— Всем находившимся в кафетерии грозила опасность, — медленно выговаривая слова, пояснил он. — И каждая секунда промедления могла закончиться для кого-нибудь травмой. А то и похуже.

— Но ничего ведь не произошло. Значит, нет и повода казнить себя.

— Ты просто не понимаешь, — устало покачал головой Гендель. — Я поставил безопасность Джиллиан превыше интересов всех остальных детей, обучающихся в Академии. И на занимаемой мной должности подобное поведение — преступно. Меня тренировали справляться с критическими ситуациями, но я позволил личным чувствам одержать верх над долгом.

Кали не сразу нашлась что ответить, пытаясь переварить обрушившуюся на нее информацию. Она бы предположила, что все эти слова — только гиперреакция на стресс, но Гендель никогда не был склонен впустую сотрясать воздух. Значит, глава службы безопасности и в самом деле собирался уволиться.

— И чем займешься?

— Подумываю над тем, чтобы наняться к Грейсону в качестве частного инструктора для Джиллиан.

Внезапно все встало на свои места. Теперь Кали поняла, что ее другом движет не чувство вины. Во всяком случае, не только оно. Гендель беспокоился обо всех детях, задействованных в программе, но Джиллиан была особым случаем. Она куда больше нуждалась в его помощи, чем остальные. Ей требовалось больше времени и внимания. Потому он и привязался к ней куда сильнее. Может быть, это и было несправедливо по отношению к другим ученикам, но кто сказал, что жизнь вообще справедлива?

Джиллиан много значила для него. Гендель заботился о ней. Любил ее. И собирался любой ценой остаться в ее жизни, даже если для него это будет означать крах карьеры.

— Придержи свое прошение, — произнесла Кали, мягко погладив его по руке. — Совет Академии ведь может и не выгнать ее.

— Они не позволят ей остаться. И мы оба это понимаем.

— Скорее всего, так и есть, — признала она. — Но надежда есть всегда. — Ей вспомнилась ночная беседа с Джиро. — Если понадобится, я позвоню отцу.

— Отцу? — смущенно переспросил Гендель.

— Адмиралу Джону Гриссому.

У начальника службы безопасности удивленно отпала челюсть.

— Так Гриссом — твой отец?! Мне… я не знал.

— Я просто не слишком люблю об этом вспоминать, — произнесла Кали. — Джиро, наверное, единственный на станции, кому это известно.

— И что он сказал, когда услышал? — поинтересовался все еще ошарашенный Гендель.

— Ну… уже и не помню, — не очень уверенно ответила она, пытаясь воскресить в памяти события того дня.

«Любопытно. Я определенно не могла забыть нечто настолько важное».

— Честно говоря, я никак не могу сообразить, когда же рассказывала ему об этом. Но он в курсе. Говорил со мной об отце этой ночью.

«Постойте, если я не рассказывала, то откуда он мог узнать?»

Удивленное выражение на лице Генделя сменилось озабоченностью.

— Кали? В чем дело? Что случилось?

— Никто не мог знать о моем отце, — произнесла она, растягивая слова и пытаясь найти хоть какое-нибудь объяснение. — Он не упомянут даже в моем личном деле. Существует единственный документ, хоть как-то связывающий меня с ним: отчет, составленный Андерсоном двадцать лет тому назад. Чтобы получить к нему доступ, требуется допуск к сверхсекретным архивам.

— Уверена, что ничего не рассказывала? С чего бы это вдруг твоему лаборанту обладать допуском подобного уровня? — встревожен но спросил Гендель. — Что-то здесь не сходится.

Кали хватило сил только кивнуть. Ее охватило оцепенение при мысли, что она столько времени спала с обманывавшим ее человеком. Как далеко простиралось его вранье? И зачем он так поступал?

— Я должен встретиться с Джиро. Срочно! — сказал офицер, рывком выкатывая ящик стола и вынимая оттуда пистолет. А затем, пристегивая оружие к поясу, добавил: — Где он?

— Отправился к Джиллиан.

Гендель метнулся к настольному телефону и стремительно, но спокойно и сосредоточенно застучал по его кнопкам. Кали тоже была озабочена происходящим, но реакция товарища удивила ее. Быть может, он просто жаждал почувствовать себя снова в форме и хоть немного отрешиться от хлопот минувшего дня?

— Изолятор слушает, — раздался в трубке голос медсестры.

— Говорит начальник службы безопасности Митра. Скажите, к Джиллиан приходил доктор Тошива?

— Да, сэр. Он повел ее погулять в парке. Если желаете, я…

Гендель бросил трубку и рявкнул:

— Открыть дверь!

А через мгновение он уже вылетел в коридор. Офицер двигался настолько поспешно, что Кали только спустя секунду сообразила последовать за ним.

— Почти пришли, — ободрительным тоном произнес Джиро. — Еще немного, и можно будет посидеть на скамейке.

Джиллиан двигалась очень медленно, раздумывая над каждым своим шагом. Они едва ползли по прогулочной дорожке парка Академии Гриссома. Это стоило предвидеть. Все эти деревья и цветы сбивали девочку с толку; ее ограниченное восприятие просто не могло вместить мириады листьев всевозможных форм и яркий калейдоскоп разнотравья.

Пока что им никто не встречался на пути. И неудивительно — практически весь персонал и учащиеся сейчас находились в своих классах. Но на тропинке отпечатались следы тех, кто в выдавшуюся свободную минутку любил занять себя бегом. И Джиро не хотелось, чтобы в самый неподходящий момент его увидел какой-нибудь прогуливающийся солдат. Поэтому лаборант изо всех сил старался подгонять девочку, хотя это и было довольно затруднительно, учитывая, что ее нельзя было ни касаться, ни слишком грубо торопить.

— Мы сможем отдохнуть у водопада. Давай, Джиллиан. Уже недалеко.

Парк представлял собой пять акров леса, заботливо выращенного посреди космической станции, чтобы персонал и ученики могли отдохнуть на природе. Стеклянный купол был оборудован подвижными зеркалами, направлявшими на деревья лучи солнца, освещающего Элизиум, и создающими имитацию чередования дня и ночи, а также сменяющихся времен года.

В основном растения для парка поступали с ближайшей планеты, но несколько экзотических видов, представленных в специальных тематических зонах, разбросанных по всему лесу, были доставлены из других населенных людьми миров. Кроме того, эта территория служила домом тщательно контролируемым популяциям насекомых, птиц и других мелких животных, населяющих Элизиум, а в небольших речках плескались всевозможные разновидности рыб.

В движение реки, конечно же, приводились искусственно. Воду гнали по замкнутому кругу, цикл начинался и заканчивался в огромном водоеме на вершине возвышавшегося в самом сердце леса зеленого холма. У его подножия была создана небольшая поляна, где можно было полюбоваться на рукотворный водопад — излюбленное место для пикников. Но Джиро рассчитывал, что в такую рань вряд ли встретит там кого-нибудь, к тому же поляна располагалась в безопасном удалении от беговых дорожек.

— Вот так, Джиллиан. Умница, — проворковал он, когда девочка снова зашагала вперед, медленно вращая головой из стороны в сторону и с ошеломленным видом разглядывая окружающий ее мир.

— Хорошо. Теперь повернем направо, — сказал Джиро, доходя до разветвления тропинки.

Искусственное солнце припекало, и его лаборантский халат начал пропитываться потом.

Девочка один раз споткнулась, идя по дорожке к водопаду: в отличие от старательно выровненных беговых трасс, здесь корням деревьев было позволено свободно пробиваться на поверхность. Джиро протянул руку, пытаясь ухватить ребенка за локоть. К счастью, Джиллиан была слишком увлечена шипевшей на них с ветвей какой-то мелкой зверушкой, которую сам мужчина определил как некую элизиумскую разновидность бурундука, и потому не заметила чужого прикосновения.

Не отпуская руки, Джиро быстро провел ее по наклонной тропинке к конечной цели их путешествия. По краям поляны были поставлены скамейки, каждую из которых расположили так, чтобы сидящие на ней могли наблюдать за водопадом, обрушивающимся в озеро с пятнадцатиметровой высоты. К облегчению лаборанта, сейчас скамейки пустовали. До обеденного перерыва оставалось еще более часа, и до тех пор вряд ли стоило ожидать чьего бы то ни было появления. Но Джиро не собирался подвергать себя лишнему риску. Все еще поддерживая Джиллиан под локоть, он провел ее в тень одного из нависавших над поляной деревьев и только тогда убрал руку, позволяя девочке сесть.