они могут только надеяться, что сделали правильный выбор.

У его родителей был по-настоящему счастливый брак, но Филипп точно знал, что начало его было трудным. Семья Беллами была решительно против этого брака. Отец Филиппа, Чарльз, бросил вызов своей семье, чтобы быть с Джейн Гордон, чья семья основала лагерь «Киога». Чарльз бросил Йель, чтобы жениться на ней и взять на себя обязанности по руководству лагерем.

Постепенно Чарльз и его родители воссоединились. Может быть, из-за того, что четверо детей Джейн быстро добились успеха, а может быть, потому, что Беллами в конце концов поняли, что отрицать любовь Чарльза и Джейн было бы глупо.

Именно так все и будет у них с Маришкой.

Вначале они столкнутся с возражениями и сопротивлением. Затем весь мир осознает то, что он открыл для себя этим летом. Они с Маришкой навеки принадлежат друг другу.

– Потанцуй с нами, – попросили девочки Нелсен, подходя к его столу, когда сменилась музыка. – Парни, вы не можете сидеть, когда играют Богемскую рапсодию.

– Хорошо, бери меня под руку. – Эрл поднялся, вытирая рот салфеткой.

Салли и Кирстен Нелсен были однояйцевыми близнецами. Ребята в «Киоге» прозвали их валькириями из-за их роста, симпатичных нордических черт и их пугающей привычки хватать ребят, которые им нравятся, и тащить их с собой. Филипп был рад поводу выйти на танцплощадку, где была Маришка.

Он заметил, что родители и Лайтси смотрят на него, и ощутил давящий груз ответственности. Они так много ожидали от него по окончании колледжа – он должен пойти в бизнес-школу или на юридический. Завести семью.

Теперь Маришка танцевала с Мэтью Алджером. Филипп ощутил легкое чувство собственника, когда увидел их вместе. Алджер был крупным парнем со своими выбеленными волосами, в полиэстеровой рубашке, открывающей грудь, с явным желанием быть похожим на своего идола Джона Траволту. Какой козел! И тем не менее, похоже, девушке он нравился. Филипп не мог понять почему.

Музыка перешла на медленный танец, и Филипп поймал Маришку за запястье, втираясь между ними.

– Моя очередь.

– Тебя здесь не ждали.

– Это решать леди.

– Вы, двое. – Маришка рассмеялась и повернулась к Алджеру. – Я еще не танцевала с Филиппом, а вы все завтра уезжаете.

– Только не я, – проинформировал ее Алджер, с важностью расправляя плечи. – Я собираюсь жить в Авалоне. Буду защищать диплом по городской администрации, и Авалон – город, который я выбрал.

Алджер был не из богатой семьи, но, очевидно, унаследовал мозги. Неожиданно Филипп ощутил огонь зависти. Алджер остается в Авалоне, тогда как Филипп отправится в кампус еще на один год.

Притворяясь расстроенным, Алджер отодвинулся:

– Надеюсь еще увидеться с тобой, Маришка.

Алджер был резким и амбициозным парнем. Фил, однако, считал, что он был слегка не в теме. Несмотря на то что он работал в лагере вожатым и библиотекарем все лето, он никогда так и не вписался в окружающую обстановку.

– Он извращенец, – сказал Филипп. – Держись от него подальше.

– Мне придется жить в этом городе, – напомнила ему Маришка. – Я не могу позволить себе иметь врагов.

– Не будь глупой. После того как я закончу колледж, мы будем жить где ты захочешь – в Нью-Йорке, в Чикаго, в Сан-Франциско.

– Ловлю тебя на слове, – просияла она, и восторг засверкал в ее глазах. Затем она взглянула в сторону: – Значит, это родители Памелы. Какие они жуткие.