Имам задумчиво смотрел вниз, и сейчас можно было видеть только его спину. В спину имама смотрел поднявшийся на башенную площадку крепкий чернобородый мужчина в белой накидке с широким красным поясом. Чернобородый не решался подступить близко и не смел заговорить первым. Он молча ждал приглашения.

Имам держал в руках зурну. Пронзительный звук этого инструмента обычно успокаивал хозяина крепости в минуты волнения и помогал сосредоточиться, когда приходило время размышлять о чем-то особенно важном. Имам любил играть на зурне под свист ветра.

Но сейчас зурна молчала. Имам поднял руку, выкрикнул слово, сотворил знак. Умолк и ветер. Очередной порыв разбился о невидимую преграду. Развевающиеся одежды имама опали.

Стало тихо. Достаточно тихо для того, чтобы говорить негромко. Впрочем, в этой крепости не было необходимости таиться от чужих ушей. В этой крепости все уши были своими и благоговейно внимали лишь словам одного человека.

– Ты пришел, даи?[1] – спросил имам, не поворачиваясь. Голос был сухой и скрипучий. Старческий голос.

– Я пришел, Владыка. Ты звал меня, и я пришел…

Имам отложил зурну. Однако поворачиваться к собеседнику он, по-прежнему, не спешил.

– Взгляни вниз, мой верный даи, – имам простер руку перед собой, и взгляд чернобородого поневоле обратился туда, куда было указано.

В туманную даль у подножия гор.

– Где-то там возятся двуногие муравьи, которых отсюда даже не видно, – продолжил имам. – Они копошатся из века в век, они суетятся без всякого смысла и проку. Муравьи слишком размножились, они повсюду. Муравьи вечно заняты делами, которые кажутся им настолько же важными, насколько мало эти деяния соответствуют замыслу Всевышнего. В своем неведении муравьи рассчитывают обрести спасение, но при этом ничем не способствуют истинной воле Аллаха. Ибо глупцам никогда не хватит разума постичь средоточие мудрости. Ибо без должных знаний ни у кого не достанет сил изменить греховный муравьиный мир… А что есть наш мир, даи?

– Атанор, Владыка. Алхимический тигль, бурлящий и переплавляющий… – тот, кого называли даи, без запинки ответил на неожиданный вопрос. Вернее, повторил многократно слышанное от имама.

– Вот именно! Но только избранные способны помочь Аллаху переплавить содержимое этого мира и тем очистить мир от скверны. Избранными Всевышний сделал нас. Мы должны заставить сверкать омытые кровью алмазы, и нам же предстоит отбросить в сторону и сгноить навоз. Пусть достойное выльется в золотые слитки, а недостойное осыплется грязной окалиной, пылью и пеплом.

– Воистину так и будет, Владыка!

– Так будет скоро, даи. Очень скоро. Так уже почти есть.

Даи вопросительно посмотрел на спину имама.

– Пришло время. Появилось дело важнее всех прочих дел, которые я поручал тебе прежде. Есть задание, которое необходимо исполнить, во что бы то ни стало.

– Я готов, Владыка, – склонился чернобородый. – Нужно кого-то убить?

– Нужно кое-что забрать. Кое-что, чего просто так не отдадут. Поэтому – да, придется убивать.

– Могу ли я узнать, о чем идет речь, Владыка? – не сразу, но все же осмелился спросить даи. – Что именно следует забрать и где?

– Можешь, – ответ прозвучал после недолгой взвешенной паузы. – Потому что ты поведешь фидаинов. Вы отправитесь за Костью Силы.

– Кость? – поднял голову даи. – Удалось найти еще одну Кость?

– Еще нет. Но теперь мне известно, где ее следует искать. Кто-то уже воспользовался силой Кости дважды. Полной силой, дерзко, в открытую, а такое утаить невозможно. Такое открывается рано или поздно. Это все, что тебе надлежит знать, даи. Остальное ты узнаешь позже. А пока созови фидаинов и выбери Жертвующих, на которых можно положиться во всем.

– Да, владыка, – кивнул даи. – Я отберу лучших из лучших.

– Сейчас мне нужны Верные из Верных. Самые Верные. Которых магия и гашиш сделает еще вернее.

– Конечно, Владыка… Что-нибудь еще?

– Приготовь курительную комнату. Я встречу Жертвующих там. И поторопись, даи. Время сейчас слишком дорого. Дороже, чем когда-либо.

Даи с поклоном удалился. Имам, так и не повернувшийся к собеседнику, потянулся к зурне.

Взмах руки – и вновь на башенную площадку впущен ветер. Одежды имама взметнулись. Между каменными зубцами засвистело, завыло. Но уже в следующий миг громкий, пронзительный визг заглушил все прочие звуки. Имам Времени играл на зурне.

Ветер подпевал.

Первый залп дали латиняне. Тяжелые итальянские и немецкие арбалеты снизу били дальше, чем луки ищерских дружинников, стрелявших с Острожецких стен.

– Укрыться! – приказал Тимофей. – Всем укрыться!

И сам отпрянул от бойницы.

Вовремя. Что-то промелькнуло перед глазами. Звякнуло за спиной.

– Вот ведь крысий потрох! – выдохнул он.

В воздухе свистели короткие арбалетные болты. Массивные чуть притупленные наконечники выбивали из обращенного в камень дерева пыль и мелкое серое крошево.

К счастью, под вражеские стрелы никто не попал. Но никто не мог теперь без опаски и высунуться из бойницы.

– Тимофей, – позвал Угрим. – Как прикажу – пусть лучники встают к бойницам. И пусть стреляют. Разом. Все.

– Так не достанем же, княже! – опешил Тимофей. – Латиняне, они того… далеко еще слишком.

– Достанем, – пообещал Угрим. – Как – не твоя забота, а моя. Просто цельте по первой линии, понял?

– Да уж чего тут не понять-то…

Князь кивнул. Процедил с кривой ухмылкой.

– Михель хочет узнать, на что я способен. Что ж, он узнает.

Угрим зашептал заклинания. Руки князя медленно поднимались над головой. Прикрытые глаза, растопыренные пальцы…

Тимофей улыбнулся. В самом деле, не все же время прятаться за колдовскими щитами! Волховскую магию можно использовать и иначе. Ею ведь можно и наподдать хорошенько!

– Стрелу к тетиве! – крикнул Тимофей. – Приготовиться! Целить в арбалетчиков. Бить всем вместе, залпом. По моей команде.

Добавил – чтобы понятнее было:

– Князь стреле поможет!

Лучники все поняли быстро и правильно.

– К тетиве! – передавали дружинники друг другу приказ воеводы. – Приготовиться! В арбалетчиков! Залпом! По команде! Князь поможет!

Арбалетные болты перестали, наконец, сыпаться в бойницы. Чтобы перезарядить тяжелые самострелы потребуется время и времени немало.

Угрим прильнул к бойнице.

Руки воздеты, глаза горят, губы шепчут неведомое…

И сквозь волховской шепот – едва различимое…

– Бей!

Выдох-шелест, выдох-приказ…

И…

– Бе-е-ей! – зычный голос Тимофея разнесся над крепостью.

Стрелки, как один, шагнули к щелям бойниц.

Миг – и луки натянуты. И тетива – у уха.

И глаз выбирает цель в сплошном ряду щитов и людей.

И нимало ни смутившись (Князь! Князь стреле поможет!) стрелки отпускают тетивы.

Сухие щелчки плетенных жил по толстым кожаным рукавицам…

Угрим выбросил вперед поднятые длани. Толкнул от себя незримую волну, как толкал ее прежде Михель, придавая дополнительную скорость снарядам камнемета.

Волховская сила дополнила силу тугой тетивы и упругого лука. Стрелы подхватило, понесло… Лишь две или три не попали в колдовской ток и воткнулись в землю, не достигнув цели.

Все прочие долетели. Ударили редким, но смертоносным дождем.

Стрелы били в тяжелые осадные щиты, но не застревали в толстом дереве, а пронзали его насквозь, как хрупкий сухой пергамент, валили с ног щитоносцев, доставали вражеских стрелков. Стрелы свистели над щитами и разили по несколько арбалетчиков сразу.

Кричали и стонали раненые, безмолвно падали убитые.

За дощатыми щитами воцарилось замешательство. Первая линия атакующих сломалась. И – ни одной стрелы в ответ. Этим следовало воспользоваться.

– Еще раз! – прохрипел Угрим. – Тимофей! Быстрее! Теперь – по лестницам.

Губы князя-волхва снова шептали магические формулы, руки опять поднимались над головой.