— Я не играю. — Маркус развернул машину и уронил ключи ей на колени. — Я еду с тобой в детский сад. Это совершенно нормально.

Джемма ничего не ответила. Для нее это было ненормально. Но все, связанное с Маркусом, было ненормальным. Какой он надменный и самоуверенный! Думает, что может делать все, что захочет. Но это не так, и она докажет ему это. Он мог купить компанию, в которой она работает, но не сможет купить ее самое. Никогда.

Машина выехала с темной парковки на освещенную летним солнцем улицу. Джемма взглянула на часы. Прошло около пятнадцати минут, как позвонила воспитательница.

Она молила Бога, чтобы Лайаму было не очень плохо, чтобы он не плакал. Наверное, у него уже утром была температура. Она вспомнила, какой горячий у сына был лобик утром, и почувствовала себя страшно виноватой. Нельзя было посылать его в сад. Но она подумала, что он просто набегался.

— В воскресенье Лайам показался мне бледнее, чем обычно, — нарушил тишину Маркус.

— Да? — нахмурилась Джемма. — Но ты ничего не сказал!

— Потому что не видел тебя, когда завозил его. Как обычно, — добавил он сухо. — Но я сказал Джоан. Она ответила, что он, наверное, устал.

— Может, мама и права. Когда он у тебя, ты позволяешь ему ложиться спать поздно.

— Да? — взглянул на нее Маркус.

— Именно так. Он всегда возвращается усталым. Ты пытаешься сделать выходные слишком насыщенными. Но ему только четыре года.

— Ничего я не стараюсь. Нам просто весело друг с другом, — ответил Маркус. — Но может быть, ты забыла значение этого слова?

— Что ты сказал? — Она уставилась на него в ярости. — Что ты имеешь в виду?

— Ты ведь все время работаешь, не так ли? Ты очень амбициозная женщина, Джемма. Карьеристка. И всегда была такой.

— И что из этого?

— У тебя четырехлетний ребенок. А я знаю, какая тяжелая и напряженная у тебя работа. Нелегко совмещать такую работу с ребенком. Да еще одной. У тебя просто нет времени на веселье.

— Нам очень весело. И я справляюсь. — Голос ее был полон гнева. — Ты хочешь сказать, что ему будет лучше с тобой? Забудь об этом. В Лайаме смысл моей жизни. Я обожаю его. А что до веселья… Пока ты «веселишься» с ним по выходным, я занимаюсь скучными и рутинными делами: смотрю, чтобы он хорошо питался, чистил зубы, рано ложился спать. Жизнь — это не сладости в кровати и гамбургер на обед.

— Я не даю ему сладостей по ночам.

— Ха! — отвернулась Джемма. — А он говорит совсем другое.

— Неважно, что он говорит.

— И нам бывает весело. У нас был пикник в субботу, когда ты не смог прийти.

— Я был занят. У меня была важная деловая встреча в субботу утром.

— Значит, тебе можно работать и «веселиться», а мне нет, — пожала она плечами.

— Я так не говорил.

— Неужели? А мне именно так и показалось. И кстати, чтобы ты знал: я не только хорошо работаю, я и все остальное делаю хорошо, — добавила она колко.

Повисла тишина. Джемма попыталась взять себя в руки.

Маркус посмотрел на нее. Отметил, как она напряжена, как обтягивает стройные бедра черная юбка.

— Мы с Ричардом планируем взять Лайама в отпуск в Испанию. Впрочем, это не твое дело.

Ее глаза превратились в голубые льдинки.

— Правда?

— Да, правда, — ответила она.

На самом деле все было не совсем так. Ричард предложил поехать вместе, но она еще не дала ответа. Она не была уверена, хочет ли заводить с ним роман, однако ей доставило удовольствие сообщить об этом Маркусу и, судя по тому, как напряглись руки на руле, его эта новость не обрадовала.

— Лайам обожает Ричарда, — добавила она.

— Рад за тебя, Джемма. Но, признаюсь, я удивлен, что вы с Ричардом так хорошо ладите.

— Почему? — удивилась она.

— Он не твой тип мужчины, — улыбнулся Маркус. — Ты страстная, темпераментная, вспыльчивая женщина. А Ричард какой-то скучный, пресноватый. Слабак, одним словом. Он не справится с тобой. Не сможет тебя завести.

— Какая чушь!

Его слова привели девушку в ужас. Самое страшное — все это правда. Ричард не возбуждал ее, она находила его скучноватым. Нет, тут же опомнилась Джемма. Ричард — один из самых приятных мужчин, которых ей доводилось встречать. И безопасность куда важнее чувств. Достаточно вспомнить, к чему привела ее страсть к Маркусу!

— Я без ума от Ричарда, — заверила она. — Он не только заводит меня, — продолжила она, — но, в отличие от тебя, он джентльмен.

— В отличие от меня… — повторил Маркус.

— Да.

— Я, может, и не джентльмен, но я тебя возбуждаю.

— Пошел к черту, Маркус.

Он расхохотался.

— Тебе не нравится вспоминать, как хорошо нам было вместе, да? Почему?

— Потому что я уже давно все забыла, — с жаром ответила она.

— Знаешь что, Джемма, я не верю тебе, — произнес тихо Маркус. — Не верю, что женщина может забыть свой первый раз…

Джемма залилась краской.

— Я могу повторить: ты не джентльмен, — резко ответила она.

Он притормозил перед детским садом.

— И я ненавижу и презираю тебя, — добавила она, открывая дверцу.

Джемма надеялась, что Маркус подождет в машине, но он пошел с ней. Они шли рядом молча. Атмосфера была накалена до предела.

Прекрасно, подумала она. Его нельзя даже ранить: он черствый как камень.

Когда Джемма увидела Лайама с Фионой Кэмпбелл, молодой воспитательницей детского сада, она испытала ужас. Глаза сына блестели, как в лихорадке, зрачки расширены, бледная, как бумага, кожа. Увидев мать, Лайам заплакал. Джемма бросилась к нему.

— Все хорошо, милый. Все хорошо. Мама с тобой. — Она прижала ребенка к груди. — Когда ему стало плохо? — тихо спросила она воспитательницу.

— Десять минут назад ему стало хуже, — ответила та. — Он жалуется на головную боль. — Она замолчала и добавила: — И еще я заметила сыпь.

Слово «менингит» вспыхнуло в голове у Джеммы. Страх охватил ее. Расширенными от ужаса глазами она взглянула на Маркуса.

Он сел рядом с ребенком.

— Лайам, дай мне на тебя посмотреть, — нежно сказал он. Странно, но его голос сразу успокоил Лайама — мальчик затих и послушно повернулся к отцу. — Из-за чего такой шум? — Маркус накрыл детский лобик ладонью. Его движения были мягкими и спокойными. Джемма почувствовала, что тоже успокаивается. Внезапно она обрадовалась его присутствию. — Давай посмотрим, что у нас там за сыпь. — Маркус осмотрел ножки и ручки Лайама и поднял футболку, чтобы проверить живот. Сыпь была едва заметной.

— Нужно отвезти его к врачу, — сказала Джемма, стараясь скрыть тревогу в голосе, чтобы не напугать малыша.

— Да, думаю, ты права. — Маркус поднял ребенка.

— Большое спасибо за то, что была с ним, Фиона, — поблагодарила Джемма.

Женщина кивнула.

— Надеюсь, ему скоро станет лучше.

— Я позвоню и расскажу.

— Пока, Лайам, выздоравливай, — помахала малышу Фиона, но Лайам ее не услышал: он снова начал плакать.

Джемме пришлось бежать за Маркусом, но на этот раз она не жаловалась. Она села на заднее сиденье, держа Лайама на коленях, а Маркус вел машину. Движение было ужасным. Поездка к ближайшей больнице заняла целую вечность. Лайам весь пылал. В паузах между рыданиями он, казалось, впадал в забытье.

— Все хорошо, милый. Мы почти приехали.

Джемма гладила малыша по волосам, стараясь успокоить.

— Голова болит, — всхлипнул Лайам.

— Все будет хорошо. Мы найдем доктора, который поможет, — прошептала она, крепко прижимая сына к груди.

Маркус то и дело смотрел в зеркало, проверяя, как там Лайам. Его поразила нежность матери и сына. Ему редко доводилось видеть их вместе.

— У него все еще жар? — спросил он.

— Да… он весь пылает. — Их глаза встретились в зеркале. И в эту секунду она ощутила, что они с Маркусом — одно целое, что ребенок навсегда связал их. И это единение невозможно описать словами.

Маркус въехал во двор больницы и притормозил около отделения скорой помощи. Он поспешил помочь Джемме выбраться из машины и взял Лайама на руки. Вместе они побежали к дверям.