— Входите, открыто!

Набрав в легкие воздуха, Либби шагнула в комнату. Оглядевшись, девушка заметила мужчину, стоявшего в глубине номера, немного в тени. Марка нигде не было.

— Отец? — прошептала она севшим от волнения голосом.

Мужчина молча шагнул в ее сторону, и Либби автоматически отметила, что на нем был тот же элегантный костюм, что и днем в холле. Девушку поразило выражение его лица, встревоженное и какое-то отрешенное.

— Прости меня, Либби, за мое поведение там, внизу. Я так растерялся, увидев тебя, что повел себя страшно глупо. Конечно, я узнал тебя с первого взгляда. Марк ведь показал мне несколько твоих фотографий. Я убедился, какой ты стала взрослой и… красивой. — Он не удержался и улыбнулся. — Ну, прямо вся в меня!

— Ну да, Марк сообщил мне, что я такая же упрямая, как мой отец.

Теперь уже улыбались оба. Дальше им говорить стало намного легче, как будто рухнул какой-то невидимый барьер, разделявший их.

А Карл продолжил свою исповедь:

— Я признаюсь тебе, Либби, что, узнав от Марка о твоем желании встретиться со мной, страшно разнервничался. Более того, я решил даже вообще не ехать на фестиваль, чтобы избежать нашей встречи. Тут кстати подвернулась эта рекламная штука с аварией. Но Марк настоял, чтобы я обязательно прибыл на премьеру в Канны и тут встретился с тобой.

— Да-а… — протянула девушка недоверчиво. Ей не верилось, что Марк оказался ее сторонником. Наверное, ему было почему-то важно это осуществить во имя деловых интересов, по привычке решила Либби. А потом обратилась к отцу: — Надо было просто сказать мне, что у тебя нет желания видеть меня. И я бы все поняла.

— Да нет, дорогая. Все на самом деле гораздо сложнее.

— Что именно? — Либби искренне не понимала, куда клонит Карл.

Тот решился на искреннее признание.

— Во-первых, я был виноват перед тобой, что покинул тебя. А во-вторых, что гораздо хуже, оправдывая свое поведение, я придумал версию о том, что это ты из-за обиды не захотела меня больше видеть. — Карл быстро подошел к бару. — Прости, я очень волнуюсь, мне надо глотнуть чего-нибудь. Ты не хочешь виски?

Либби вежливо отказалась, и он продолжил:

— Прости меня за то, что я не искал встреч с тобой. Я не имею в виду последние несколько дней. Дело обстояло вот как. Через короткое время после развода я приехал в Англию. Оказался рядом со своим бывшим домом. Увидев через забор тебя с мамой и отчимом, подумал, что было бы неправильно вторгаться в ваше уютное семейное гнездышко. Мне нечего было предложить тебе. У меня не было ни хорошей работы, ни жизненной стабильности. И я решил исчезнуть из вашей, особенно твоей, жизни.

После небольшой паузы Либби тихо обратилась к отцу:

— Мне, собственно, ничего от тебя и не надо. Мне просто было необходимо увидеть тебя и услышать твое объяснение событий. Я все понимаю, и никаких претензий быть не может. Я ведь потом поняла, что ваш брак с мамой нельзя было назвать счастливым.

Рука Карла дрожала, когда он поднес к губам стакан с виски.

— Да, мы поженились очень молодыми, так что не отдавали себе отчета, какая это ответственность — завести семью и родить ребенка. Чуть позднее я решил, что мне, чтобы утвердиться в жизни, необходима свобода. Я оставил вас и отбыл в Калифорнию в поисках удачи. Я думал, что, добившись успеха, я смогу содержать вас как следует.

— Так это была твоя инициатива? А я-то не сомневалась, что это мама завела роман с Шоном. Значит, этот мужчина явился только местью за твой поступок.

Теперь Либби могла оценить жертву, принесенную ее мамой. Она продолжала любить Карла, Шон чувствовал это и поэтому с такой злобой обрушивался на соперника.

Карл совершенно очевидно был настроен на дальнейшее покаяние.

— Верь мне, я никогда не переставал думать о тебе как о своей дочери…

Но Либби остановила его порыв:

— Я вовсе не требую ни реванша, ни покаяния. К тому же, когда наступил мой десятый день рождения, мама сообщила мне, что ты умер, и я решила, что все кончено.

Карл был потрясен.

— Я догадывался об отношении Элен ко мне, но не думал, что она ненавидела меня до такой степени.

— Мама не испытывала ненависти, по-моему, она сказала это больше для Шона, чем для меня.

— Меня, наверное, Бог наказал за мои деяния, — задумчиво произнес Карл. — Я женился и разводился, хотя каждый новый брак не приносил мне ожидаемого счастья.

Либби усмехнулась.

— Но ты продолжаешь оставаться оптимистом, если снова собрался под венец. Желаю тебе удачи на этот раз!

Карл поблагодарил дочь за теплые слова, но тут же продолжил свою исповедь:

— Пойми, я не мог сказать правду Марку, когда он сообщил мне о твоем желании увидеться со мной. Он, создававший мой образ примерного семьянина, хранителя семейных традиций, просто перестал бы меня уважать!

— Ну да! Не поэтому ли ты уверял его, что раз за разом посылаешь мне деньги и дорогие подарки, а я их принимаю, но видеться с тобой отказываюсь.

Карл не нашелся что ответить и покраснел.

— Не беспокойся по этому поводу, — успокоила его Либби. — Мнение Марка для меня не так уж и важно.

— Да не в Марке вовсе дело! — воскликнул Карл. — Я боялся, что Джулия поймет, как я мелок на самом деле, и бросит меня. Поэтому я так упорно повторял свою ложь для прессы.

— А я думала, что это именно Марк распространяет эти небылицы.

— Нет, он слишком благороден для этого. Либби, позволь мне не обращаться к прессе, пока не состоится премьера, — попросил вдруг Карл. — А потом я открою журналистам всю правду.

— Это твое дело. Я с прессой общаться не собираюсь.

Девушка спокойно посмотрела на отца, а тот убежденно сказал:

— Я должен донести до людей правду о нашей с тобой ситуации. Слушай, — резко поменял он направление разговора, — может быть, ты придешь на премьеру фильма?

— Нет, спасибо. Я уже устала от внимания прессы, и единственное, чего мне хочется, это оказаться дома.

Он не без облегчения согласился.

— Ну ладно, а как насчет визита ко мне в Калифорнию? Может быть, прилетишь?

— Может быть, но не сразу.

Карл быстро подошел к дочери и без слов обнял ее. И она тоже, как когда-то в детстве, обвила его шею руками. Потом молча повернулась и вышла из комнаты.

Ну, вот и все, подумала Либби, я получила ответы на все мучившие меня вопросы, и эта глава жизни теперь закрыта навсегда.

К реальности ее возвратил голос Марка:

— Ну и как прошла встреча?

— Нормально, — коротко сообщила девушка. Она решилась поднять на него глаза и снова в который раз была потрясена, словно впервые увидев его мужественную красоту и взгляд, в котором было столько тепла и сочувствия. Ей безумно захотелось, чтобы он обнял ее и ласково поцеловал. Но она быстро отогнала эти мысли и ворчливо сообщила Марку, что все ее дела завершены и она наконец отправляется домой.

— Домой, к Симону? — неожиданно спросил мужчина.

Либби горько усмехнулась.

— А вам-то какое, собственно, дело, к Симону или к кому-нибудь еще? — Честно говоря, о Симоне она ни разу за эти дни не вспомнила. Ее удивили не столько слова Марка, сколько тон, каким они были произнесены.

— Если я спрашиваю тебя об этом, то, значит, мне не безразлично!

Девушка попыталась найти в своей сумке платок, потому что у нее опять навернулись слезы.

— Либби, дорогая, успокойся, все теперь нормально. Мне тяжело видеть, как ты переживаешь!

— Ничего я не переживаю. У меня действительно все нормально, я должна ехать в аэропорт, иначе я опоздаю на самолет и пропущу свой рейс.

Казалось, что она говорит это, убеждая себя, а вовсе не Марка.

— А я говорю, что тебе некуда спешить, — твердо сказал тот. — Ты должна остаться здесь, со мной. Для этого есть веские причины.

— Марк, я ведь пообещала, что не собираюсь как-либо навредить отцу или премьере его фильма.

— Речь идет не об отце и о премьере, — решительно произнес Марк, — речь идет о нас.