В детстве представляется, что источником появления денег является копилка. Та жестяная баночка с прорезью наверху, в которой приятно погромыхивают пятаки. Повзрослев до подросткового возраста, человек переключается на лотерейные билеты. Потому что в копилке есть только то, что ты сам туда положил, а по лотерейному билету, вложив рубль, можно получить много-много рублей. Вроде бы. Время идет, человек взрослеет, и вот когда он становится совсем взрослым и очень умным, то наконец постигает, где же все-таки деньги лежат. Они лежат в банке. Банк – это аналог детской копилки и лотерейных билетов подростковой поры. Вот где можно наконец-то разжиться деньгами. Надо только уметь попросить. У банкира.

И у банкира просят. На издание монографии, на прокладку новой дороги и на поездку за рубеж с целью проведения дорогостоящей операции. Поэтому у банкира очень быстро сам собой вырабатывается иммунитет. И еще появляется условный рефлекс – при приближении какой-нибудь знаменитости на расстояние, на котором уже можно расслышать просьбу об оказании финансовой помощи, банкир твердеет лицом и в глазах появляется неприкрытая скука. Расшифровка сего для непонятливых: денег нет! И, наверное, не будет!

Я так долго все это вам рассказываю для того, чтобы вам стало понятно, почему я целую неделю не мог попасть на прием к интересующему меня человеку. Секретарь нужного мне банкира ежедневно переносила нашу с ним встречу на следующий день, искренне сочувствуя мне и сокрушаясь оттого, что в не силах мне ничем помочь. Чувствовалась выучка. Это как в случае со стеклянной стеной. Ты видишь нужный тебе предмет, но подойти к нему не можешь. Все время натыкаешься на невидимое, но совершенно непреодолимое препятствие.

Выручил, как это часто бывало, Демин. У Ильи трезвый и даже циничный взгляд на жизнь, что позволяло ему математически точно выверить путь до цели.

– Ты неправильно с ними разговариваешь, – попенял он мне. Передразнил: – «Я бы хотел встретиться с вашим шефом!» Да на что ты им сдался? Получается, они тебе нужны, а не ты им. Поступи наоборот! Переверни с ног на голову!

– Сам и переверни! – огрызнулся я, раздосадованный неудачами последних дней.

– Переверну, – пообещал Демин. – Завтра же.

И сдержал слово. Позвонил в банк.

– Алле? Это вас из программы «Вот так история!» беспокоят. Да, я знаю, что вам уже от нас звонили. Опять не получается устроить встречу с вашим шефом? Ай-яй-яй, какая жалость! Придется все начинать без консультаций с вами. Что начинать? Ну, съемки, разумеется. В нашем новом сюжете будет фигурировать ваш банк. И мы хотели проконсультироваться, чтобы не нанести ненароком ущерб репутации вашего почтенного учреждения.

– Аферист! – определила Светлана.

Демин и ухом не повел. Продолжал беседу как ни в чем не бывало.

– Девушка! Зачем мне ваш начальник службы безопасности? А руководитель департамента по связям с общественностью к чему? У нас, между прочим, самая высокорейтинговая программа на телевидении. Нас смотрят десятки миллионов. Одна минуты рекламы у нас стоит столько, сколько средних размеров квартира в Москве. Так что мы сами определяем, на каком уровне и с кем персонально общаться. Вы все-таки переговорите с шефом. Потому что завтра мы приступаем к съемкам – несмотря ни на что. У нас план, график. В общем, в известность я вас поставил. Моя совесть чиста.

Положил трубку на рычаг.

– Несправедливо, что ты околачиваешься в администраторах, – сказала Светлана. – Со своими способностями ты мог бы большие деньги загребать.

– Ну-ну, – нисколько не обиделся Илья. – Зато ты представь, какой у них там сейчас переполох.

Он не ошибался. Нам позвонили через десять минут. Глава банка ждал меня завтра, в девять утра. Пропуск уже заказан.

– С людьми надо по-человечески, – веско сказал Илья, когда я положил телефонную трубку на рычаг. – А по-человечески – это то пряником, то кнутом.

Вечером мне позвонил Мартынов. Тот самый, из прокуратуры.

– Как дела, Женя?

– Все нормально.

– Я поздравляю тебя. Смотрел по телевизору церемонию. Вы молодцы.

– Спасибо.

– У тебя никаких новостей?

– В смысле?

– Писем тебе больше не присылают?

Вот почему он звонил.

– Нет. Может, и не будет больше ничего?

– Может, и так. Ну ладно, всего тебе хорошего.

– Спасибо.

Мы распрощались. Я положил трубку.

Совсем не был Мартынов уверен, что эта история с письмами закончилась. А иначе не звонил бы.

Глава банка Ласунский встретился со мной лично. Когда говорят «денежный мешок» – это и про него тоже. Очень полный и даже расплывшийся и при этом одетый в дорогущие одежды – мешок, под самую завязку забитый деньгами. Его банк входил в первую банковскую десятку страны.

– Извините, что не смог с вами встретиться сразу. Дела, – развел банкир коротенькими ручками, демонстрируя мне неподдельное огорчение. – Да и сегодня у нас с вами всего лишь несколько минут.

Сразу расставил все точки. Я кивнул, соглашаясь. Ласунский ждал. У него был умный взгляд. И очень холодный. Хотелось поежиться, когда он на тебя смотрел. Но взгляд этот пришлось выдержать. Известные дела. Удав и кролик. Что-то вроде гипноза. Но мне кроликом быть не хотелось.

– У нас сногсшибательный сюжет, – сказал я. – Женщина хранит свои золотые безделушки в индивидуальном сейфе. Безделушки так себе, копеечное дело. В один из дней она, открыв сейф, обнаруживает что-то необычное.

По глазам банкира я видел, что ему этот сюжет совсем не нравится. Потому что «нечто необычное, обнаруженное в сейфе», – это, конечно же, исчезновение драгоценностей. Кража. Какой еще сюрприз тут можно придумать?

– В общем, там, среди знакомых женщине побрякушек, обнаруживается сумасшедшей стоимости колье.

– Колье? – не поверил Ласунский.

Я сделал паузу, чтобы он смог все это переварить. Справился он быстро.

– Муж этой дамы решил сделать супруге подарок. Но просто так подарить – слишком банально. И вот он решил ее разыграть.

В глазах Ласунского читался вопрос.

– Сейф находится в вашем банке. Поэтому я к вам и пришел.

С Ласунским случилась какая-то перемена. Как будто он начал оттаивать. До этой вот секунды ждал, когда у него начнут просить денег, и вдруг выяснилось, что о деньгах никто не говорит. Неактуальная тема. Совсем о другом речь.

– Сейф – в нашем банке? – переспросил он.

– Да.

Я его озадачил, было видно. И надо было его дожимать, пока он самостоятельно не дозрел до какого-нибудь конкретного ответа.

– Это будет суперсюжет, – сказал я. – Украшение нашей коллекции. Потому что разыграть человека, одновременно делая его счастливым, – это высший пилотаж, согласитесь.

Он был хорошим банкиром, Ласунский. Умел прекрасно считать. И пока я пытался заговорить ему зубы, он все взвесил. Выяснилось, что я действительно пришел не за деньгами. И вчерашний нажим Демина оказался просто пшиком. Потому что то, что говорил Демин, на самом деле было совсем нестрашным. Съемки? С участием банка? Хотели посоветоваться, чтобы не нанести ущерба репутации банка? Какая чушь! Все оказалось блефом. Ребятам надо попасть в конкретный банк для проведения съемок с участием конкретного человека. Их вчерашние плохо скрытые угрозы – пустой звук. И если им ответить отказом… Просто не позволить проводить съемку…

– Я готов вам помочь, – сказал Ласунский.

Я воззрился на него. До этой секунды не был уверен, что все сложится благополучно.

Сейчас в его взгляде не осталось и следа недавней отстраненности и не было холода.

– Согласуйте с начальником службы безопасности. Если у него не будет возражений – пожалуйста.

Или это завуалированная форма отказа? Откажет не Ласунский, а один из его подчиненных, а Ласунский потом просто сошлется на мнение начальника службы безопасности? Не угадать.

– Спасибо, – сказал я.

Ласунский только кивнул в ответ.

– Вам в кабинет номер два. Я предупрежу о вашем приходе.