Земляная пасть захватывала штурмующих ряд за рядом. Пережевывала добычу. Втягивая живых, выплевывая кровь мертвых. Первый штурм захлебывался в этой крови.

Однако люди, утратившие страх, все шли и шли… Вперед, на смерть. До тех пор шли, пока внизу не взревели рога и трубы.

Ага! Михель отводил от опасного рва тех, кого еще можно было отвести. Вторая волна штурмующих откатывалась назад.

Натиск латинян, уже прорвавшихся к стенам и не дождавшихся подмоги, ослабел. Штурмовые лестницы опустели. Те, кто пытался влезть наверх, были сброшены вниз. Тех, кто остался внизу, защитники крепости добивали из луков и забрасывали камнями.

Тимофей опустил меч. Для его клинка работы больше не было.

А вот Угриму, судя по всему, работенки хватало. Князь-чародей опять творил колдовство.

Ров сомкнулся в очередной раз и…

И больше уже не открывался. Зато зашевелился вал с частоколом. Заскользили по склонам насыпи тела латинян пронзенные ищерскими стрелами, посыпались земляные комья…

Угрим, не умолкая ни на миг, бормотал неразборчивые волховские заклинания. Подавшись вперед всем телом, упершись плечом и руками в невидимую преграду, князь стал похож на мужика, бранящегося сквозь зубы и выталкивающего из колдобины перегруженный воз.

И Угрим в-в-вытолкнул!

Нет, не какую-нибудь там телегу! Князь сковырнул крепостной вал. Весь! Целиком!

Плотная насыпь, полукольцом охватывавшая прижатый к речному берегу город, грузно сдвинулась с места, поползла от Острожца земляной волной – распрямляясь и слегка покачивая гребнем из заостренных кольев. Оставляя за собой густой пыльный след.

Тимофей заворожено наблюдал за движением земли. Вот вал миновал сомкнутую пасть рва. Вот стер и впитал кровавые лужи. А вот двинул дальше, постепенно набирая скорость.

Конница, возможно, смогли бы спастись от такого. Пешцы – нет. Это было видно и это было ясно. Отступавшим латинянам – в первую очередь. Однако паники во вражеских рядах не наблюдалось: сказывалось внушенное Михелем и Ариной бесстрашие.

Неприятельские отряды остановились и уплотнили строй. Ровными шеренгами, подпирая друг друга, выстроились впереди щитоносцы, копейщики и алебардщики. Стена щитов, лес пик и широкие лезвия топоров на длинных рукоятях должны были принять на себя первый, самый страшный удар, расковырять земляную массу и ослабить напор.

Из задних рядов густо полетели стрелы. Залп. Еще один. Еще… Нет, арбалетчики и лучники не пытались расстреливать надвигающийся вал. Стрелы усеивали пространство между движущейся насыпью и людьми, стоявшими неподвижно. Пестрые оперения уже торчали, как трава, а стрелы все продолжали сыпаться.

Земляная масса коснулась древок. Стрелы немного, чуть-чуть, но все же замедлили продвижение вала.

Строй латинян разомкнулся. За воинами, закованными в железо, стояли две фигуры, не обремененные доспехами. Фигура в красном балахоне. И стройная женская фигура.

Михель. Арина.

Тимофей покосился на Угрима. Князь простер перед собой руки, затем опустил ладони, словно пригибая что-то.

Перекошенный, зияющий дырами частокол сполз с вершины вала на его внешний склон, опустился к земле. Потемневшие, заостренные концы бревен смотрели теперь не в небо, а целили в щиты и нагрудники латинян. Колья тына превратились в плотный ряд толстых копий.

Стрелки продолжали стрелять. Земляной вал, ощетинившийся деревянными зубьями, катился по ковру из оперений. Вал спотыкался о стрелы, подминая их, но, все же, двигался дальше.

Михель и Арина ударили одновременно.

Взмах рук, раскрытые ладони…

Тимофей не увидел самой магии. Он видел только результаты магического действа. В надвигающуюся насыпь будто врылись глыбы, выброшенные мощным пороком. Насыпь вздрогнула. Изломанные бревна посыпались из нее, словно выбитые зубы из десны. Разлетелись налипшие на вал человеческие останки и оружие. Утрамбованная земля брызнула вверх и назад, обращаясь в безобидные рыхлые холмики и кочки – невысокие, неприметные и неподвижные.

Еще удар, еще, еще, еще…

Маг и ворожея яростно крушили вал. Земляную стену то тут, то там разрывали широкие бреши. Расчлененная и разбитая насыпь замедляла движение, но не останавливалась.

– Вблизи-то оно конечно, – расслышал Тимофей злой голос князя. – Вблизи так можно. Только всего вам уже не срыть. Не успеть…

И – вновь невнятное бормотание. Князь-волхв, сосредоточившись, толкал разбитую насыпь дальше.

Остатки земляной стены рваной и изломанной волной накатили, на стену живую. Удар был страшен. Много страшнее, чем натиск тяжелой конницы.

Сначала заостренные бревна частокола раздвинули пики и алебарды, разнесли в щепу осадные щиты, смяли доспехи, изорвали плоть. Потом латинянский строй накрыла земля. Копейные наконечники и тяжелые лезвия алебард взрыхлили и сковырнули внешний слой вала, но не остановили насыпь.

Разом сломались десятки, а может быть, сотни крепких ратовищ.

Темные земляные гребни, отчетливо различимые в море человеческих голов, ползли сквозь вражеское войско, увязая в мертвых и живых еще телах, и еще сильнее замедляя ход.

Часть вала латинянам все же удалось разметать по бревнышкам, разрубить, разбросать, расковырять и срыть. Но лишь часть. Несколько разрозненных холмов уже прорвали вражеский строй. Изрытые, истыканные обломками копий, залитые кровью, облепленные трупами, оплывшие и отяжелевшие, они двигались на лагерь осаждающих. Медленно – гораздо медленнее, чем прежде, – но все-таки двигались. В земле покачивались прореженные, посеченные, неровно торчащие колья.

Угрим обливался потом. На лбу и шее князя-волхва пульсировали вздутые жилы. Заклинания цедились сквозь стиснутые зубы. Видимо, на таком расстоянии приводить в движение даже то немногое, что оставалось от крепостного вала, было непросто. Близился рубеж, за которым колдовская власть Угрима над валом заканчивалась.

В лагере противника началась суета. Надрывались рога и трубы. Пешие кнехты ставили на пути земляных насыпей рогатки и обозные повозки. Всадники седлали коней, готовясь к отступлению.

А Михель? А Арина? Вон они, оба! Охотятся за движущимися по ровному полю наростами. Добивают, сметают, стирают…

Латинянский маг вскидывает руки вслед большому и темному земляному горбу. Земля расплескивается, словно вода. Разлетаются сломанные колья.

Бьет гречанка. По другим целям. Колдовство Арины разносит сразу два темных бугра поменьше.

Взмах руками, магический пасс, взмах, пасс, еще и снова…

Последние остатки вала рассыпаются пылью. Катятся, словно оброненное оружие, вывороченные колья. Земля ровняется с землей. Всё…

– Всё, – вздохнул Угрим.

Князь опустил руки и обессилено привалился к стене. На лице волхва не было радости.

– Мы отбили штурм, княже! – улыбнулся Тимофей, чувствуя, что его улыбке не хватало уверенности. – Теперь латиняне не скоро сунутся.

Ведь так? Так же, княже?

– Скоро, – качнул головой Угрим. Голос князя был бесцветным и уставшим. – Скоро сунутся, не сомневайся. Это был не штурм. Это была всего лишь разведка.

– Чего? – не понял Тимофей. – Чего разведка-то? Что могли вызнать латиняне, если они даже не поднялись на стены?

– Главное. Мои силы и возможности Кощеева тулова. В следующий раз Михель и Арина учтут, все что узнали сейчас. Сегодня они дрались не за крепость, а за знания, которые помогут войти в крепость. В следующий раз будет труднее.

– За знания? – Тимофей выглянул из бойницы. – И ради этого они положили столько народу?!

– Михель и Арина гонят на смерть воинов Феодорлиха, – пожал плечами Угрим. – Какое им дело до этих людей? Да и вообще… Сильные маги, стремящиеся к еще большей силе, никогда не считаются с потерями.

Тимофей огляделся. Кровь стекала со стен, у бойниц лежали тела убитых ищерцев. Отовсюду доносились стоны раненых.

– А ты, княже? – он глянул в черные, как смоль, глаза Угрима. – Ты считаешься?