– Не думаю. Ну, разве предложат посоревноваться с кем-нибудь, кто больше за определенное время вольет в себя пива. Лучше воздержитесь. Средний желудок варвара способен вместить в пять раз больше жидкости, чем тиндарийский.

– Черныш! – завопил виконт, и дроу через секунду был тут как тут. – Умываться, переодеваться!

– Слушаюсь!

Дроу свое дело знал и взял господина в оборот так, что тот лишь охал и ахал.

– Мы должны вручить королю верительные грамоты. Это хороший случай. А! А что будем дарить на свадьбу? Что варвары любят?

– Не знаю, господин, – ответил Черныш, изо всех сил жалея новоиспеченного посла. Смотреть на него без слез было невозможно.

Ну а кто, спрашивается, виноват? Если влез в спальню королевской фаворитки, когда там был уже сам сиятельный монарх, пеняй на себя.

Черныш не стал говорить этого господину, чтобы еще больше того не расстраивать. Дроу понимал чувства Талиесина. Окунуться в дикое общество без подготовки и не сойти с ума – это надо иметь изрядную силу духа и мужества. И виконт, и слуга подозревали, что ни того ни другого в нужном количестве достать неоткуда.

– Надо осмотреть наши запасы, вдруг там найдется что-нибудь, что заинтересует этого Пнилла, – сказал виконт, не слишком веря в успех. – Спросить Фиенса – он больше разбирается в этом вопросе…

Сборы были суматошными, и если бы не Черныш, посол бы не сумел найти к нужному моменту даже свои ноги, чтобы сунуть их в сапоги. Отыскать же сапоги самостоятельно он вовсе шансов не имел.

– Идем!

Даже не посмотрев на себя в зеркало, Талиесин бросился прочь из комнаты. Они нашли Фиенса, поливающего цветочки на подоконнике залы для приемов, и тот поинтересовался, чего изволит господин посол. Талиесин спросил его, почему он не собирается на свадьбу, и тот ответил, что если нужно, он, конечно, соберется. Ну, с этим решили, остался вопрос: что подарить Пниллу?

Фиенс отвел виконта в кладовую, где лежало много всякого хлама.

– Если вы ничего не привезли с собой, то посмотрите здесь, – сказал помощник, открыв дверь и вручая Талиесину лампу.

Виконт посетовал на то, что никто не потрудился ему объяснить, что посол должен дарить хозяину страны пребывания какие-либо подарки.

Взгляд, брошенный на дроу, ничего не дал. Черныш только пожал плечами. Он хоть и начитанный, но всего предусмотреть все равно не мог.

В отчаянии Талиесин углубился в кладовую. Точнее, ее можно было назвать сокровищницей, потому как вещи в ней лежали дорогие и в массе своей изысканные. Находились они в беспорядке, и никому здесь не было дела до того, какая судьба их, наконец, постигнет.

Что-то, по прикидкам, находилось здесь еще со времен основания посольства. Например, это…

– Ух ты! – Талиесин с трудом выдернул из груды дорогущего хлама секиру с двумя лезвиями и прочной дубовой рукоятью, такой толстой, что держать ее было эльфу неудобно. Пальцы не смыкались. – Тяжелая!

– Ваша правда, посол, – кивнул Фиенс. Он кивал важно, словно птица-секретарь.

Лезвия секиры были просто ужасны – с точки зрения потенциального урона, который могли нанести. Талиесин без труда представил, как такой штукой отрубают голову гигантскому дракону.

– Откуда она?

– Эту секиру подарил первому послу Тиндарии в Диккарии король Ухогрыз Прекраснозлобный. Было это семь веков назад, – ответил Фиенс.

Талиесин поставил оружие у стены. Внушительно. Пожалуй, любому варвару оно придется по вкусу.

– Думаю, ее можно переподарить назад. Кто здесь помнит о таком незначительном факте?

– Это очень хорошая идея, господин, – сказал Черныш.

Помощник посла заметил, что нужно проверить, нет ли на оружии надписей наподобие «В память от Ухогрыза», не то может случиться конфуз.

– У Пнилла возникнет вопрос, как это Прекраснозлобный мог послать ему подарок, находясь давным-давно в стране духов, – добавил он.

С этим никто не спорил – мысль здравая. Секиру проверили самым тщательным образом, но не нашли ни намека на гравировки или что-нибудь подобное.

– Уф, пронесло… – вздохнул, наконец, Талиесин. – Давайте выдвигаться.

– Мне тоже идти, господин? – спросил Черныш, переминаясь с ноги на ногу. – Я предпочел бы остаться. Тут такая библиотека! Несколько часов в тиши и сумерках…

Что дроу любят сумерки – это всем известно. Хлебом не корми их, дай только поторчать в каком-нибудь неосвещенном углу. И в темноте темные эльфы видят, что твоя кошка.

Талиесин поразмыслил.

– Ладно, оставайся. Думаю, тебе будет не слишком приятно торчать на задворках в компании королевской челяди.

– Очень мудро, посол. – Помощник не уставал делать реверансы.

– Идем! Нас ждут. Фиенс, вели снарядить кортеж, чтобы все честь по чести. Чтобы издали видели, кто едет!

– Он ждет вас во дворе, господин!

Виконт хмыкнул и вручил Фиенсу секиру.

– Да? Как ты, однако, быстр. Ну, хорошо. Оберни это в приличную тряпку, и двигаем.

Богато украшенная сбруя на лошадях, нарядные платья на тиндарийцах и изрядная доля торжественности – из этого, собственно, и состояла процессия, выехавшая из Посольской Слободы.

Путь ей освещало солнце. В его свете даже грязь под копытами лошадей казалась не такой грязной.

Талиесин, хотя и волновался, чувствовал себя на подъеме. Пускай варвары видят, с кем имеют дело. Тиндария – это вам не грязный килт стирать.

Впереди ехал Фиенс, сам посол за ним, а замыкали конное шествие трое слуг. Не ахти что, конечно, однако и это было поводом для гордости. Не хватало только знамени. Оно осталось на прежнем месте, украшая флагшток, торчащий из крыши посольства.

И все-таки без Черныша под боком Талиесин чувствовал некую пустоту. Наверное, даже уязвимость. Много лет они провели в компании друг друга, поэтому такая растерянность была для него простительна.

В общем, он крепился, храня на физиономии благородное спокойствие.

Прохожие, разумеется, на девяносто процентов варвары, останавливались поглазеть на процессию. Зеваки пихались локтями, что-то спрашивая друг у друга, и показывали зубы. Наверное, улыбались.

Проезжая через Старый Город, тиндарийцы повстречали брехливую псину неизвестной породы, которая облаяла их безо всякого уважения.

Крутясь под ногами у лошадей, она пыталась ухватить их за бабки, пока один из варваров, по виду недоросль, не угостил ее камнем. Пронзительным лаем пообещав отомстить, псина убежала в неизвестном направлении. Дальнейший путь прошел без эксцессов, а вскоре тиндарийскую делегацию начал нагонять гномий караван.

Подгорники из Эйвыроя ехали на трех повозках, груженных чем-то, что было укрыто холстиной, и пели песни. Всего Талиесин насчитал тринадцать гномов во главе с послом, Шонвайном Утрехтом.

– Приветствую благородных людей из Тиндарии! – закричал гном, размахивая колпаком, стянутым с плешивой макушки. Похоже, чрезвычайный и полномочный успел порядком нализаться. – Вы тоже на пирушку?

Коротышки загоготали, загомонили, засвистели, как банда разбойников.

Виконт поморщился. Гномы, считал он, существа малоцивилизованные, хотя и многого добившиеся на мировой арене. По сути же своей они остались дикарями, что и демонстрировали всем и каждому. Здесь, в Рыгус-Кроке, эйвыройские ребята не считали нужным выпендриваться и строить из себя принцев крови. Подобно варварам, бородачи орали, плевались и сморкались где ни попадя.

«С волками жить», – подумал посол, холодно улыбаясь и с неприязнью разглядывая гномью одежду.

В отличие от людей, те не стали наряжаться, вероятно, им и в голову такое не пришло. В целом компания весьма напоминала шайку головорезов с большой дороги, которая только что захватила обоз с добром.

Приличия требовали познакомиться. Талиесин следовал ритуалу, призывая на помощь все свое самообладание.

Тяжела все-таки посольская жизнь. Так и требует цацкаться со всяким отребьем…

– А видел Пниллову невесту? – проорал Шонвайн, обращаясь к виконту на «ты». Гном стоял на козлах рядом с возницей и удивительно ловко балансировал, учитывая, что колымага так и подпрыгивала на замаскированных грязью колдобинах.