Первый тост произносил Борис.

– За знакомство! – предложил он и так двинул своей рюмкой по моей, что я ее едва удержал.

Жихарев едва заметно улыбнулся.

– Я, в общем, о чем, – сказал Борис. – Это здорово, что мы встретились. Мне Костян рассказывал, что вы знакомы, но лично я вот так, лицом к лицу чтоб, в общем, за одним столом и из одной бутылки…

Он, наверное, все еще не мог поверить в факт нашей встречи.

– И я, в общем, говорю: все твои программы – класс!

– Человеку надо помочь, – негромко произнес Жихарев.

– А? – не сразу среагировал Борис.

– Помочь, говорю, надо.

– Кому?

– Вот ему, – Жихарев кивнул в мою сторону. – Они там новую программу готовят. Вроде как в центре управления ядерными силами дело происходит.

– Ну?

– Большой зал, пульты лампочками подмигивают…

– Ну? – опять повторил непонятливый Борис.

– А зала-то и нет, – подвел его к очевидному дипломатичный Жихарев. – Такого, знаешь, огромного. Чтоб под землей. Бункера, одним словом. И снимать им негде.

Борис наконец дозрел.

– Бункер? Для съемок? Так ты меня для того и звал, что ли? Не мог сразу сказать, а? Во, блин! Темнил, темнил! – Он даже руками развел, показывая, насколько обескуражен. – Да с превеликой радостью! В любой день! У меня ж там площадя такие, что…

Он захлебнулся воздухом и замолк, представив, какие же у него там «площадя». Видимо, покупку совершил совсем недавно и сам еще не успел свыкнуться с масштабностью содеянного.

– По дружбе, – сказал Жихарев и выразительно посмотрел на Бориса. – Потому что оплачивать аренду твоего бомбоубежища нечем.

Тот пожал плечами:

– Сколько это по времени?

– Дня три будем декорации ставить, – прикинул я. – Да день снимать.

– Хорошо, – легко согласился Борис. – Приезжайте.

Я с благодарностью взглянул на Жихарева. Он жил легко и так же легко делал дело. За пять минут решилось то, что было моей головной болью весь последний месяц.

– Приезжайте, – повторил Борис. – У меня там есть где развернуться. Я экскурсию проведу.

– У него там вино, – мечтательно сказал Жихарев. – Куда там криковским подвалам! Бутылочка к бутылочке. Раритетные, вековой пылью припорошенные…

Он засмеялся. И Борис засмеялся тоже. Поскольку один я ничего не понимал, Жихарев мне объяснил:

– Он специально их пылью покрывает, бутылки-то. Жульничает.

– Не жульничаю! – возмутился Борис. – На каждой бутылке год выпуска есть. Так что все по-честному. А пыль – это так, для понта. Пыли там, в подземельях, до черта. – Это он уже мне сообщал. – Я бабушек своих прошу, ну из обслуги которые, чтобы метлами раз в день там махали. Они пыли нагонят, пыль потом на бутылках оседает. Ко мне приезжает оптовик за вином, я его веду к своим стеллажам, а там – ну Франция, в общем, чистая. Вековая пыль, эксклюзивные вина. Ха-ха-ха!

– У него на складе вино месяц попылится, и в цене вырастает вдвое, – смеясь, сказал Жихарев.

– Не вдвое, а на пятнадцать процентов, – осклабился толстячок.

И опять Жихарев засмеялся.

А про пыль-то мысль была очень интересная. Много пыли на полу, и ее периодически метут. Та самая изюминка, которой мне не хватало для следующего сюжета. Надо будет запомнить.

– А бьют? – неожиданно спросил у меня Борис.

– Ты о чем?

– По физиономии никто после съемок съездить не пытается? Ну, из тех, кого ты разыграл.

Он не был оригинальным в своих вопросах. Об этом меня расспрашивал каждый второй.

– Бывает. Но до рукоприкладства дело не доходит. Я быстрый.

– Бегаешь быстро, да? – развеселился Борис.

– Ага.

Борис засмеялся и потер свои пухленькие ручки.

– Я бы хотел посмотреть, как вы все это снимаете.

– Это можно.

– Там, в бункере, да?

– Да.

– А что снимать-то будете?

– Центр управления стратегическими ядерными силами.

– А разыграете кого?

– Одного дядьку.

– Военного?

– Нет. Он электриком работает.

Запиликал мобильный телефон. Жихарев поднес трубку к уху:

– Да. Приезжай. Жду.

Готов побиться об заклад – его собеседником была женщина. Потому что голос Жихарева приобрел мягкие воркующие нотки.

– Ну, электрик, – вернулся в нашему разговору Борис. – И что?

– Его привозят в Центр управления, а там…

Я увидел, как Жихарев украдкой взглянул на часы.

– В общем, на съемках увидишь, – пообещал я Борису.

Он не стал настаивать. Я поднялся. И Жихарев тоже встал.

– Я провожу, – предложил он.

Борис оставался в кабинете. Я попрощался и вышел. Жихарев нагнал меня уже в коридоре.

– Спасибо за помощь, – поблагодарил я его.

– А, пустое, – он махнул рукой. – Борька – отличный малый. С ним всегда – без проблем.

Мы вышли на улицу в тот момент, когда к жихаревскому офису подкатил красный «жигуленок». За рулем сидела молодая женщина из тех, перед которыми торопишься снять шляпу и которым хочется хоть чем-нибудь быть полезным. Прекрасная, как утренний сон. Она вышла из машины и улыбнулась. Не мне, а Жихареву. И я понял, что именно она и звонила пять минут назад Константину. Подошла и, нимало не смущаясь моим присутствием, поцеловала Жихарева. От нее исходил умопомрачительный запах каких-то неведомых мне духов.

– Знакомьтесь, – сказал Жихарев. – Ольга. А это Евгений.

Ольга одарила меня улыбкой. Я наконец-то понял, что такое настоящее счастье.

– Костя рассказывал мне о вас, – сказала Ольга.

– Надеюсь, что-то хорошее? – Я кокетничал.

– Костя никогда ни о ком не говорит плохо.

Ольга засмеялась, обнажив два ряда идеально ровных белоснежных зубов, и прижалась к Жихареву. Они были прекрасной парой. Созданы друг для друга.

– Приятно было познакомиться, – сказал я.

От них обоих будто исходило какое-то свечение, словно аура счастья. Не каждому дано.

– Всего хорошего.

– До свидания.

И снова Ольга одарила меня улыбкой. Кто она Жихареву? Жена? Любовница? Я никогда о ней не слышал.

Из машины я позвонил Демину:

– Илья! Можем снимать сюжет про шоколадные батончики.

– Наконец-то, – пробурчал Демин.

– Но нам нужна пыль.

– Пыль?!

– Да, самая обыкновенная. Это меня сегодня совершенно случайно натолкнули на мысль.

Мое знакомство с Мартыновым состоялось в первый же год моей жизни в Москве. Прошло всего несколько лет, а вместили они столько, что казалось – позади целая вечность. Мартынов все так же работал в прокуратуре, поднявшись за эти годы на несколько ступенек по лестнице карьеры.

Я приехал к нему в конце рабочего дня. Коридоры прокуратуры были пустынны и тихи. Казалось, что здание вымерло. Только за одной из плотно закрытых дверей настырно трезвонил телефон.

Мартынов был все тот же: ежик седых волос, серые внимательные глаза. Как будто в последний раз мы виделись с ним накануне.

– Как дела? – осведомился я. – Преступность снижается? Раскрываемость растет?

– Растет, – усмехнулся Мартынов. – Скоро все останемся без работы.

– Я вас возьму к себе.

– Мастером по установке декораций?

– Хоть бы и так.

Он балагурил, легко отзываясь на мои шутки, но глаза оставались серьезными. Жизнь, наверное, приучила. По опыту знал, что в эти стены никто не приходит просто так. Только с бедой, только с проблемами. Я не стал тянуть время. Выложил на стол перед Мартыновым газету с некрологом и журнал, на фотографии в котором меня пронзили кинжалом. Мартынов все внимательно изучил, после чего поднял глаза. Ждал пояснений.

– И газета, и журнал пришли ко мне в офис по почте, – сказал я. – С перерывом в несколько дней.

– На твою фамилию?

– На адрес нашей программы.

– Ты думаешь, что это серьезно?

– Не знаю, – честно признался я.

– Подобные штуки случаются, как я слышал, с людьми известными. На всю страну непременно найдется один или два психопата, которым захочется потрепать нервы знаменитости.