— Благодарю вас, мисс, — с той же почтительной торжественностью ответил он. — Я бы, конечно, не позволил себе увязаться за вами, сэр, но я очень беспокоюсь о мисс Элоизе. Видите ли, я ведь единственный, кому под силу успокоить малышку, когда она просыпается ночью и плачет, если ей приснился страшный сон. Добрая чашка теплого молока с медом и пара куплетов из ее любимой баллады «Салли в переулке», и она уже снова сладко спит.

Порция подозрительно заморгала, от души надеясь, что подслеповатый Уилбери не заметит навернувшиеся ей на глаза слезы, а если и заметит, то спишет все на пронизывающий ледяной ветер.

— Уверена, для моей племянницы будет большим облегчением увидеть вас, Уилбери, когда мы разыщем ее, — с чувством пробормотала она.

Эйдриан покосился через плечо на клонившееся к горизонту солнце.

— Если вы закончили с разговорами, то нам лучше отправиться в путь, — нетерпеливо буркнул он. — А то еще, чего доброго, нас скоро нагонят близнецы с деревянными мечами в руках!

Следуя его примеру, все трое, исполненные решимости использовать последние минуты дневного света, пришпорили коней и рысью поскакали вниз по склону холма.

Поисковый отряд вихрем ворвался в замок, словно во вражеский лагерь, круша все вокруг себя, срывая с окон пыльные портьеры, и через несколько минут безлюдные коридоры и пустые гулкие комнаты были залиты неярким светом зимнего солнца. Порция с Эйдрианом обыскивали одну за другой комнаты верхнего этажа в поисках любого знака, указывающего на потайную лестницу или тайную комнату, за комнатами последовал чердак. А Ларкин с Уилбери, держа наготове арбалеты, шарили внизу, где были кухня и помещение для прислуги. Прочесав все нижние помещения, они спустились в подвал.

Порция, добравшись до третьего этажа, приоткрыла дверь в просторную спальню. И застыла, словно пригвожденная к месту, заметив глубоко вбитые в стену железные крюки, с которых свисали цепи. Она с содроганием вспомнила, как Валентина в свое время предлагала Рафаэлю отвести ее наверх, где его прихвостни займутся девушкой, пока она сама будет развлекаться с Джулианом. Судя по резкому запаху меди, до сих пор витавшему в воздухе, и темным пятнам, глубоко въевшимся в дощатый пол, она сильно сомневалась, что кому-то из несчастных, в свое время побывавших здесь, посчастливилось остаться в живых.

— Что это? — шепотом спросил Эйдриан, выглянув из-за ее плеча.

Девушка покачала головой:

— Даже вспоминать не хочется…

Обняв ее за плечи, он ласково вытолкнул Порцию в коридор.

Они спустились в бальный зал как раз в тот момент, когда Ларкин с Уилбери, шарившие по подвалу, появились в дверях. Оба с ног до головы были перепачканы в пыли, в волосах и на одежде у них красовались клочья паутины. Как ни странно это может показаться, Уилбери при этом умудрился выглядеть так, словно для него это было самым обычным делом.

— Ничего, — покачал головой Ларкин в ответ на их безмолвный вопрос. Лицо его было мрачным. — Никаких вампиров. Ни одного их приспешника. И, что хуже всего, никаких следов Элоизы. Что самое удивительное — ни единого гроба, где они отсыпаются днем.

Порция нахмурилась:

— А нет ли тут поблизости фамильного склепа? Я имею в виду — возле замка или где-нибудь в парке?

Ларкин отрицательно покачал головой:

— Я взял на себя смелость нанести визит бывшему владельцу замка. Он клянется и божится, что его предки все как один похоронены на кладбище сельской церкви.

С каждой минутой тени на полу становились все длиннее — извиваясь, они шевелились точно змеи, и Порции вдруг показалось, что они глотают солнечный свет. В комнате становилось все темнее. Порция озабоченно покосилась на одно из французских окон.

— Эйдриан, солнце садится, — напомнила она. — Что будем делать?

Он негромко выругался.

— Что делать?! У меня просто руки чешутся спалить это змеиное гнездо, чтобы к рассвету от него осталась только кучка углей!

— А у меня, думаешь, не чешутся? — вздохнула Порция, — Увы, у нас связаны руки. Вдруг они спрятал и Элоизу в одном из закоулков замка?

— Очень может быть, что Валентина разгадала наш план. И сообразила, что первым делом мы бросимся сюда, — вмешался Ларкин. — И если она предупредила об этом твоего приятеля Рафаэля, ни один из здешних вампиров сюда не сунется. Возможно, нам стоит вернуться в город, — с некоторым сомнением в голосе предложил on. — Вдруг она прислала записку, пока нас не было?

— Ты хочешь сказать, письмо с требованием выкупа? — Эйдриан коротко фыркнул. — И что она намерена нам предложить? Пришлите мне голову вашего брата, и тогда я верну вам вашу маленькую девочку? Ты это серьезно?

— Ну, вряд ли она этого потребует. Ведь если ты отрубишь Джулиану голову, его тело рассыплется в прах, — рассудительно заметил Ларкин.

Эйдриан метнул в него сердитый взгляд:

— Я в фигуральном смысле.

— Она охотится не за его головой, — вмешалась Порция. — Ей нужно сердце Джулиана.

Эйдриан в замешательстве провел рукой по спутанным; волосам.

— Знаете, взгляну-ка я последний раз на чердак, прежде чем уйти. Просто для очистки совести.

— А я, пожалуй, останусь здесь. Не нравится мне все это. Нужно быть начеку, — отозвалась Порция. — Вдруг вампирам придет в голову вернуться? Не хочу, чтобы нас застали врасплох, тем более на чердаке.

Эйдриан в сопровождении Ларкина направился к лестнице, которая вела на галерею.

— Мне остаться с вами, мисс? — спросил Уилбери, провожая тоскливым взглядом обоих мужчин.

Порция сняла с плеча арбалет, вставила болт, после чего с улыбкой повернулась, к дворецкому.

— Нет-нет, Уилбери, вы свободны, идите. Со мной все будет в порядке. А вот им очень пригодится дюжий молодец вроде вас. Мало ли что понадобится; выломать дверь или сдвинуть с места тяжелую каменную плиту.

Благодарно закивав, старик-дворецкий торопливой рысцой бросился за мужчинами. Ну просто нетерпеливый юнец, с беззлобной усмешкой подумала Порция, Проводив до взглядом, девушка присела на каменные ступеньки лестницы, ведущей на галерею второго этажа. В глубине души она была даже признательна своим спутникам за возможность хоть несколько минут побыть одной.

Даже не верилось, что всего две ночи назад она кружилась по этому самому залу в объятиях Джулиана. Куда труднее было смириться с тем, что ей больше не суждено испытать то пьянящее наслаждение, которое она впервые изведала здесь. Сейчас Порция отчаянно жалела что Джулиан не может подарить ей ребенка. Конечно общество заклеймило бы ее позором. Пусть! Зато ребенок Джулиана стал бы живым напоминанием о нем — маленький мальчик с темными, как у отца, глазами и такой же дьявольском усмешкой, размечталась Порция. От острой боли на мгновение сжалось сердце.

Она вскочила на ноги, презирая себя за черствость и эгоизм. Как ей не стыдно мечтать о собственном ребенке, когда маленькая Элоиза до сих пор находится в лапах этих ублюдков, и неизвестно, жива ли она! Порция бесцельно кружила по бальному залу, наблюдая за тем, как сгущаются сумерки. В углах зала закопошились какие-то тени, и ей стало совсем неуютно. Наконец не выдержав, Порция отыскала в кармане спички и принялась зажигать свечи в расставленных по залу канделябрах.

Покончив с этим, девушка подобрала оставленный на ступеньках арбалет и окинула оценивающим взглядом результат своих трудов. Помимо ее воли мысли вновь устремились в прошлое. Ей вдруг показалось что из темноты на нее смотрят глаза Джулиана. Она почувствовала, как его сильная рука вновь легла ей на талию, с каждым движением бедер, с каждым кругом, который они делали до залу, все ближе притягивая ее к себе. Под ногами у них в унисон с завораживающими звуками вальса, шуршали опавшие листья…

Закрыв глаза, Порция замечталась. Внезапно ей стало страшно… она могла бы поклясться, что снова слышит рыдающую мелодию вальса, эхом отдающуюся в ее ушах опустив голову, она так глубоко погрузилась в мечты; что даже не сразу поняла, что это не вальс, а ее любимая колыбельная. Колыбельная, которую напевает до жути знакомый высокий женский голос с легким французским акцентом.