Мёрфи посерьезнела. Она слушала меня молча.

— Короче, Совет вот-вот прибудет сюда. И у них есть хороший повод убрать меня. Ну, или так им представляется, что в общем-то одно и то же. — Я снова сглотнул. Во рту как-то совсем пересохло. — Но… мне почему-то кажется, что, если мне кранты, вот это, — я мотнул головой на все окружающее меня великолепие «ройса», — совсем не в моем стиле. Не та машина, за рулем которой мне хотелось бы сидеть на пути к моей смерти. Понимаешь?

Уголки губ Мёрфи чуть изогнулись, хотя улыбнулись больше ее глаза. Она взяла меня за руку обеими руками и подержала немного. Ее руки были очень теплыми, а может, это мои так похолодели.

— Ты, разумеется, прав, Гарри.

— Ты так считаешь?

— Абсолютно. Эта машина совершенно не для тебя. Ты умрешь в какой-то облезлой, наскоро собранной из разных кусков железяке, которая и движется-то вопреки законам физики, требующим немедленно сдать ее в металлолом.

— Ух ты, — хмыкнул я. — А я-то думал, я единственный так считаю.

Пальцы ее на мгновение сжали мои, и я пожал их в ответ.

Совет прибывал в Чикаго.

И одолеть их у меня не было никакой возможности.

Ну конечно, я мог врезать кому-нибудь по носу и удрать. Однако рано или поздно меня все равно поймают. Их много, а я один, и любой из них не слабее меня. Напротив, сильнее и опаснее. На это может уйти день, а может, неделя или две, но не могу же я совсем не спать. Меня просто возьмут измором.

И это меня бесило. Полная моя беспомощность в этой дурацкой заварухе совершенно сводила меня с ума.

И ведь не то чтобы у меня совсем не было выхода… Предложение Мэб оставалось, например, в силе. Да и Лара Рейт, вполне возможно, могла бы укрыть меня — или предложить сделку на лучших условиях, чем Совет. При одной мысли о том, как несправедливовсе оборачивалось, мне отчаянно хотелось цепляться за любую, пусть даже самую тонкую соломинку в надежде на то, что когда-нибудь потом удастся разгрести все последствия.

Посмотреть на все с этой стороны, так оно представлялось почти разумным. Даже, можно сказать, благородным.

В конце концов, я помогал бы невинным жертвам Совета — наверняка такие еще будут, и не одна. И потом, подобная сделка ведь не пошла бы вразрез со всем, во что я верил, нет?

На самом-то деле я знал правду. Вот только правда эта нисколько не уменьшала соблазн.

И что, скажите на милость, мне теперь делать? У меня имелось на такой случай убежище, но оно уже показало свою несостоятельность, да и местоположение его раскрыто. Не осталось больше мест, куда я мог бы отвезти Моргана, только мой дом, а там его наверняка найдут Стражи. И главное, я до сих пор не имел ни малейшего представления о том, кто же дергает за ниточки во всей этой истории.

Может, пора признать очевидное?

Это дело мне не по зубам. И было не по зубам с самого начала.

— Мёрф, — тихо произнес я. — Я не знаю, как мне вылезти из всего этого.

В салоне роскошного старого авто повисло молчание.

— Ты когда в последний раз спал? — спросила вдруг Мёрфи.

Мне пришлось отнять у нее руку, чтобы переключить передачу. Потом я ткнул пальцем в свою забинтованную голову.

— Я и какой сегодня день недели плохо представляю. Кажется, пару часов сегодня утром, или нет?

Она понимающе кивнула.

— Знаешь, в чем твоя проблема?

Я уставился на нее и расхохотался. Ну, по крайней мере начал издавать похожие звуки. Я ничего не мог с собой поделать.

— Проблема… в единственном числе, — смог наконец выговорить я. — Нет, а что?

— Ты хотел бы выступать в роли непредсказуемого фактора в любой ситуации, но в конце концов жалуешься на то, что все сложилось именно так, как ты этого хотел.

— Ты лабораторию мою видела?

— Опять ты с не относящимися к делу репликами, — ответила Мёрфи. — Я серьезно, Гарри.

— Я знаю таких, кто с тобой не согласится. Например, этот, как там его, Пибоди.

— Он из Совета?

— Угу. Говорит, мне нет места в его цитадели порядка.

Она ухмыльнулась.

— Проблема в том, что сосуществовать с твоейцитаделью порядка, скажем так, довольно трудно.

— У меня нет цитаделей. У меня и стены-то так себе.

— Ха! — хмыкнула Мёрфи. — Ты предпочитаешь одну-единственную машину, один-единственный дом, один-единственный ресторан. Ты не любишь отчитываться ни перед кем, ты поступаешь так, как диктует тебе твоя совесть, не заботясь о том, что это может повлечь. Ты держишься своего образа жизни, тебе плевать на материальное благополучие, ты следуешь своим инстинктам, и к черту всех, кто говорит тебе делать по-другому. Это и есть твой порядок.

Я внимательно посмотрел на нее.

— А что, должно быть по-другому?

Она закатила глаза.

— Я просто излагаю факты.

— И почему это проблема?

— Ты никогда не изменишь своего порядка ради кого-то другого, потому ты и бесишь Стражей. У них формальности, правила, отчетность — а ты игнорируешь это, если только тебе руки не выкручивают, чтобы ты этим занимался. Я права?

— Все равно не вижу пока, в чем проблема.

Она опустила стекло со своей стороны и выставила наружу локоть.

— Это проблема, потому что ты до сих пор не научился приспосабливаться к чужим порядкам, — ответила она. — А научился бы — давно уже понял бы, какая неописуемая сила работает на твоей стороне.

— Команда супергероев?

— Бюрократия, — сказала Мёрфи.

— Я бы предпочел команду супергероев.

— Слушай и учись, двоечник, — хмыкнула Мёрфи. — Стражи — это ведь организация, так?

— Ну?

— Многочисленная?

— Около трехсот человек, и набирает новых, — кивнул я.

— И в нее входят чародеи с различными обязанностями, живущие в разных частях света, говорящие на разных языках, которым тем не менее приходится каким-то образом общаться друг с другом и работать вместе?

— Угу.

— А теперь смотри, — объявила Мёрфи. — Бюрократия. Организация, призванная бороться с энтропией, которая естественным путем поглощает совместную деятельность подобного рода.

— Ты дашь подсказку позже или…

Она отмахнулась от меня.

— Все бюрократы страдают одними недостатками — и мне кажется, у тебя больше времени для действий, чем ты полагаешь. Если бы ты не устал, если бы тебе не было больно, и если бы ты не шарахался от любого порядка, кроме своего собственного, ты бы и сам это понял.

Я нахмурился:

— Это как?

— Уж не думаешь ли ты, что Мэдлин Рейт позвонила в Белый Совет со своего домашнего номера, представилась и мило сообщила им, что ты помогаешь Моргану? — Мёрфи покачала головой. — «Алё, я ваш враг, позвольте мне ни с того, ни с сего помочь вам…»

Я задумчиво пожевал губу.

— Стражи скорее всего решили бы, что она пытается отвлечь их силы в критической ситуации, когда у них и так ограничены ресурсы.

Мёрфи кивнула.

— Конечно, они проверят информацию, но всерьез доверять ей не станут и уж наверняка поместят в самом конце списка неотложных дел.

— Значит, она позвонила им анонимно. И что?

— Как по-твоему, сколько таких доносов получили уже Стражи? — спросила Мёрфи. — У нашего брата, у полиции тоже так. Стоит случиться какому-нибудь громкому преступлению, и мы немедленно получаем звонки от дюжины психов, уверенных в том, что его совершил их сосед, еще дюжины уродов, нарочно старающихся напакостить этому своему соседу, и от втрое большего количества благонамеренных граждан, которые вообще плохо знают, в чем дело, но искренне верят в то, что так они помогают правосудию.

Некоторое время я переваривал услышанное. Вряд ли Мёрфи сильно погрешила против истины. В мире полно людей и организаций, которым хотелось бы поддержать Стражей в их борьбе за правое дело, или которым хотелось бы произвести на них впечатление, или которым просто хотелось получить повод связаться с ними. Нет, Мёрфи скорее всего права. Наверняка они получают сейчас кучу доносов со всего света.

— Они проверят это сообщение, — сказала Мёрфи. — Но готова поспорить на хорошую сумму, что при ваших нынешних проблемах пройдет не меньше нескольких часов, прежде чем оно попадет в руки людей, принимающих решения, и что реакция на него — с учетом сложностей, имеющих место у членов Совета при работе с техникой и средствами связи — тоже займет в лучшем случае столько же времени.