Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Гостиница. В пятницу вечером мать должна быть там, в своей стихии, встречать посетителей, приглядывать за официантами и их помощниками, за тем, как накрыты столы, пробовать блюда на кухне, проверять и перепроверять каждую мелочь.

— Отец не мог так поступить по отношению к тебе, — без тени сомнения заявила Меган. — Я уверена в этом.

Кэтрин Коллинз затряслась в беззвучных рыданиях:

— Возможно, отец воспользовался катастрофой на мосту, чтобы отделаться от меня. Но почему, Мег? Я ведь так любила его.

Меган обняла мать.

— Послушай, — твердо сказала она, — ты была совершенно права, когда говорила, что отец никогда бы не поступил так с тобой. Так или иначе, но мы докажем это.

8

Посредническая фирма «Коллинз энд Картер», занимающаяся подбором кадров, находилась в городе Данбери, штат Коннектикут. Эдвин Коллинз основал ее в двадцать восемь лет, проработав до этого пять лет в аналогичной нью-йоркской компании «Форчун 500». К тому времени он понял, что работа в корпоративной структуре не для него.

После женитьбы на Кэтрин Келли он перевел свой офис в Данбери. Им хотелось жить в Коннектикуте, а место нахождения офиса не имело значения, так как большую часть времени Эдвин проводил в разъездах по стране, посещая своих клиентов.

Лет за двенадцать до своего исчезновения Коллинз ввел в свое дело Филлипа Картера.

Картер, выпускник Уартона и к тому же имевший диплом юриста, до этого был клиентом Эдвина и несколько раз с его помощью устраивался на работу в крупные фирмы. Последний раз, перед тем как они объединили свои усилия, Картер служил в международной фирме в Мэриленде.

Посещая Картера, Коллинз обычно обедал или выпивал вместе с ним. С годами между ними возникла деловая дружба. В начале восьмидесятых, после тяжелого развода с женой, с которой он прожил полжизни, Филлип Картер окончательно оставил свою работу в Мэриленде, чтобы стать компаньоном и заместителем Коллинза.

Во многом они были разными людьми. Коллинз — высокий и симпатичный в классическом понимании этого слова — одевался безупречно и отличался спокойной рассудительностью, в то время как Картер привлекательными, но неправильными чертами и густой копной седеющих волос больше напоминал грубовато-простодушного добрячка. Одежда на нем неизменно была дорогой, но никогда не отличалась тщательностью подбора, а галстук был редко подтянут до конца. Он был душой мужских компаний, которые покатывались со смеху от его анекдотов за выпивкой. Женщины тоже не оставались без его внимания.

Дело у них пошло. Долгое время Филлип Картер продолжал жить в Манхэттене и ездил на работу в Данбери, если не находился в командировке по делам фирмы. Его имя часто мелькало в светской хронике в сообщениях о званых обедах и бенефисах, которые он посещал в компании с разными женщинами. В конце концов, он приобрел небольшой домик в Брукфилде, в десяти минутах езды от офиса, и большую часть времени проводил в нем.

Теперь, к пятидесяти трем годам, Филлип Картер стал известной фигурой в Данбери.

Он регулярно задерживался на своем рабочем месте еще на несколько часов после того, как все расходились по домам. Причиной было то, что ряд клиентов и кандидатов находились на Среднем Западе и Западном побережье, и связь с ними лучше всего было поддерживать, когда на Восточном побережье был вечер. А после той ночи, когда произошла трагедия на мосту, Филлип вообще редко покидал офис раньше восьми.

Когда без пяти восемь позвонила Меган, он как раз брал в руки пальто.

— Я опасался, что все сведется к этому, — заметил он, когда она рассказала о визите страховых агентов. — Не могли бы вы зайти завтра около полудня?

Закончив разговор, он еще долго сидел за столом. Затем вновь взял трубку и позвонил своему бухгалтеру.

— Думаю, что нам лучше начать ревизию прямо сейчас, — тихо сказал он.

9

Приехав в субботу к двум часам в офис фирмы своего отца, Меган застала там троих мужчин, работавших с калькуляторами за длинным столом, на котором обычно находились журналы и цветы. Филлипу не надо было объяснять ей, что это были ревизоры. Он предложил ей пройти в кабинет отца.

Ночь она провела без сна, обуреваемая вопросами, сомнениями и возражениями. Филлип закрыл дверь и указал на один из двух стульев перед столом, а сам сел на другой. Она оценила эту деликатность, ибо ей было бы больно видеть его за рабочим столом отца.

У нее не было сомнений в том, что Филлип будет откровенен.

Вопрос вырвался сам собой:

— Филлип, неужели есть хоть малейшая вероятность того, что мой отец жив и просто решил скрыться?

Незначительная пауза, прежде чем он заговорил, сказала обо всем.

— И вы тоже так считаете? — выдохнула она.

— Мег, я прожил достаточно долго, чтобы знать, что возможно все. Откровенно говоря, следователи и страховые агенты уже побывали здесь и задали немало довольно прямых вопросов. Пару раз меня так и подмывало вышвырнуть их отсюда. Как и все другие, я ожидал, что, в конце концов, автомобиль Эда или хотя бы его обломки будут найдены. Не исключено, что большую часть из них унесло течением или они оказались под слоем ила на дне реки, но ведь все равно при этом остались бы хоть какие-то следы автомобиля. Поэтому я отвечаю на ваш вопрос: «Да, есть такая вероятность. И нет, потому что я не могу поверить, что ваш отец способен на подобное».

Это было то, что она ожидала услышать, но легче от этого ей не стало. Однажды в раннем детстве Меган попыталась достать из тостера пригоревший ломтик хлеба с помощью вилки. Вот и сейчас боль была такой, как будто сквозь нее проходил электрический ток.

— И конечно, делу не помогает то, что за несколько недель до исчезновения отец взял большую сумму наличными под страховой полис.

— Да, не помогает. Я хочу, чтобы вы знали, что я провожу ревизию ради вашей матери. Когда это дело выплывет на поверхность, а оно выплывет, я хочу с полной уверенностью заявить, что наша финансовая отчетность в полном порядке. Такого рода дела порождают, какие угодно слухи, как вы понимаете.

Меган опустила взгляд. На ней были джинсы и пиджак из джинсовой ткани. В голове мелькнуло, что так же была одета убитая женщина, когда ее доставили в больницу Рузвельта. Она отмахнулась от этой мысли.

— Может быть, мой отец играл на тотализаторе? Возможно, для этого ему потребовалась большая сумма наличными?

Картер покачал головой:

— Твой отец не был игроком, я знал его достаточно хорошо, Мег. — На лице у него появилась гримаса. — Мне бы хотелось найти ответ, Мег, но я не могу. Ничто в поведении Эда не говорило о том, что он предпочтет исчезнуть. С другой стороны, отсутствие каких-либо следов на месте катастрофы не может не вызывать подозрений, по крайней мере, у посторонних.

Меган перевела взгляд на рабочий стол с вращающимся креслом за ним. Она могла представить, как отец сидел здесь, откинувшись назад. Глаза блестят, руки сложены на груди, и весь он пребывает в позе, которую мать называла «позой святого мученика».

Она видела себя ребенком, вбегающим в его кабинет. У отца всегда находились сладости для нее: плитки липкого шоколада, батончики с арахисом. Мать пыталась удержать ее от всего этого:

— Эд, — протестовала она, — не давай ребенку так много сладкого. Ты испортишь ей зубы.

— Сладкое к сладкой, Кэтрин.

Папина дочка. Всегда и во всем. Он был чудо-родителем. Мать заставляла ее играть на пианино и заправлять постель. Мать протестовала, когда она бросила работу в адвокатской конторе. «Ради Бога, Мег, — умоляла она, — не ограничивайся шестью месяцами. Не дай пропасть своему образованию».

Отец понимал ее:

— Оставь ее в покое, дорогая, — сказал он твердо. — У Меган есть своя голова на плечах. И неплохая.

Однажды в детстве Меган спросила отца, почему он так часто бывает в командировках.

— Ох, Мег, — вздохнул он. — Как бы мне хотелось, чтобы в этом не было необходимости. Видимо, я рожден, чтобы быть странствующим менестрелем.

5
{"b":"14378","o":1}