Сам Лем неоднократно выражал глубокую и искреннюю признательность за внимание к его творчеству у нас в стране. "Всякий автор с удовольствием и радостью принимается за предисловие к своей книге, выходящей в иной стране, — писал Лем в предисловии к русскому изданию "Суммы технологии". — Но в данном случае к этим чувствам присоединяется чувство особой ответственности: ведь эта книга - книга о далеком будущем — выходит в стране, от которой больше, чем от какой-либо иной, зависит будущее всего мира"[7].

В многочисленных предисловиях, статьях и рецензиях, которыми неизменно сопровождается появление новых книг Лема, о его творчестве принято писать в восторженных тонах, нередко даже патетически. Это, разумеется, не значит, что оно в целом не возбуждает споров и что в оценках его царит полное единодушие. Даже в Польше разнообразное и обширное творчество Лема вызывает различную реакцию — от энтузиазма до нескрываемого критицизма.

Одну из своих книг — "Философия случая" (1968) — Лем посвятил исследованию процесса литературного творчества и значению литературы в современном мире, рассматривая эти проблемы сквозь призму научных данных теории информации, роли средств массовой коммуникации в общении писателя и читателя, а также структурного анализа в лингвистике. Другая его работа, двухтомная "Фантастика и футурология" (1970), содержит глубокий анализ социального назначения и предсказательной функции научной фантастики.

Глубина и широта научных познаний сами по себе, однако, не могут придать научной фантастике притягательную силу художественного произведения. Тем более что увлекательная научная идея в романе и научное открытие в реальности — совсем не одно и то же. Подавляющее большинство блестящих "научных идей", в изобилии встречающихся в фантастике Лема, — это своего рода "кейворит", или средство против гравитации, с помощью которого Уэллс забрасывает "первых людей" на Луну. И ни одному ученому не придет в голову использовать "кейворит" для того, чтобы запустить реальную ракету на орбиту. Лем блестяще пользуется такого рода "научными идеями", чтобы довести до абсурда некоторые привычные представления в обыденном сознании; они играют важную роль в его сатире и пародии.

Далеко не все бесспорно и в тех случаях, когда Лем относится к своим идеям с научной серьезностью. Многие его размышления и предположения даже в социально-философских и науковедческих работах, не говоря уже о фантастике, вызывают не только сомнения, но и серьезные возражения. Впрочем, сам Лем, с присущей ему скромностью, отнюдь не претендует на безгрешность своих суждений. Разъясняя свой замысел в "Сумме технологии", он достаточно откровенно предостерегает читателей: "Насколько же можно, насколько допустимо доверять этой книге? У меня нет ответа на этот вопрос.

Я не знаю, какие из моих догадок и предположений более правдоподобны. Среди них нет неуязвимых, и бег времени перечеркнет многие из них. А может быть, и все, - но не ошибается лишь тот, кто благоразумно молчит"[8].

Для того чтобы вместить лучшее из научной фантастики Лема, потребовалось бы несколько томов. Поэтому не так-то просто было отобрать произведения писателя для данного тома "Библиотеки фантастики". Предпочтение, оказанное двум наиболее значительным его романам — "Магелланово Облако" и "Солярис", — имеет под собой веские основания.

В "Магеллановом Облаке" писатель изображает не просто отдаленное, но и по любым современным критериям фантастическое будущее — речь идет о космическом путешествии в другую солнечную систему, предпринятом человечеством в начале XXXII века, то есть в эпоху, отстоящую от нас более чем на тысячелетие. Выше мы уже называли этот роман утопией, ибо наши представления о столь отдаленном будущем могут быть лишь весьма гипотетическими. Английский историк и литературовед А. Л. Мортон, мнение которого разделяем и мы, писал: "Проблемы будущего всегда волнуют человека, и, возможно, приверженца социализма в большей степени, чем всех других. И я думаю, что мы сможем увидеть появление социалистических утопий, в которых будут прослеживаться направления возможного развития общества, будет предсказываться, какие ступени этого развития могут быть достигнуты, и намечаться пути перехода от одного этапа к другому; наконец, эти утопии, быть может, займутся проблемой изменения человека в меняющемся мире. Но самым главным объектом утопических произведений, видимо, останется, как это было всегда, не столько развитие вещей и общественных порядков, сколько развитие самого человека"[9]. "Магелланово Облако" С. Лема, как и "Туманность Андромеды" И. А. Ефремова, увидевшие свет почти одновременно, могут служить убедительным подтверждением справедливости приведенного мнения А. Л. Мортона.

"Магелланово Облако" было написано Лемом в самом начале современной научно-технической революции, за несколько лет до запуска первых советских спутников Земли, положивших начало космической эре в истории человечества, за пятнадцать лет до того, как нога астронавтов впервые ступила на поверхность Луны. Конечно, за истекшие со времени появления этого романа три десятилетия, заполненные стремительным и беспрецедентным научно-техническим прогрессом, некоторые научные и технические идеи, на которые опирался автор книги (а тем более его терминология), выглядят теперь отчасти архаичными, во многом переосмысленными и в чем-то далеко превзойденными. Достаточно сказать, что электронные вычислительные машины со скоростью в миллиарды операций в секунды, которые автор рассматривает как нововведение XXXII века, конструируются уже сейчас, и ученые вплотную подошли к созданию уже не электронных, а принципиально иных и более совершенных оптических компьютеров. Таких примеров, когда "действительность опережает фантазию", можно привести немало. Главным достоинством романа, однако, было и остается не научно-техническое обоснование межзвездных и даже межгалактических полетов, а его социальное, гуманистическое содержание.

Даже столь отдаленное будущее, описанное в романе, предстает перед нами не как космическая идиллия и безоблачная социальная гармония, в которой бесследно растаяли все мыслимые сейчас противоречия, а как арена острой и сложной борьбы человека с враждебными ему внешними обстоятельствами, порожденными могущественными стихиями природы, все еще во многом остающимися вне его власти, а также напряженной и постоянной внутренней борьбы человека с самим собой. Как ни увлекателен сюжет, положенный в основу романа, наибольший интерес вызывают изображенные в нем люди далекого коммунистического будущего, осознающее себя наследниками прогрессивных традиций всей предшествовавшей им истории человечества, а в особенности - нашей революционной эпохи. Роман населен не абстрактными всесторонне развитыми личностями, носителями отвлеченных умозрительных идей, а людьми - с их плотью и эмоциями, наделенными автором неповторимой индивидуальностью. Они проявляют в сложных, экстремальных обстоятельствах как сильные стороны своего характера, так и свои человеческие слабости: самоотверженность вплоть до самопожертвования одних сталкивается с упадком духа других; проницательность и способность пойти на разумный риск в одних случаях сочетаются с явными просчетами, влекущими за собой трагические последствия, - в других. Именно такое драматическое изображение будущего в "Магеллановом Облаке", перечеркивающее обывательские представления о нем, приобрело в наши дни особую актуальность. Ибо научно-технический прогресс — это не волшебный "рог изобилия", автоматически изливающий на пресыщенных людей материальные и духовные блага, а героическая эпопея человечества, отважно вторгающегося в свое будущее. И на этом пути, требующем от людей как интеллектуальной, так и физической отваги, их могут ожидать не только поражающие воображение успехи, но и трагические события, такие, как гибель экипажа американского ракетоплана "Челленджер" или авария на Чернобыльской атомной электростанции.