«Если я попрошу ее явиться раньше назначенного срока, она поймет, что очень нужна нам, — размышлял Ник. — А потом, как только она приступит к делам, я уйду».

«Но нет, — решил он, — было бы нечестно раскрыть свои планы ей, прежде чем я поговорю с отцом».

В пятницу утром Уолтер Тодд позвонил сыну по внутреннему телефону.

— Ты говорил с Эмили Грэхем?

— Еще нет.

— Мне казалось, мы договорились, что ты встретишься с ней в ближайшее время.

— Я и собираюсь это сделать. — Ник помолчал секунду. — Я хотел бы пригласить тебя на ленч.

— Ну что ж, думаю, фирма не разорится, если мы поедим за ее счет.

— Да, например, во «Временах года». Но на этот раз я угощаю.

Они шли по Парк-авеню на 52-ю улицу. Потепление после сырости и холодов было приятно — приближалась весна.

Они обсудили ситуацию на бирже: никто не смог бы предсказать, что акции компаний, работающих в области высоких технологий, снова пойдут вверх.

Обсудили газетные материалы, главной новостью по-прежнему были события в Спринг-Лейк.

— Как можно превращать подобные трагедии в сенсацию, — возмущенно отреагировал Уолтер Тодд.

Как обычно, во «Временах года» было много знакомых лиц. Бывший президент беседовал с известным издателем. Бывший мэр, как всегда, за дальним столиком. Ник узнавал среди присутствующих владельцев киностудий и телевизионных каналов, писателей и промышленных магнатов — воплощение известности и богатства.

У некоторых столиков они останавливались, приветствуя знакомых. Ник внутренне съежился, слыша, с какой гордостью отец представил его отставному судье:

— Мой сын и компаньон...

Но когда они сели и заказали «Перье», отец перешел прямо к делу:

— Итак, Ник, что случилось?

Ник страдал, видя, как задвигались мускулы на шее отца, как гневно вспыхнули его глаза, какая боль отразилась у него на лице, когда он услышал о планах сына.

Наконец Уолтер Тодд сказал:

— Вот как, значит. Это серьезное решение. Даже если ты получишь работу в прокуратуре, там тебе столько платить не станут.

— Я знаю, но не думай, что я альтруист и деньги меня вовсе не интересуют.

Он отломил кусочек хлеба и крошил его в пальцах.

— Ты же понимаешь, что быть инструментом закона — не значит сажать одних только преступников? Тебе придется обвинять многих, кого ты желал бы защитить, — убеждал сына Уолтер.

— Мне придется с этим считаться.

Уолтер Тодд пожал плечами:

— Мне остается только принять твое решение. Одобряю ли я его? Нет! Разочарован ли я? Несомненно. И когда начнегся это твое донкихотство?

Ну что ж, Ник и не ожидал другой реакции. Подошел официант с меню. Старожил «Времен года», он искренне им улыбнулся:

— Какое удовольствие видеть у нас обоих мистеров Тоддов.

Когда они сделали заказ и официант отошел, Уолтер Тодд мрачно усмехнулся:

— Кафетерий в прокуратуре будет сортом пониже, сынок!

Ник испытал облегчение, услышав обычный шутливый тон.

— Ну что же, может, ты тогда станешь приглашать меня сюда почаще.

— Я подумаю. А ты с матерью говорил?

— Пока нет.

— Она переживает, что у тебя неприятности. Ей станет легче на сердце, когда она узнает, что это не какая-нибудь таинственная болезнь. Должен признаться, что и мне легче стало.

Два очень похожих мужчины сидели друг напротив друга. Один — как две капли воды похожий на другого, с разницей в тридцать лет, наложившей свой отпечаток. У обоих широкие плечи, тренированные тела, светлые волосы, у старшего уже совсем седые. Легкие морщины на лбу Ника, глубокие — на лбу отца, упрямые подбородки и карие глаза. У Уолтера Тодда — за стеклами очков без оправы, у Ника — глаза ярче и выражение их скорее насмешливое, чем суровое.

— Ты превосходный адвокат, Ник, может быть, самый лучший. После меня, разумеется. Когда ты уйдешь, тебя будет трудно заменить. Хорошие адвокаты — по центу за дюжину, а очень хороших так просто не найти.

— Я знаю, но Эмили Грэхем вполне сможет заменить меня. У меня душа к этому не лежит. Я начал делать промахи, я это чувствую. У Эмили такая же страсть к этой работе, как и у тебя. Когда я встречусь с ней, я скажу, что нагрузки окажутся больше, чем она могла ожидать, во всяком случае, первое время.

— Когда ты хочешь уйти?

— Как только Эмили Грэхем займет мой кабинет. Я перейду на время в какой-нибудь другой — поменьше.

Уолтер Тодд кивнул.

— А если она не захочет приступать к делам до первого мая?

— Тогда, разумеется, я задержусь.

«Она захочет, — подумал Ник. — Чего бы мне это ни стоило, я это устрою».

Экскаватор заработал ровно в восемь часов утра в пятницу. Выглянув в окно кухни, где она варила себе кофе, Эмили поморщилась, как от боли, при виде искореженных клумб, кустарников и газонов.

«И систему полива они тоже разнесли», — подумала Эмили и тяжело вздохнула.

Было ясно, что сад придется планировать заново.

Ну и что же, надо так надо! С чашкой кофе она поднялась наверх, собираясь принять душ и одеться. Сорок минут спустя она сидела в кабинете со второй чашкой кофе и блокнотом под рукой.

«Воспоминания юности» оказались прямо-таки кладом информации. Автор, Филлис Гейтс, провела в Спринг-Лейк еще три лета после исчезновения Маделайн. В дневнике за 1893 год она написала о своих опасениях по поводу Летиции Грегг.

"Летиция любила плавать и была очень храбрая. 5 августа был жаркий душный день. После полудня Летиция оставалась дома одна. Ее мать пошла в гости, а у горничной был выходной. Купальный костюм Летиции не нашли, поэтому и предположили, что она пошла окунуться в океан. Маделайн исчезла за два года до этого, и сейчас тоже все очень опечалены и напуганы. Тело Летиции так и не выбросило на берег, поэтому высказываются предположения, что на нее могли напасть, когда она направлялась на пляж или шла с купания обратно.

Мама сторожит меня, как Аргус, не позволяет мне одной даже выходить на улицу. Я мечтаю поскорее вернуться в Филадельфию".

Дальше Филлис пишет:

"Я помню, как мы, молодежь, собирались у кого-нибудь на террасе, часами обсуждая, что могло случиться с Маделайн и Летицией. Из молодых людей с нами были кузен Дугласа Картера Алан Картер и Эдгар Ньюмен. Я всегда чувствовала, что между ними двумя существовала какая-то безмолвная близость, потому что Эдгар был увлечен Летицией и все также знали, что Алан быч влюблен в Маделайн, хотя она и обручилась с Дугласом перед своим исчезновением. Еще одна участница нашей компании — Эллен Свейн тоже очень переживала. Она дружила с Летицией и очень по ней тосковала.

В то время к нам часто присоединялся Генри Гейтс, который в этот год поступил в Йельский университет. Я тогда уже твердо решила выйти за него замуж: но, разумеется, в то время девушки были очень благовоспитанны и осмотрительны. Было бы совершенно невозможно для меня высказать какое-то расположение к Генри, пока я не убедилась, что он влюблен вменя. Впоследствии мы с ним часто шутили по этому поводу. Глядя на весьма свободное поведение современной молодежи, смею утверждать, что в наше время период ухаживания был куда интереснее".

«И эта книга вышла в 1938 году! Что бы сказала Филлис Гейтс о поведении и нравах сегодняшнего молодого поколения», — подумала Эмили.

Дальше, вспоминая о лете 1894 и 1895 годов и своем романе с Генри Гейтсом, Филлис Гейтс упоминала имена и других молодых людей.

Эмили переписала их в свой блокнот. Ведь все они были ровесники Маделайн.

Последняя запись в дневнике была сделана 4 апреля 1894 года.

«Чудовищная трагедия. На прошлой неделе в Спринг-Лейк исчезла Эллен Свейн. Она возвращалась домой от миссис Картер, чье и без того слабое здоровье сильно ухудшилось после самоубийства Дугласа, ее единственного сына. Теперь все говорят, что Летиция вовсе не утонула, но что все три мои подруги были убиты. Мама отказалась от коттеджа, который мы обычно снимали летом. Она говорит, что не может подвергать меня риску. Этим летом мы поедем в Ньюпорт. Но мне все равно очень жаль покидать Спринг-Лейк».