Это была последняя мысль. Мир вспыхнул и начал растворяться. Я могла лишь беспомощно наблюдать за происходящим.

А потом, кажется, потеряла сознание.

– Ну, тунеядцы и алкоголики? Вскрытие показало, что покойный умер от вскрытия? – Сама знаю, что шутка тупая. Но общение с флегматичным Фарнустом Ленбором вызывало желание хоть как-то расшевелить эту гору мяса с волосатыми лапами, гориллообразной физиономией и – неожиданно – умными маленькими глазками, поблескивающими с густо заросшего растительностью лица.

Клустициус Шпикачка неодобрительно на меня посмотрел:

– Нехорошо говорите, госпожа вольный консультант по немагическому убиению. Смерть уважать нужно. Тогда и она, хоть рядом ходит, а близко подходить не станет.

Я вздохнула. Иногда на Клустика накатывал стих, тогда нужно было просто перетерпеть. Или пригрозить увольнением. Причина прозаична донельзя: когда Шпикачка только-только начинал у нас работать, его шлепнул пониже спины труп. Никакой магии, просто не вовремя разрешилось трупное окоченение, но заикался наш судебный маг еще долго. С тех пор почтение к смерти – его пунктик.

– Хорошо, со всем моим уважением: отчего парень помер-то?

Лучший костоправ Дойл-Нарижа и судебный маг переглянулись.

– Сложный случай, – неторопливо почесал бороду Фарнуст. – Умер он, несомненно, от удара мечом. Однако перед этим был парализован – остатки отравы в желудке имеются. Извольте видеть: экстракт чилибухи, она же – рвотный орех. В наших широтах вещь редкая, привозится с юга. Ну, или… – господин лекарь сделали значительную паузу. – Или из столицы.

Замечательно. Великолепно.

– В малых дозах чилибуху можно использовать при душевных болезнях или, там, при ревматизме… Но опасно. Потому что яд. И при такой дозе парень должен был скончаться в судорогах от удушья.

Память щелкнула и выдала, где именно я читала о чилибухе.

– То есть его траванули стрихнином?

– Может, есть у яда и такое название.

– Но там же эти… судороги, общая картина совсем не та, стрихнинный столбняк… Господа, уж картину удушья-то я от этой блаженной рожи отличу!

– О, госпожа Иана, никто не сомневается в ваших способностях, – вмешался в разговор Шпикачка. – Просто одновременно с отравлением чилибухой произошло отравление магическим эликсиром вилиссы многоклобуковой, настоянной на… впрочем, отчет я предоставлю сегодня же. Главное, что вследствие этого смешения действие стрихнина было не столь явным, можно сказать, атипическим! Молодой человек просто расслабился, затем обнаружил, что не может шевелиться… а затем его убили. Мечом. При этом есть у меня подозрение, что и меч был не тем, который мы впоследствии обнаружили. Есть, знаете ли, в теле остатки магии внутренней непосредственной, неэликсирной. Слабенькие остаточки, честно скажу, поскольку магия внутренняя опосредованная, подтип – эликсир, забивает все следы прочно…

– Да, – кивнул Фарнуст. – Края раневого канала в некоторых местах не совпадают. Два меча, считайте это доказанным.

– К чему столько сложностей? – Я действительно не могла понять. Стрихнин, эликсир, одним мечом убить, другой в голову всунуть…

Эксперты дружно пожали плечами. Дескать, не нам судить, с какой радости неизвестный злоумышленник решил так поиздеваться над сыскарями.

Ясным было пока только одно: раз окончательная смерть наступила не от стрихнина, а от «механического повреждения, несовместимого с жизнью в момент причинения», то дело это находится в ведении городской стражи. И не смейте тревожить столичный Магический сыск! У них дел по горло. Подумаешь – эликсир: сейчас такие в любой лавке можно купить! Что значит «в провинции подобных лавок нет»? Нет – будут: вы поищите хорошенько, а не стойте с протянутой рукой! А внутреннюю непосредственную магию еще доказать надо. Нет, вы докажите, тогда уже наши эксперты приедут. Кто-кто, говорите, обнаружил? Клустициус Шпикачка? Ну, разве ж это доказательство!

И так далее, и тому подобное.

Впрочем, не то чтобы мне и впрямь хотелось повесить это дело на столичных ребят. Честно говоря, чем меньше здесь вертится людей из окружения Великого Патрона – тем лучше.

Муж-изгнанник со мной согласится.

Я вышла из мертвяческой и собиралась потопать к дорогому супругу. Местный морг находился при городской больнице, и до специального разрешения бургомистрата Фарнусту Ленбору было запрещено вскрывать тела. Однако муж у меня – человек крайне настойчивый, и теперь главный костоправ, по совместительству – лучший лекарь Дойл-Нарижа и окрестностей частенько пропадал за анатомическим столом, проводя вскрытия «во имя правосудия и для содействия раскрытия злодейских замыслов». Заодно Фарнуст собирал материалы для то ли трех, то ли четырех трактатов «о природе человеческой жизни».

Наткнуться возле больницы на отца покойного парня было неприятно. Глава гильдии плотников Сабир Кнель – человек в городе уважаемый, и смотреть, как он сдал за эти два дня… Что ж, работа приходит к стражникам сама. Остается лишь ее выполнить.

– Здравствуйте, сударыня Иана, – глухо произнес Сабир, сминая шапку в огромных руках. – Уже можно… забрать тело?

– Да. И давайте договоримся, когда вам будет удобно ответить на несколько вопросов.

– Хоть сейчас, госпожа Крим. – Костистая спина потомственного плотника раньше так не гнулась. И буйная грива была расчесана. Раньше. Некстати вспомнилось, что убитый, Витек Кнель, был старшим сыном от первой, любимой жены. Затем – три дочери и мальчонка… сколько ему там? Восемь лет? Вроде бы…

– Значит, сейчас, господин Кнель. Отойдемте в тень, я там вижу скамейку.

Самая вероятная версия на текущий момент – убийство никак не связано с делами Кнеля, а направлено на меня или Роннена. Но исключать другие варианты нельзя. Скажем, вторая супруга возжаждала наследства для сына. Или Витек не поделил с кем-то девицу. Да мало ли всяких «или» бегает по миру, ожидая случая, чтобы напакостить страже!

Допрос, как и ожидалось, почти ничего не дал. Встречался Витек с Юляшкой Мехмовой, второй дочкой мастера-ювелира Димара Мехмова, обе семьи отношения детей одобряли, тайком – чтобы не спугнуть удачу! – готовились к свадьбе. О других ухажерах Юляшки Сабир не знал. Я сделала себе пометку: поговорить с девушкой, проверить.

Вариант с наследством тоже выглядел не слишком вероятным. Витек собирался перейти в гильдию ювелиров, пока ходил в учениках все того же Димара. Шансы второго сына заполучить отцовское дело были очень велики. Нет, проверить, конечно, надо…

Обычная жизнь обычного парня. Прерванная как-то походя, без интереса. На месте Витека мог оказаться другой, а вот попался этот. Ну извини, не повезло. И труп с мечом в голове.

У меня странные, немного извращенные представления о морали, я знаю. Но убийц, пускающих «в расход» совершенно незнакомых людей, убийц, имеющих в виду некие посторонние, возможно, даже «высшие» цели… таких убийц я не люблю больше всего. Я вообще не люблю взбесившиеся механизмы, в них, как правило, заложены очень дурные программы.

Остается надеяться, что у Юляшки найдется горе-ухажер, провернувший всю эту бредовую комбинацию. Что мне не придется мотаться в поисках хладнокровного мерзавца с тараканьим гнездом в голове. Что убийца окажется простым человеком, возжелавшим обычных, материальных благ: наследства, кошелька, девицы…

Помечтала? А теперь ноги в руки – и марш докладывать благоверному о новостях.

Роннен выслушал мои соображения, задумчиво хмыкнул.

– Попрошу-ка я переслать мне последние столичные сплетни…

– А что, ты нынче перестал интересоваться политикой? – удивленно хлопнула ресницами я.

– Почти перестал. Городские дела, признаться, заботят меня больше.

Угу. В случае с дорогим супругом «почти перестал» – это «узнаю о новостях не через полчаса, а с двухдневной задержкой».

Впрочем, это его дело. Что радует – Роннен воспринял мою версию произошедшего крайне серьезно.