занесли в купе и поставили на стол пятилитровую бутыль, оплетенную ивовыми прутьями.

— Эту бутыль коньяка отец просил передать тебе, красавица, в знак благодарности за помощь, и мы тоже

тебя за это благодарим, — сказал старший из пришедших мужчин с седеющими висками.

Поправляя бутыль на столе, более молодой мужчина сообщил:

— Это коньяк — высшего качества. Армянский!

— Мне неудобно брать ваш подарок, — засмущавшись и покраснев, призналась Альбина, довольная

оказанным вниманием.

Лесник молча слушал. Ему тоже было приятно, что жене оказан такой почет.

— Когда подарок дается от чистого сердца, от него нельзя отказываться, — заметил старший из мужчин.

Подошедшая к Альбине женщина, поцеловав ее в щеку, сказала:

— Спасибо тебе за папу. У тебя легкая рука и чистая душа. Дай Бог здоровья твоим родителям и детям, —

посмотрев на Лесника, она добавила, — и вам с мужем.

Лесник, слушая хвалебные оды гостей в адрес жены, искренне позавидовал ей, что не он был на ее месте.

— Мы ваш подарок принимаем, — решил прервать пререкания Лесник, — но тогда в обязательном порядке

мы все вместе должны выпить за здоровье вашего родителя.

Его предложение гости встретили единодушным одобрением. Лесник убрал со стола принесенный подарок, достал из чемодана и поставил на стол две бутылки «Большого приза». Они познакомились поближе, оказалось, старшего из мужчин звали Ашотом, младшего — Борисом, женщину звать Галиной. Ашот, взяв бутылку коньяка в

руки, цокнув языком, как могут цокать только кавказцы, сказал:

— Такой божественный напиток и не попробовать будет грешно.

Альбина, достав сумку с продуктами, быстро приготовила на стол сухую закуску. С общего согласия роль

тамады взял на себя Ашот, который в ней побывал, по-видимому, не одну сотню раз. Он произносил такие

витиеватые тосты, столько было в них мудрости и смысла, за которые не выпить одну, другую рюмочку спиртного

было бы кощунством.

— Хорошие у тебя, Ашот, тосты, — похвалил Лесник, — хоть записывай.

— Виктор! Друг! У нас на Кавказе принято произносить не менее тридцати тостов, за которые, если сидящий

за столом не выпьет спиртное, то сильно обидит друзей.

— Разве можно столько выпить спиртного? — удивилась Альбина.

Услышав ее вопрос, Борис пояснил ей:

— Притом никто не имеет права подниматься и выходить из-за стола без разрешения тамады.

Галина, видя, что застолье может продлиться до бесконечности, сказала тамаде:

— Ашот, сегодня не тот случай, чтобы произносить все тосты. Надо идти к отцу, как он там, и может быть, мы

надоели добрым людям.

— Галя, не говори глупости, — урезонила ее Альбина. — Мы готовы ехать с вами до самой столицы.

Ашот, задумавшись, сказал Борису:

— Пойди к проводнику, скажи ему, чтобы он принес кофе или чай, и мы пойдем к себе.

Галина, обращаясь к Альбине, улыбаясь сообщила:

— Свекровь специально послала меня с ними, чтобы они здесь не засиделись. Мужиков только оставь

наедине с бутылкой, так они тогда готовы все забыть.

Ашот что-то сказал ей на армянском языке сердито, после чего Галина замолчала и развивать свою мысль

дальше не стала.

Выпив, кто по одному, кто по два стакана чая, гости простились с хозяевами купе и ушли. Перед тем как

расстаться, Альбина напомнила им:

— Если вашему отцу станет плохо, то не стесняйтесь и обращайтесь ко мне за помощью.

— Дорогая Альбина, мы теперь только на тебя будем надеяться, — уважительно принял ее предложение

Ашот.

Убрав со стола остатки закуски, бутылки, Альбина легла отдыхать, тогда как ее муж уже давно уснул и

беззаботно похрапывал. Повернув его на бок, поцеловав в щеку, она, блаженно потянувшись в постели, вспомнила, как ее сегодня хвалили, улыбнувшись, довольная собой, она тоже быстро уснула.

Прибыв в столицу, поезд еще несколько десятков минут тянулся по городу, подкрадываясь к вокзалу. Виктор

и Альбина, приготовив свой багаж, были готовы покинуть свой кратковременный приют, а поэтому скучающе

посматривали в окно.

В открытую дверь купе, запыхавшись, забежал Борис, который, поздоровавшись, передавая Леснику записку, сказал:

— Тут наш адрес в Ереване. Мама с папой сказали, что вы для нашей семьи теперь будете всегда

желанными гостями.

Виктор с Альбиной поблагодарили его за приглашение, после чего Альбина поинтересовалась:

— Как здоровье вашего папы?

— Боюсь сглазить, но пока терпимо, — ответил Борис. Попрощавшись, он также быстро удалился.

Когда, наконец, поезд остановился и Виктор с Альбиной вышли на перрон, то там увидели встречавших

Тараса, Ларису и Арбата. Оживленно переговариваясь между собой, они прошли к платной кооперативной

стоянке автомобилей, где стояли автомобили Душмана и Арбата. Стоя у машин, они оживленно делились своими

последними новостями, которые на потом считали откладывать нельзя.

Лесник увидел, как клиент Альбины вместе со всем своим семейством медленно проходил в отдалении. Он, кивнув Тарасу на процессию, сказал:

— Семья сапожников из Еревана пригласила нас к себе в гости, дали свой адрес, вдруг придется поехать

туда, могут пригодиться, давай подкинем куда им надо!

— Давай! — беспечно согласился Душман.

Лесник, окликнув дорожных попутчиков, предложил им свои услуги, которые с нескрываемым удовольствием

их приняли. Рассадив попутчиков по машинам, Арбат, взяв у Ашота конверт с адресом родственников, проживающих в Москве, стал прокладывать маршрут. Недоразумение, почему родственники не встретили гостей

на вокзале, выяснилось лишь на месте. Попутчики своим родственникам в Москву дали телеграмму о встрече их

по адресу, в котором забыли указать к номеру дома букву «А», а поэтому телеграмма надлежащему адресату и

не попала.

Говорить, какая бурная и доброжелательная встреча произошла у встречающих и приехавших армян, все

равно что ничего не сказать. Едва прорвав силовое окружение гостеприимных армян, отказавшись от

приглашения погулять вместе, объяснив это своей занятостью, они уехали домой к Тарасу и Ларисе.

На другой день, заполучив в свое распоряжение машину, Альбина с Ларисой стали колесить по магазинам

столицы, к слову сказать, купить им там ничего стоящего не удалось, но за день беготни они чертовски устали.

Отвязавшись от жен, Тарас с Виктором съездили домой к ювелиру, где Виктор из своего материала заказал

перстни сожительнице Бороды, жене и себе. Борода носить перстень с бриллиантом отказался. Заказывая себе

перстень, Виктор поставил условие ювелиру, чтобы под бриллиантовым камнем тот выполнил ему тайник. Отдав

заказ, они покинули ювелира.

— Зачем он тебе понадобился? — полюбопытствовал Тарас.

— На всякий случай, сыпану из него кому надо в стакан снотворного или еще чего — и никаких проблем, —

открывая окно в машине, поведал Виктор.

— Ну ты даешь! — удивился Тарас, засмеявшись. — С тобой не соскучишься. Теперь тебя надо

остерегаться.

— Что нам с тобой делить, Тарас? — успокоил его Виктор. — В будущем, смотришь, еще и сватами станем.

— Я об этом тоже подумывал, — довольно поддержал его Тарас.

— Мы, взрослые, можем договориться насчет своих детей, а вот как наши сопляки посмотрят на наш сговор?

— Вот бы наши бабы послушали, какие мы с тобой сейчас решаем проблемы, — засмеявшись и толкнув

Виктора в бок, заметил Тарас. — Как смотришь насчет сауны с бабенками? — неожиданно предложил он.

— Дело, по которому я сюда приехал, выполнено, а почему и не отвязаться, — согласился Виктор, довольно

улыбнувшись. — Лариса никакой болезни от удовольствий еще не прихватила? — поинтересовался он о своей

подруге.

— Ты что, она себя блюдет только для тебя, — успокоил его Тарас.

Глава 56

Как обычно, вечером Полина Геннадиевна, сожительница Бороды, приготовила ужин. Дома находились все